Личное дело - Владимир Крючков

Умер Юрий Владимирович Андропов 9 февраля 1984 года, под вечер, на семидесятом году жизни (а точнее, на 69-м году, так как год он себе прибавил, когда в юности нужда заставила его пораньше поступить в фабрично-заводское училище). Имя Андропова, уверен, займет достойное место в истории нашего государства. Многое сегодня выглядело бы иначе, не вырви смерть его так скоро из наших рядов.

Личность Андропова несла в себе черты многих советских людей, его судьба отражала, как в зеркале, свершения и неудачи, радости и горести, которые переживала наша страна за годы советской власти. Трудное и голодное детство. Рыбинский речной техникум, матрос на Волге, комсомольский вожак. В Великую Отечественную войну — Карельский фронт, партизанская борьба. После войны — комсомольская, дипломатическая работа, вновь партийная, органы госбезопасности, лидер партии, председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Одаренный природой, Юрий Владимирович быстро все схватывал, жадно поглощал книги — по истории, художественные произведения, публицистику. Любил поэзию и сам писал стихи. Предметом его особого интереса всегда была внешняя политика. Юрий Владимирович любил и умел слушать, владел искусством ведения дискуссии. На каком бы посту ни находился, он сохранял человеческую простоту и доброжелательность в общении с людьми. Великолепный слух и приятный голос, общительность делали его душой любой компании, к нему всегда тянулись люди. И еще одна черта выгодно отличала Юрия Владимировича от многих других наших руководителей: это исключительная порядочность, я бы сказал, щепетильность и кристальная честность.

Для Андропова всегда были характерны глубокое понимание происходящих в стране и в мире процессов, способность к анализу. Но вместе с тем он был совершенно однозначен в своих идеологических и политических взглядах. Тут для него плюрализм был просто крамолой. Безусловно, Андропов был твердо привержен социализму, не воспринимал, как таковой, капиталистический строй, хотя считал возможным и даже нужным перенять его отдельные аспекты. Он видел изъяны в развитии нашего общества, но выход усматривал лишь на путях совершенствования самой системы, полагая, что большого успеха можно добиться даже за счет простого укрепления стабильности и порядка.

Бережно относился Юрий Владимирович к нашим взаимоотношениям с социалистическими странами, расценивая социалистическое содружество как важнейшее наше завоевание в результате Второй мировой войны. При этом он исходил из того, что ничего из завоеванного нами такой ценой уступать нельзя, и был неизменно тверд в отстаивании этой своей позиции. Вместе с тем вмешательство в дела Чехословакии в 1968 году счел позже ошибкой. Когда в Польше в 1981 году обстановка резко обострилась, Андропов не допускал и мысли о каком-то силовом участии извне в решении польских проблем.

В Комитете госбезопасности СССР Андропов проработал ровно пятнадцать лет — с мая 1967 по май 1982 года. Для органов он сделал много полезного: усилил степень их подотчетности, вытеснил технарский подход, повысил профессионализм в работе на самых различных направлениях чекистской деятельности, укрепил принцип коллегиальности в принятии решений, заставил органы безопасности отказаться от несвойственных функций и руководствоваться в своей работе только действительными потребностями защиты государства. При Андропове стала расширяться и совершенствоваться правовая база КГБ. Однако это было лишь началом длительного процесса наполнения деятельности органов новым содержанием. В рамках той системы государственности сделать что-либо более значимое и кардинальное было просто невозможно. К этой работе приступили позже.

Так что имя Ю. В. Андропова долго еще с теплотой будут вспоминать в чекистских коллективах. Не следует забывать и о том, что Юрий Владимирович оставался на посту председателя КГБ дольше, чем кто-либо до него. С его деятельностью не связано ни одной темной страницы в истории органов госбезопасности. И будет ли побит этот рекорд в будущем?..

После Андропова к руководству страной пришел Черненко, всей своей предыдущей жизнью не подготовленный и не предназначенный для этого деятель, к тому же совершенно больной человек.

Старая гвардия, а она составляла в руководстве большинство, решила хотя бы на немного отсрочить свой исторический, да и физический конец. На что же рассчитывала? Видимо, на срочный подбор нового руководителя, который обеспечил бы преемственность. Но какую?

Ради объективности следует сказать, что у руководителей старшего поколения были опасения и тревоги за судьбу Отечества. Пережив историю с Хрущевым, фигурой неоднозначной по своим качествам, политическим целям и делам, они опасались прихода к власти человека авантюрного склада, непредсказуемого, способного совершить действия с далеко идущими отрицательными последствиями для государства. Ведь именно Хрущев внес немалый вклад в начало разрушения государственности и Союза.

Многие члены высшего советского руководства испытывали подобные опасения и в отношении Горбачева, тем более что Андропов так и не обозначил своего возможного преемника.

Сложилось так, что после ухода из жизни Андропова в высшем эшелоне власти действительно не было бесспорной личности, которая устраивала бы всех или большинство и на которую можно было бы смотреть с доверием и надеждой. Руководители преклонного возраста не могли выделить из своих рядов человека — приемлемого в тех условиях лидера партии и государства. Молодые деятели не проявляли себя, или им не позволено было это сделать. Поэтому выбор пал на Черненко, о котором говорили: «Старый конь борозды не испортит».

По мнению старой гвардии, выдвижение Черненко на пост руководителя партии и государства давало какое-то время для определения подходящего лидера. При этом исходили из того, что Черненко слыл человеком порядочным, не способным на подлость, авантюризм. В общем, был предсказуем.

Уже тогда витала в воздухе кандидатура Горбачева, но одни его знали плохо, другие слишком хорошо. И у тех, и у других по Горбачеву было немало вопросов. Никто не был уверен в нем на сто процентов.

Вот в таких условиях и оказался на вершине власти Константин Устинович Черненко.

Вспоминаю один свой разговор с ним в феврале 1984 года. Тогда в связи с 60-летием со дня рождения меня наградили вторым орденом Ленина (в те годы еще практиковалось награждение по случаю юбилейных дат, но позже от такой практики отказались, как изжившей себя и вызывавшей многочисленные нарекания). С товарищами отмечали награду. Разговорились.

Раздался звонок. Черненко тепло поздравил, спросил, чем живет советская разведка и ее сотрудники.

Я ответил, что в принципе международная обстановка не настораживает, и все же есть над чем подумать во внешних делах, заметил, что торговать с нами в больших объемах Америка не собирается, на отмену эмбарго не пойдет, а вот Европа склонна развивать с нами торгово-экономические отношения. Воспользовался случаем и посетовал на то, что разведывательная информация — как политическая, так и научно-техническая — плохо реализуется, в достаточной мере не учитывается, а она, по мнению разведки, исключительно важна.