Расплетин - Евгений Сухарев

От постановки задачи — создать принципиально новый вид вооружений, каким тогда являлось зенитное управляемое ракетное оружие, до ее решения — поражение этим оружием самолетов-мишеней — прошло менее трех лет. Возможность такого сегодня нельзя представить не только наяву, но и во сне.

Предполагалось, что проведенные стрельбы станут итоговым сдаточным этапом полигонных испытаний ЗРК «Беркут». Об успешном завершении испытаний готовились доложить правительству. С этой целью даже нарушили строжайший режим секретности: для съемки специального фильма на стрельбы были впервые приглашены кинодокументалисты. Снятый ими 3—4-минутный фильм стал единственным документальным рассказом о боевой работе «Беркута», фрагменты которого можно посмотреть в музее КБ-1.

Использование Ту-4 в качестве самолета-мишени для испытаний зенитной ракетной системы было обусловлено прежде всего тем, что для уничтожения самолетов именно такого типа — «летающих крепостей» (аналогом которых и являлся Ту-4) и предназначался «Беркут». В задании, утвержденном руководством страны, так и было записано: «поражение целей типа тяжелого бомбардировщика Ту-4». Однако Ту-4, при всех своих достоинствах, был самолетом совсем другой, еще доракетной эпохи. Создаваемой же зенитной ракетной системе рассчитывать на встречу с его аналогами в настоящих боевых условиях уже не приходилось. В начале 1950-х годов небо вовсю бороздили реактивные бомбардировщики, превосходившие своих поршневых предшественников по всем параметрам. Начинала создаваться в США и «стратосферная крепость» Б-52.

В этой ситуации руководство полигона, после проведения первых успешных перехватов Ту-4, вышло к руководству КБ-1 с предложением использовать в качестве мишени более современный реактивный бомбардировщик — реактивный Ил-28, близкий по размерам и возможностям к новейшим зарубежным аналогам. Расплетин не видел никаких трудностей и ограничений при работе комплекса по самолету Ил-28. Еще в докладной от 20 августа Калмыков и Расплетин уведомляли

Берию о проведении облетов по самолету Ил-28, и все материалы облетов были переданы Н. А. Лившицу для моделирования пуска комплексом «Беркут».

Вопреки ожиданиям подобное предложение натолкнулось на самое серьезное противодействие находившегося на полигоне Сергея Берии, однозначно заявившего: «Раз записано Ту-4, значит, ничего другого не использовать!»

Понять его логику было несложно: за три года работ все, кто занимался «Беркутом», неоднократно сталкивались с примерами того, чем может обернуться даже самое незначительное отступление от утвержденного руководством страны документа. Обращение Кулешова к Расплетину тоже ничего не дало Кулешову — Расплетин не мог разгласить данные докладной на имя Л. П. Берии, имевшей гриф «Сов. секретно, особой важности». Кулешов лишь понял, что Расплетин знает об этом много больше, но не может говорить.

Кулешов, которого поддерживали военные, продолжал настаивать на своем, предъявив сомневающимся нечто вроде ультиматума: «Не хотите участвовать в подобных испытаниях — мы их проведем своими силами».

В Москву немедленно полетели жалобы. Узнав о возникшей на полигоне проблеме, Л. П. Берия решил не накалять обстановку. Наоборот, чтобы разрядить ее, направил в Капустин Яр Бориса Львовича Ванникова с поручением: «Разобраться и доложить!»

Утром Ванников самым внимательным и заинтересованным образом выслушал на совещании и сторонников, и противников ракетных перехватов Ил-28. Причем ни словом, ни жестом он не показал своего предпочтения той или иной точки зрения. С тем же спокойным видом Ванников после обеда уехал в Москву, оставив полигонных спорщиков в недоумении. Как и о чем он говорил в Москве с Лаврентием Павловичем — можно лишь догадываться, но пришедшая на полигон через день шифровка расставила все по своим местам: «Указание: проверить систему по самолету Ил-28».

В марте 1953 года страна перенесла огромное потрясение, связанное со смертью И. В. Сталина. Но это событие практически не отразилось на темпах проводившихся на полигоне работ. Все та же четкость и напряженность, те же отношения с высшим руководством.

В день похорон Сталина военные с ЦРН и стартовой позиции, представители промышленности, сотрудники были собраны на жилой 31-й площадке. Выслушали траурные речи с Красной площади, по одному выступлению от военных и от промышленности — и на работу.

Лето 1953 года принесло новость иного рода — в Москве был арестован «агент империалистических разведок» Л. П. Берия.

И если успешный взрыв водородной бомбы, осуществленный 12 августа 1953 года, сам по себе явился свидетельством очередного успеха советских ученых, конструкторов и, безусловно, результативности управления этими работами, которое осуществлял Берия, то «Беркут» оказался значительно более уязвимой мишенью для «критиков». Желающих потренироваться в бдительности и разоблачениях в этом случае объявилось немало. «Беркуту» тут же был навешен ярлык «вредительский проект», С. Л. Берия был арестован, а другого главного конструктора КБ-1, П. Н. Куксенко, также объявили «ставленником» Л. П. Берии и вызвали на допрос в Прокуратуру СССР. Разговор был очень тяжелым. Ему ко всему прочему напомнили, что еще в 1931 году он привлекался по делу контрреволюционной вредительской группировки радиоинженеров ВТУ РККА, а также за участие в так называемом Российском обществе радиоинженеров (РОРИ), признанном вредительской организацией, и зачитали отдельные страницы следственного дела № Р-21103.

В Прокуратуре СССР П. Н. Куксенко напомнили, что по следственному делу № 105771 привлекался и А. Л. Минц, его соратник по разработке системы «Беркут», который также обвинялся во вредительской деятельности в составе РОРИ.

Следователя очень интересовали контакты И. И. Куксенко с Л. И. Берией. Ведь в следственном деле на странице 151 стояла отметка об указании наркома внутренних дел Л. И. Берии о пересмотре дела Куксенко.

Многочасовой разговор был очень тяжелым. От расстройства И. И. Куксенко даже забыл, что приехал в прокуратуру на служебном ЗИМе, и отправился домой пешком. А водитель, прождав до поздней ночи, подумал, что шефа посадили, решил сообщить об этом его жене и был обрадован, когда по телефону ответил сам Павел Николаевич.

Вскоре в КБ-1 для «трудоустройства» Куксенко ввели штатную единицу председателя ученого совета по присуждению ученых степеней и званий.

В середине августа в КБ-1 состоялось бурное партсобрание, которое шло три дня. Клеймили не столько врага народа Берию, сколько его ставленников, каковыми называли С. Л. Берию, Г. Я. Кутепова, II. И. Куксенко, А. С. Еляна. И. И. Куксенко, как беспартийный, на собрании не был, С. Л. Берия был арестован.

На собрание приехал заведующий оборонным отделом ЦК И. Д. Сербин. Было предложено заклеймить позором С. Л. Берию, исключить его из партии. Но участники партийного собрания отказались голосовать за исключение С. Л. Берии из партии. Это пришлось делать самому ЦК — случай беспрецедентный.

Не получив поддержки у коммунистов КБ-1, И. Д. Сербин дал соответствующее поручение партийной комиссии при Политическом управлении Минсредмаша, которая 16 апреля 1954 года приняла решение об исключении С. Л. Берии из членов КПСС.