Мятеж на окраине галактики - Роман Злотников

Кормачев быстро пробежал пальцами по клавишам и, повернувшись как бы к Олегу, но так, чтобы все сказанное им долетело и до ушей Генерала Прохорова, доложил:

— Всё, коды заменены. Теперь можно не беспокоиться, — и вновь склонился над клавиатурой.

Победа досталась землянам дорогой ценой. Люди капониров практически перестали существовать. Девяносто процентов капониров представляли из себя оплавленные развалины, а среди оставшихся более-менее сохранили свои функциональные возможности только два — норвежский «Тор-фьорд» и «Рясниково». Оба изначально строились как командные пункты и имели максимально возможную степень защиты. Впрочем, основной причиной того, что они уцелели, были, скорее, не мощные бетонные перекрытия и стальные бронедвери, а то, что оба капонира не имели средств активной обороны. Те, кто их проектировал, предполагали, что функцию защиты возьмут на себя мощные оборонительные комплексы, кольцом окружавшие командные пункты и уничтоженные еще более пятидесяти лет назад, во времена Вторжения. Так что, когда сателлиты планетарной обороны спустя пять минут после начала мятежа вскрыли систему капониров, первый удар оказался направлен на те из них, которые начали активные действия. Например, «Заячий бугор» был уничтожен уже через двенадцать минут после пуска первой ракеты сосредоточенным залпом с орбиты шести сателлитов. А когда молодой Планетарный Контролер наконец после старта «Трайдентов» сумел разобраться в том, что те капониры, которые молчат и есть основная угроза, то все оставшееся время он потратил на то, чтобы перехватить уже запущенные ракеты. Несмотря на то, что после уничтожения группировкой атакаторов шести сателлитов баллистическая траектория полета боеголовок оказалась неприкрытой, ему это почти удалось. Из трех запущенных ракет до цели добралась боеголовка только одной. Но и ее оказалось достаточно.

Уничтожение Планетарного Контроля и потеря контакта с Первым Контролером Разрушителя, по-видимому, вызвали в структурах канскебронов шок. Во всяком случае, как только над комплексом Планетарного Контроля повис гигантский белый гриб ядерного взрыва, канскеброны прекратили всякое активное сопротивление. Атака Енда, в составе персонала которого оказалось более сотни тактов, и потому Штаб отрядил на эту операцию почти три тысячи человек — все пехотные подразделения североамериканского сектора, закончилась, даже не начавшись. Такты безропотно дали себя разоружить, а остальной персонал так же безропотно предоставил доступ ко всему аппаратному комплексу. Конечно, возможности аппаратного комплекса Енда были несоизмеримо ниже, чем возможности Планетарного Контроля, но и они во много раз превосходили то, что имели земляне до сего дня. И почему никто не позаботился принять меры для выведения аппаратуры из строя, было непонятно. Как и то, почему Лунная база, в составе гарнизона которой имелось более пяти тысяч тактов, а также достаточное количество внутрисистемных десантных средств, чтобы быстро уничтожить жалкие остатки людей капониров и подавить мятеж в течение одних суток, также не подавала признаков жизни. Только шоком подобное объяснить было невозможно. Впрочем, может, и шока-то никакого не было. А всему происходящему имелось иное, строго логичное и выверенное объяснение. Но особо размышлять об этом землянам было некогда. Надо было пользоваться моментом и выжимать из ситуации максимум возможного. Чем они и занимались.

Пальцы Кормачева порхали над круглыми кнопками. Судя по быстро меняющейся картинке на экране, он прогонял систему контроля Планетарной оборонной сети по стандартным тестовым программам.

