Господин Чичиков - Ярослав Веров

И Клоп понял, что ноги несут его помимо воли прямо к столу с компьютером. И вот спина уже сама собой сгибается, а губы тянутся… А Артем смотрит на него строго. Контролирует. Та же неведомая сила развернула Клопа на все сто восемьдесят и выдула из кабинета.

Примерно через полчаса в городе Н. случилось возмутительное происшествие, из числа тех, от которых город уже давно успел отвыкнуть. В зал ресторана «У «Титаника» энергичной походкой вошел коренастый и низкорослый молодой человек, одетый в майку с Че Геварой на груди, в широких штанах и кроссовках. В левой руке молодой человек имел цифровую камеру, в правой – пистолет. Вознеся камеру над головой, он приблизился к столику, где в обществе двух приятных дам заседал Игорь Игнатьевич Веслов, и произвел два выстрела в голову. После чего громко завопил:

– Всех положу, суки! Вы меня запомните!

И принялся палить по светильникам, по столам, в общем, куда ни попадя. Удивительно, что больше никто не был убит, так, оцарапало кое-кого. Разрядив обойму, молодой человек сунул пистолет в карман брюк и той же энергичной походкой покинул ресторацию. Остановить его никто не посмел.

Известие о гибели сына вызвало смешанные чувства в душе городского мэра. С одной стороны, вроде как выходило облегчение: Игорек, упокой, Господи, его душу, все время, что коптил эту землю, был для отца как вилка в заднице. Только деньги выкачивал и дискредитировал. Каких нервов стоило в свое время, когда Веслов еще возглавлял райисполком, история с убийством представителя западногерманской фирмы, с которым дорогой сынуля завел было коммерческое дело, но тут же ухитрился «проиграть» партнера в карты. Время-то было еще советское, хотя и перестроечное, накануне падения Берлинской стены. Тогда-то Трубостроев выручил, тут-то дружба и получилась, обоюдополезная. Потом сынуля чудил, насилуя на блат-хатах случайных девиц: хватали и запихивали с приятелями в машину прямо на улицах города. Потом… да что там вспоминать… В любой час, в любую минуту ждал Игнат Матвеевич, что ему позвонят и сообщат о каком-то совсем уже несусветном безобразии, учиненном наследником.

С другой же стороны, нанесено было Игнату Матвеевичу несмываемое оскорбление. Как ни крути, а сын, хоть он и сукин сын – это часть Игната Матвеевича. И если можно кому-то сегодня так с сыном поступить, то завтра можно будет и с отцом. Почему же нет?

На место преступления Веслов отрядил начальника горотдела милиции. Сам же сидел дома и там принимал отчеты о следственных действиях. Звонить на дачу жене он не стал, успеет еще поплакаться над любимым чадом. Исключительно благодаря ее воспитанию выросла такая падлюка.

Уже за полночь зазвонил мобильный, тот, номер которого был известен четверым, вернее, уже троим: ему, жене и генералу Трубостроеву.

«Жена или Варфоломеич», – подумал мэр и посмотрел на экранчик телефона.

Внутри екнуло: звонил сынок.

«Да нет, просто кто-то взял телефон убитого», – перевел дух Веслов.

– Алло.

– Привет, батя, – раздался в трубке голос сына.

И голос этот был таким, каким набедокуривший Игорек, бывало, звонил с очередной проблемой.

– Это ты? – выдавил из себя Игнат Веслов.

– Я, кто ж еще? У меня проблема, батя.

– Какая? – испуганно спросил Игнат Матвеевич.

– Меня убили, батя.

– Знаю, что…

Тут какие-то шарики закрутились все-таки в голове городского мэра, и он, наконец, оценил и несуразность ситуации, и даже некое глумление.

– Что за хрень, перестаньте разыгрывать голос моего сына!

– Ты сам охренел, еловый пень! Ты там сидишь водку жрешь, а за мной тут черти гоняют… Кобель недорезанный.

– Какие черти? – сбавил тон Игнат Матвеевич, обескураженный оборотами речи, употребляемыми только Игорьком и только по отношению к отцу, и только в минуты отцовского недопонимания.

– Короче, батя, или ты меня отсюда вытаскиваешь, или я тебя, бля буду, сюда заберу.

– Игорек, а что надо делать? – взял правильный тон Игнат Матвеевич.

– Во, батя. Ты поезжай к одному хрену и согласись служить ему. Так надо, понимаешь? – в голосе сына зазвучали заискивающие нотки.

Нотки эти прорезались в самоуверенном обычно сынуле лишь в моменты крайней опасности, когда даже не было уверенности, что отец сможет выручить.

– Тэ-эк, – взял деловой тон Игнат Матвеевич. – Это не к тому хрену, что по добру главный?

– К нему, – обрадовался Игорь Игнатович. – Я как раз сегодня заслал пацанов замочить этого гада, а оно вишь как вышло, они меня вместо него замочили. Иди, батя. Зовут его Артем, а зависает он постоянно в «больничке». Знаешь, где это?

– А… где тебя, хрена, под стихи заточили? Мочить он послал… Эти времена знаешь когда у меня в городе кончились?..

– Короче, батя, не свисти. Ты давай, прямо сейчас… А то я до утра здесь не выдержу.

– Да где здесь?!

– В морге, где ж еще.

– А что там, в морге?

– Уже разрезали-зашили. Вон, лежит оно.

– Кто оно?

– Да тело, кто ж еще… А я тут кручусь вокруг, от уродов каких-то уворачиваюсь.

– Чертей, да? – с неожиданно жадным любопытством спросил мэр.

– Да на них не написано. Давай, дуй…

– Постой, а как ты по телефону?

– Та один из этих и дал. Сам не верил, что дозвонюсь. Давай, дуй уже, служи добру.

Связь оборвалась. Мэр накатил стакан водки и вдруг подумал, что вытаскивать сынулю с того света вовсе ему не улыбается, да попросту не хочется.

«Так ведь, – рассудил Игнат Матвеевич, – этот сучонок, а ну как заберет меня туда?»

Игнат Матвеевич позвонил в гараж и велел прислать машину. А сам задумался. Раз объявился хозяин, значит, будем служить. Только надо условия правильные поставить. А условия будут такие: Ибрагимова надо всмятку, чтобы совсем раздавить. И Трубостроева тоже того, чтобы не заносился. Городского прокурора – на фиг, в шею, на его место я человечка уже присмотрел. Мотузко пусть задницу рвет… Вот такие будут условия.

То, что в этих условиях не фигурировал родной сын, было для мэра делом само собой разумеющимся. Это уж как сам хозяин рассудит. Если возьмет на службу, то как-нибудь не даст Игорьку над отцом с того света надругаться. А захочет, пусть хоть из могилы подымает. Такое дело.

Не успел Игнат Матвеевич выйти из подъезда, как снова обеспокоил его все тот же приватный мобильник. На этот раз звонил Трубостроев, соболезновал.

– Мог бы и пораньше сподобиться, – пробормотал в ответ Игнат Матвеевич.

– Самому только доложили. Подключим все силы к расследованию.

– На хрен мне не упало твое расследование, – огрызнулся мэр. – Раньше нужно было расследовать, когда под боком гадюшник развели… в «больничке» вашей долбаной для этих… гениев.