По миру с барабаном - Феликс Шведовский

Что же до трусов, они здесь не надеваются, а завязываются, как и вся остальная индийская одежда. Она не похожа на привычные нам мешки маек и брюк. Ты не влезаешь в них, а даешь им обнять тебя, сплестись на тебе.

Сегодня утром, прогуливаясь по садику возле ступы, захотелось практиковать хождение, как учит вьетнамский монах Тит Ньет Хань, медленно делать каждый шаг, стараясь наиболее полно ощутить и осознать его. В Бодхгае я видел монаха, занимавшегося этой практикой. Меня поразила тогда его необыкновенная медлительность, но потом вспомнились уроки Тит Ньет Ханя, о которых я только читал, и пришла радость, что могу видеть их воочию. На один шаг у того монаха уходило не меньше минуты. Попробовав сделать, как он, я ощутил потребность снять обувь – так каждый шаг действительно чувствуешь во всем его своеобразии, ощущаешь каждую неровность под босой ногой, каждое изменение температуры. Ты не просто видишь тень, а стопами щупаешь ее прохладу, иногда сырость.

Наши бханте-джи (Илья называет их «бантики») упорно ходят только босиком. Они уже поранили себе ноги, забинтовали и продолжают ходить так, пачкая бинты. Обет у них, что ли, такой… Хотя нет, ведь тот бханте-джи, которого ударило током, был в кроссовках. Он потому, видимо, и перестал их надевать, что посчитал причиной того происшествия.

Мы шли из Патны в Вайшали как раз между двумя речушками, которые, сливаясь, образуют Ганг. Одну ночь мы ночевали в деревне, где из светло-серой глины, добываемой из берега речушки, вручную изготавливают кирпичи. Я видел, как рабочий формочкой с буквами МАА зачерпывает глиняную смесь и шлепает уже готовый кирпич рядом с сотнями таких же. Кирпичи высушиваются на солнце, а потом обжигаются в печах, после чего становятся красными. В изготовлении глиняной смеси участвуют две коровы, привязанные к коловороту, они ходят по кругу, подгоняемые вторым рабочим. Вот и все производство.

Земля в междуречье ровная, деревца – только изредка. На ум приходят строки Осипа Мандельштама: «О, этот медленный одышливый простор! Я им пресыщен до отказа. На обе стороны распахнут кругозор. Повязку бы на оба глаза!» После деревни с кирпичами мы километров семь шли по чистому полю без единого домика. Наконец вошли в село с необычно заторможенными обитателями. Даже дети не сразу решились подойти, чтобы поклониться нашему походному алтарю с шарирой, на носилках, которые мы поочередно несем по двое на плечах, а на привалах ставим на землю. Тэрасава-сэнсэй долго уговаривал детей, и наконец они робко стали подходить к алтарю. А потом нам приготовили необыкновенную сладкую рисовую кашу на молоке. Мы уж и не чаяли отведать такое лакомство, всем приелись рис и гороховый суп, составлявшие весь наш рацион на завтрак, обед и ужин. Разнообразие иногда вносила длинная, похожая на морковь, белая редька «мули», ужасно щиплющая рот.

После сладкого ужина нас уложили спать в заброшенной школе, расположенной в стороне от села, посреди рисовых полей. Сквозь дырявую крышу ночью были видны звезды, а утром нас разбудили галдящие воробьи. Они настолько обнаглели, что летали прямо над головой и садились на рисовую солому, ставшую нашей постелью. Солома, кстати, тоже роскошь. Зачастую нам просто выделяли помещение с бетонным полом, прямо на котором и спишь, для мягкости распределив сложенную одежду между копчиком, лопатками, пятками и головой. Никто не простудился: в жаркой Индии бетон только на пользу осанке.

В одной деревне серьезным испытанием для всех стал котенок, оравший всю ночь. Толя наконец вскочил, чтобы придушить его, но, слава богу, не нашел…

26 ноября 1998 г., четверг. Сразу после утренней церемонии и короткого завтрака чаем с лепешками и неочищенным тростниковым сахаром, похожим на помадку, вышли из Вайшали. К нам присоединились два местных ученых – «пандита», один из них и нашел шариру Будды в раскопанном археологами основании древнейшей ступы, передал ее в музей Патны, а мы недавно сопровождали в Бодхгаю на голубом автобусе. Пандиты вели нас весь день извилистым путем в направлении Кушинагара через абсолютно все места, связанные с пребыванием Будды в Вайшали. Воистину неутомимые старички!

В деревне в пятнадцати километрах от Вайшали нас уже давно ждали, приготовили постели и еду, угостили пальмовым вином. Все это организовали пандиты.

28 ноября 1998 г., суббота. Пишу, чтобы хоть не потерять счет дням. Пеший марш не всегда позволяет уединиться и пообщаться с вами. Даже просто записывать события – на это у меня редко находятся силы.

Только через полтора месяца пребывания в Индии – не то что два года назад – у меня начались проблемы с животом. Весь вчерашний вечер провалялся на соломе в муках после обеда в одной деревеньке. Но у главного нашего лекаря – Тимура нашлись какие-то чудодейственные бактерии в капсулах, и вот утром все нормализовалось.

Название деревни, где мы проснулись, Будда Марг, то есть Путь Будды. Она действительно находится на той дороге, по которой Будда совершил свое последнее путешествие – в Кушинагар, где он ушел из мира. Здесь природа отличается от полей Вайшали. Деревья склоняются над дорогой, ведущей к месту нирваны Будды, образуя уютный туннель.

Мы идем по нему, обгоняемые редкими машинами, а когда останавливаемся и перестаем бить в барабаны – нас обступает тишина. Люди живут в этой тишине и не нарушают ее…

Я понял, наш Марш – это признание в любви человечеству.

Очень смущает, когда заходишь в деревню, и все подряд – дети, взрослые – начинают кланяться тебе, дотрагиваясь руками до твоих стоп. Они приветствуют так каждого из нас. Это древняя традиция почитания монахов.

Господи, как там вы? Мне становится страшно, когда ловлю себя на мысли, как я далеко от вас… Милые мои, пусть у вас все ладится!

Многие индусы вдохновенно берутся идти с нами аж до самого Лумбини. Однако почти все они исчезают через один-два дня. Поначалу я переживал, что наши тяжеловесные русские монахи чем-то задевают ранимые индийские души. Но потом понял: это черта индийского характера – быстро зажечься и скоро потухнуть[101].

Из двух профессоров-пандитов, присоединившихся к нам в Вайшали, остался только один, самый неутомимый, в квадратных очках. Он все время что-то записывает и, забегая вперед, организует нам в деревнях торжественные приемы.

До Вайшали мы везде были не столько нежданными, сколько неожиданными гостями, которым крестьяне радовались и безо всякой предварительной подготовки. Тэрасава-сэнсэй сказал, что при проведении маршей мира в ордене Ниппондзан Мёходзи устоялась японская традиция заранее планировать до мельчайших деталей весь путь, каким бы долгим он ни был. За месяц фиксируется, где будут только пить чай, где как следует поедят, где поспят, где помитингуют. В этом смысле наш Учитель – нетипичный монах ордена, у Сэнсэя все получается спонтанно.