Тень якудзы - Дмитрий Силлов

После чего он неторопливо опустился на одно колено и закрыл глаза. Пальцы его рук сплелись в загадочную фигуру.

Водитель «Волги» ошарашенно смотрел то на странного пассажира, который, стоя в странной позе средневекового рыцаря с закрытыми глазами, что-то быстро шептал на непонятном языке, то на высокого террориста, который, отплевываясь и вытирая рукавом грязь с лица, поднимался на ноги.

Напарнику высокого террориста повезло меньше. Он так и остался лежать лицом в грязи. Из его шеи торчало вышедшее наружу окровавленное острие стального шипа, направленный веер которых выбросила из себя японская граната.

Высокий осмотрелся. Внутри «ленд крузера» валялись пулеметчик и водитель, оба утыканные этими шипами, словно пара дикобразов.

Но охранникам тоже не повезло. Граната «Ф-1», брошенная рукой воина Аллаха, прошедшего не одну локальную войну, взорвалась в самом центре отряда. От смертоносных осколков не спасся никто.

Несколько стальных шипов до половины вошли в броню «мерседеса», но, не сумев ее пробить, засели в ней, словно занозы в шкуре носорога.

— Вах!!! — сказал высокий и осторожно постучал по бронированно-тонированному стеклу стволом пистолета.

Стекло опустилось. Высокий что-то сказал внутрь салона на своем языке, жестикулируя никелированным стволом. Потом этим же стволом он указал на «Волгу».

— Это… слышь, браток, — шепотом крикнул водитель «Волги», повернув голову в сторону Стаса. — Ты кончай молиться, а? Отдай ключи и поехали уже. Они же сейчас свидетелей мочить начнут!

Стас словно не слышал. Его глаза оставались закрытыми, лишь сплетенные пальцы рук изменили положение. Сейчас они напоминали узкую пасть мифического дракона, ощерившегося навстречу высокому террористу.

А тем временем дверцы «мерседеса» открылись.

Из машины вышли два бородатых человека, осмотрели поле битвы и не спеша направились к «Волге». По пути они, заведя руки под полы модных пиджаков, достали сверкающие заказной отделкой дорогие пистолеты с удлиненными стволами, проверили обоймы и передернули затворы. После чего смертоносные машинки повисли в их расслабленных руках стволами вниз, мерно покачиваясь в такт шагам, словно длинные блестящие маятники. Высокий, продолжая отплевываться и выковыривать из усов грязь, замыкал шествие.

Водитель «Волги» выматерился и, так и не дождавшись от Стаса ключей, выпрыгнул из машины и бросился бежать. Но рука одного из бородачей слегка согнулась в локте, и пистолет, выплюнув пулю, снова повис стволом вниз.

Бородач выстрелил не целясь, но пуля ударила точно в затылок бегущего человека. Водитель как подкошенный упал лицом вниз…

От выстрела Стас словно проснулся. Но не звук потревожил его.

Звука он не слышал. Он кожей, нервами, всем своим телом почувствовал колебание воздуха, разрезаемого пулей. Сейчас троица убийц была скрыта от него капотом машины, но он странным образом ощущал их шаги, ощущал пространство, раздвигаемое горячими телами, и сквозь металл машины отчетливо видел размытые контуры движущихся фигур и их почти материальные мысли, сосредоточенные на правых руках, сжимающих оружие.

Сейчас Стаса от них отделяло около двадцати метров, но этого расстояния было более чем достаточно.

Он начал движение.

Пространство легко подчинялось ему, послушно пропуская через себя его тело. Да сейчас он и был им — пространством, сутью этого мира, растворенной в мироздании и двигающейся в соответствии с ее законами, не подчиняясь странным условностям, которые зачем-то придумали для себя люди.

Три вооруженных человека остановились одновременно. Их, прошедших не одну войну, трудно было удивить чем-либо. Но то, что они видели сейчас, выходило за рамки привычного.

К ним с невероятной скоростью, будто бы и не касаясь земли ногами, несся смазанный человеческий контур.

На миг они впали в замешательство. Но закон войны прост и безыскусен: если тебе чего-то непонятно — стреляй, а потом разберешься, что к чему.

И они стали стрелять.

Но контур, немыслимым образом обтекая линии выстрелов, продолжал приближаться…

Это было просто. Движения людей были замедленными и предсказуемыми. Древние японские воины запросто отбивали руками стрелы, пущенные в них пятью лучниками одновременно. А это было намного сложнее, чем, сместившись в сторону, уйти от пули. Ведь очень трудно предугадать практически незаметное движение пальцев лучника, когда он отпускает натянутую тетиву. Движение указательного пальца, нажимающего на спуск, всегда видно отчетливо.

К тому же этому движению предшествует масса других. Рука приподнимается вверх, ствол совмещается с целью, потом мозг посылает дополнительный импульс, по предплечью стреляющего проходит волна и, наконец, палец долго, слишком долго давит на спусковой крючок.

Сейчас Стас наблюдал последовательность этих движений, и ему было даже немного весело. Он приближался, а стволы дергались и все чаще посылали пули мимо цели. От таких пуль Стас даже не уворачивался, и они, прорвав рубашку и коснувшись его тела своим горячим дыханием, уносились прочь, в пустоту.

Он приблизился к врагам на расстояние удара. Он мог бы уничтожить их голыми руками, но меч за его спиной требовал крови…

Воин постигает это чувство в любом состоянии. Оружие, созданное для убийства, требует чужих жизней.

И, не получая их, рано или поздно подводит, ранит, а то и убивает своего хозяина. Не зря в древности воины давали своим мечам имена, словно это были живые существа, и порой в мирное время поили отточенную сталь кровью невинных жертв. Но случалось, что мастер вкладывал в свой меч столь ненасытную жажду крови, что воины сами в ужасе уничтожали такие мечи и убивали мастера.[9]

Мечу за спиной Стаса было недостаточно той крови, что он получил в ресторане несколько часов назад. Видимо, его прежний хозяин не часто баловал своё оружие душами убитых воинов. В том состоянии, в которое ввел себя Стас, это чувствовалось особенно остро.

И Стас позволил мечу получить требуемое.

Теперь уже было непонятно, кто кому подчинялся — меч воину или же воин мечу. Рука свободно, без малейшего усилия со стороны Стаса скользнула назад, за спину — и совершила обратное движение.

Двое стоящих рядом боевиков замерли на секунду — и развалились. Один, разрубленный наискось от плеча до таза, мог только хрипеть половинками легких. Второй кричал громко, в ужасе наблюдая, как его туловище медленно съезжает вправо по отношению к ногам, каким-то чудом все еще прямо стоящим на земле.

Третий боевик повернулся и бросился было бежать, но легкое обратное движение клинка настигло его и развалило на две равные половинки от крестца до затылка.