Планета свалок. Путешествия по многомиллиардной мусорной индустрии - Адам Минтер

Я бы тоже улыбался.

Наша первая остановка – самая новая база семьи (она действует под названием Junlong Metal Recycling), расположенная в конце пыльной дороги в местности, напоминающей окраину Фошаня. Выхожу из машины на практически пустую площадку, огороженную бетонным забором. В дальнем конце под крышей человек 50 сидят на корточках над кучами смешанных металлов и резиновыми корзинами. Как и их коллеги в шанхайской компании Sigma, они в основном ищут алюминий, который можно продать на местных плавильнях.

– А они продают его Toyota, – говорит мне Терри.

– Для использования в автомобилях для Китая?

– Наверное, – смеется он. – Я не знаю.

Это меня не удивляет. В 2002 году, когда я впервые побывал в компании Sigma, США по-прежнему оставались самым большим потребителем автомобилей, а Япония была крупнейшим экспортером машин на этот рынок. В какой-то степени американский металлолом, шедший в Шанхай, в конечном счете возвращался в Соединенные Штаты. Однако сегодня главным потребителем автомобилей на планете является Китай, и крупнейшие автопроизводители построили заводы в городах неподалеку отсюда. Теперь американский металлолом, поступающий на базу к Терри, не возвращается домой. Все чаще он остается здесь, в Китае, где машины нужны водителям из нового среднего класса.

Пока мы идем по двору, я обращаю внимание, что рабочие – это не юные девушки, которые трудились в компании Sigma в 2002 году. У многих жирок, а на лицах – годы. То тут, то там я вижу и мужчин.

– Молодые люди больше не хотят заниматься таким делом, – вздыхает Терри. – Они хотят работу получше.

По иронии судьбы это уже и есть работа получше: зарплаты в Цзюньлуне и Фошане подползли к $400 в месяц. Большинство рабочих в компании больше не живут в общежитиях. Они приезжают на своих велосипедах из квартир, арендованных или собственных.

Терри ведет меня в двухэтажное здание; на первом этаже шесть зеленых пластиковых столиков и скамьи. На столах стоят термосы и пластиковые коробки с ланчами. Во всяком случае, из дверей это выглядит совершенно нормально, напоминает аналогичное помещение на фабриках в любом другом месте.

Но у нас мало времени. У Терри назначена встреча во второй половине дня, а мне нужно посмотреть на сортировку тяжелых металлов.

Через 15 минут машина Терри медленно проезжает через ворота предприятия по сортировке тяжелых металлов в Цзюньлуне. Справа – одноэтажный офис: когда я был тут в последний раз, мы с Рэнди Гудмэном пытались свести Терри с дочерью одного торговца металлоломом. Слева ведут работы по разделению тяжелых металлов.

Представьте площадку размером с хоккейную (может, чуть больше), заполненную кучами смешанных металлов высотой по пояс. Между ними примерно сотня рабочих, сидя на корточках, сортируют лом из белых мешков, распределяя по пластмассовым корзинам различные металлы – медь, латунь, цинк и нержавеющую сталь, – которые и входят в состав «тяжестей».

Обращаю внимание, что тут тоже работники постарше. Также им лучше платят: примерно $500 в месяц, но повышенная зарплата оправданна: кусочки металла меньше, а работа труднее. Я наклоняюсь к группе из трех женщин, им, кажется, не меньше 35. В отличие от девушек в других фирмах, занимающихся сортировкой металлолома, эти леди в моем присутствии хихикают. Но когда я направляю на них свою камеру, они стесняются и закрывают свои лица. Я фотографирую их руки и металлолом. Он совсем мелкий: фрагменты проволоки не больше 5 см длиной перемешаны с кусочками серебристого металла размером с почтовую марку. Рабочие действуют быстро, разделяя серебристые кусочки, красный металл и проволоку. Однако медленнее, чем девушки в Шанхае, у тех куски металла были покрупнее.

Мы находимся на одном из самых крупных сортировочных предприятий для тяжелых металлов в Фошане – значит, оно должно быть одним из самых крупных сортировочных предприятий для тяжелых металлов в мире. Когда я спрашиваю Терри, правда ли это, он просто пожимает плечами. Бизнес создавал не он, а отец и другие члены семьи, и он считается с их мнением. Сейчас он просто делает все возможное, чтобы взращивать наследство.

– Отец говорит, бизнес теперь наш, – сообщает Терри. – Он наработался.

Бизнес будет меняться, и Терри это знает. Вполне вероятно, через несколько лет, когда цена рабочей силы, занимающейся сортировкой, вырастет вчетверо, Терри захочет ввести автоматизацию, от которой в 1990-е годы отказался его отец. Этот день может наступить и раньше. Повышение зарплат заставляет государственные регулирующие органы беспокоиться, удастся ли Китаю эффективно конкурировать за зарубежный металлолом, поэтому они инвестируют в разработки технологий, понижающих потребность в ручных сортировщиках. Сдюжит ли Китай конкуренцию с Huron Valley, если соревнование сведется к борьбе машин? Возможно – хотя бы потому, что спрос на сырьевые материалы в Китае очень высок, и компании готовы за него платить. Пока сохраняется спрос, будут и импортеры.

В субботу 8 ноября 2008 года я отправился после ланча на прогулку недалеко от пекинского отеля China World. В тот день сильный ветер принес пыль из Внутренней Монголии и перемешал ее с вихрями мусора, поднимающегося с бесчисленных строительных площадок столицы. У меня запорошило глаза, и я решил побыстрее закончить прогулку и пойти в спортзал.

На обратном пути я заметил складское помещение отеля, где примерно полдюжины сборщиков металлолома с велосипедами и рюкзаками оживленно торговались с управляющим за пустые гостиничные алюминиевые жестянки от пива и безалкогольных напитков. У обеих сторон были основания активно поторговаться, и я остановился посмотреть.

За шесть недель, прошедших после сентябрьского краха банка Lehman Brothers и начала мирового финансового кризиса, цена на алюминий упала в два с лишним раза. Ничего странного: будучи сырьем, металлолом крайне чувствителен к колебаниям мировой экономики. Если производители не производят, торговцы ломом чувствуют это одними из первых. Действительно, цены на металлолом начали падать за шесть месяцев до краха Lehman Brothers. Аналогично, если экономика начнет расти, цены на лом будут среди первых индикаторов такого подъема (когда Алан Гринспен[108] руководил Федеральным резервным банком, среди его любимых экономических показателей были цены на металлолом). На базе-свалке моей семьи мы всегда за несколько месяцев ощущали направление экономического ветерка.

Что выделяло 2008 год – так это скорость происходящего: всего за несколько недель цены упали очень сильно, для некоторых видов сталей – на 80 %. Никто в индустрии не испытывал ничего подобного – ровно так же, как никто не испытывал ничего подобного десятилетнему подъему в отрасли, предшествовавшему падению. Оба явления были вызваны глобализацией – способностью экспортеров металлолома удовлетворять ненасытные потребности импортеров металлолома. Когда из-за страха исчез спрос, рынки рухнули.