Хроники времен Сервантеса - Владимир Фромер

— Делай, что я говорю.

Он взял раненого за плечи, Каталина за ноги, и они внесли его в квартиру Осмотрев рану, Сервантес понял, что она смертельна. К утру незнакомец скончался, так и не придя в сознание. Лишь после этого Сервантес уведомил о случившемся муниципальные власти. Сотрудники префектуры во главе с сержантом появились быстро. Сержант, человек с лунообразным лицом и большим носом, спросил тоном, не предвещающим ничего хорошего:

— Кто тут хозяин?

— Ну, я, — сказал Сервантес. — Что вам угодно, сержант?

— Мне угодно сказать, что я должен арестовать вас и вашу супругу за нарушение закона. Вы разве не знаете, что нельзя вносить в дом тех, кто убит или ранен на улице?

— Я этого не знал.

— Незнание не является оправданием.

— По-вашему, было бы лучше, если бы мы оставили его умирать в сквере, как собаку? — Сервантесу становилось уже муторно на душе от этого разговора.

— Закон есть закон.

Так Сервантес и его жена оказались в тюрьме. Каталина — впервые в жизни. Сервантес — в который уже раз. Началось долгое дознание. Испанский бюрократический аппарат славился своей медлительностью, и сидеть бы супругам бог весть сколько времени, если бы не одно обстоятельство. Убитый Гаспаро де Эспелето оказался членом знатной и влиятельной семьи. Глава семейного клана придворный гранд Мануэль де Эспелето, узнав, как было дело, добился их освобождения.

* * *

В начале 1606 года Сервантес с семьей переезжает в Мадрид вслед за двором Филиппа III. Трудно понять, какая сила заставляла его всегда держаться поближе к королевской резиденции. Уж не надеялся ли он на то, что рано или поздно король обратит на него благосклонное внимание. Если это так, то он глубоко заблуждался.

Поселился Сервантес далеко от центра, на тихой улочке Св. Магдалены. Теперь, после успеха первого тома «Дон Кихота», он вновь возникает в литературных кругах. Возобновляет знакомство с Лопе де Вегой, встречается с Кеведо, Эспинелем и другими знаменитостями. Казалось, что он добился почета и уважения в литературном мире. Повсюду чествовали автора знаменитой книги, записывали в члены модных литературных и религиозных обществ, перед ним распахнулись двери академий.

Сервантес на первых порах старался завязать дружеские отношения с некоторыми из своих собратьев. Хвалил те их произведения, которые не принуждали его кривить душой. Посвящал свои стихи Мендозе, Лопе де Вега и другим.

Но характер у Сервантеса был ершистый. Несмотря на внешние знаки уважения, коллеги его не любили, а в их отношении к нему не было искренности. Они не верили в его доброжелательство, видели в нем чуждого им человека. Многие из них питали к нему скрытую вражду. Им было неприятно сознавать, что своим успехом Сервантес обязан исключительно себе. Они принимали за надменность независимость его литературных и политических воззрений. Их задевало, что он не нуждался ни в чьем покровительстве и не шел по жизни проторенными дорогами. Они чувствовали, что этот старик всегда будет живым укором для любой посредственности.

Кроме всего прочего, Сервантес в первой части своего романа сумел задеть многих собратьев по перу, рассуждая о современной испанской литературе. Понятно, что врагов у него было хоть отбавляй. Ошеломленные блестящим успехом «Дон Кихота», они в первое время не решались выступить против него с открытым забралом. Но накопившееся раздражение со временем прорвало плотину сдержанности и перешло в неприкрытую вражду.

Главным противником Сервантеса стал Лопе де Вега. Это он назвал Сервантеса худшим из испанских поэтов. Это он объявил «Дон Кихота» вздорной книгой, которую не стоит читать. Де Вега, в сущности, никогда не упускал из виду давнего соперника и натравливал на него своих литературных шестерок.

Прошедший через горнило тяжких испытаний, никогда не ходивший в баловнях у судьбы, Сервантес вынес свой приговор обществу, столь несправедливо отнесшемуся к нему, в блестящей сатире «Собачий разговор».

В своей сатире Сервантес наделил даром слова двух собак. Одну звали Сцепион, а другую Берганца. В беседе с приятелем Берганца рассказывает о своей жизни, состоящей из многочисленных злоключений. Этот пес исходил всю Испанию. Служил в армии, откуда сбежал, потому что развращенность и отсутствие дисциплины среди солдат показались ему невыносимыми. Служил на бойне в Севилье и был поражен тем, что делается в ее бедных кварталах.

В ужасе бежал Берганца из города и поступил на службу к пастухам, но и здесь царили дикие нравы. Пастухи поедали вверенных им овец.

Тогда он стал сторожевым псом, но за ревностное исполнение своих обязанностей был посажен на цепь и отравлен. Он стал служить префекту, но тот оказался сообщником воров и мошенников. Берганца отправился в Вальядолид и устроился в больнице, где увидел людей мрущих, как мухи, из-за недоброкачественного лечения.

В своих скитаниях он встретил множество лживых женщин — эту подлинную язву испанского общества. В доме знатных господ, куда Берганца попал по протекции, его искусала комнатная собачка за его прямоту, после чего хозяева вышвырнули его на улицу.

«Собачий разговор» — эта красноречивая защита униженных и оскорбленных — и есть нелицеприятная оценка Сервантесом общественной и социальной жизни Испании.

После выхода в свет первого тома «Дон Кихота» Сервантес резко прервал участие в литературной жизни Мадрида. Постоянные нападки завистливых ничтожеств, возомнивших себя писателями, травля врагов и клевета со стороны тех собратьев-поэтов, которых он вольно или невольно сумел обидеть, омрачали его жизнь. К тому же на него уже легла тень приближающейся старости. Ныли к непогоде давние раны, мучила бессонница. Тяготили постоянное напряжение и преувеличенная чувствительность. Любая несправедливость болью отдавалась в сердце. Одиночество, изнурявшее душу, не растворялось в беседах, не разряжалось в любовных забавах, не тонуло в алкоголе. Оно всегда было с ним.

Жизнь научила Сервантеса скептически относиться к людям, но не смогла истребить его глубокую веру в добро. Не обнаружив ничего идеального в земном, он стал искать его в небесном. «Для Бога, — говорил он, — самый бедный богаче всех».