— Надо же, эффективность системы снижена на двадцать восемь процентов. — Он удивленно покачал головой и повернулся к Олегу. — И это после почти ста часов работы в режиме самовосстановления. Да, постаралась твоя сестренка… — тут он запнулся. Атакатор Ольги до сих пор не обнаружили. Они знали, что Ольга на поврежденной машине все-таки достала последний сателлит, а затем ее атакатор, беспорядочно снижаясь, упал где-то на западе, радар «Рясниково» потерял его над Атлантикой, и больше о ее судьбе ничего не было известно. Но Олег заявил, что, пока не найдены обломки атакатора, его сестра жива. Так что с соболезнованиями никто не лез, но этой темы старались особо не касаться. Поэтому Кормачев склонился над пультом и его пальцы опять забегали по клавиатуре. Спустя минуту он вновь надавил на таблетку ввода и удовлетворенно заметил:

— Ну вот, через четыре часа первые пятнадцать сателлитов перейдут на круговую орбиту вокруг Луны, и мы можем забыть о Лунной базе, — тут он вспомнил, что в помещении все-таки присутствует сам Генерал Прохоров и нервно скосил глаза. Но стул, на котором сидел Прохоров, был пуст. Кормачев несколько секунд смотрел на опустевшее место, а затем встал и, деревянно кивнув Олегу, вышел из зала контроля. Олег проводил его взглядом, а затем повернулся к одному из молча стоящих рядом офицеров-электронщиков и коротким кивком указал на пульт.

Прошедшие четверо суток все они прожили в сумасшедшем ритме. После того как за Уимоном закрылись двери капсулы полного контакта, они ждали его около часа. То Адамc, то Роланд несколько раз порывались вышибить дверь и посмотреть, что там творится с Уимоном, но Олег всякий раз останавливал их жестким: «Нет!» Наконец спустя час Роланд внезапно встрепенулся. Все обернулись к нему, поняв, что кто-то вышел с ним на модемный контакт. Несколько мгновений Роланд сидел, напряженно стиснув челюсти, а затем усмехнулся и повернулся к Олегу.

— Нам предлагают покинуть корабль. Без Уимона.

Кормачев зло ощерился, собираясь сказать, где он видел тех, кто посмел высказать подобное предположение, но Олег остановил его коротким жестом и ответил сам:

— Спроси, когда мы сможем встретиться с нашим товарищем.

Глаза Роланда на секунду утратили осмысленное выражение, а затем он снова сосредоточил взгляд на Олеге.

— Первый Контролер объявил, что принимает его под свою… юрисдикцию.

Все вскинулись, но Олег мотнул головой, предупреждая всеобщий взрыв, и рывком поднялся на ноги.

— Передай, что я требую немедленного непосредственного контакта.

Что произойдет в том случае, если ему будет отказано в этом контакте, можно было не объяснять. По-видимому, это ощущение, которое буквально переполняло Олега, каким-то образом уловили и канскеброны. Через несколько минут двери, преграждавшие вход в небольшой коридорчик, предварявший капсулу, распахнулись, и на пороге появился такт. Он был не только без оружейного блока, но и с полностью снятыми щитками боевого бронирования, кроме того, он демонстративно вытянул перед собой руки с обнаженными ладонями. За его спиной, испуганно пяля глазки и вовсю работая сенсорными венцами, толпилось полдюжины Вопрошающих. Такт заговорил, по-школярски старательно выговаривая русские слова:

— Первый Контролер разрешил доступ только одной особи. Если вы согласны на эти условия, остальные должны покинуть это помещение и ждать отсутствующих вне Командного уровня.

Такт замолчал. Олег кивнул. Роланд вгляделся в Младшего ОУМа, стоящего перед ним. Когда-то он считал его наиболее одаренным из своих младших командиров. Сейчас, судя по личному коду, он занимал место Старшего ОУМа. У канскебронов не было такого понятия, как ложь. Ограничения на распространение информации применялись довольно широко, меры по дезинформации планировались и проводились в жизнь довольно тщательно, но вот банального вранья канскеброны не знали. Но за время плена Роланд успел в достаточной мере ознакомиться с богатейшей историей и культурой аборигенов Земли. В том числе и с ролью вранья в истории земной цивилизации. Поэтому он опасался, что остальные не поверят утверждению его бывшего Младшего ОУМа. Но, когда Олег двинулся вперед, все, кроме него, остались на месте. Только лица еще больше побагровели. По-видимому, бывший Младший ОУМ уже получил результаты экспресс-анализа данных, снятых с сенсорных комплексов Измененных, погибших при прорыве команды во внутренние помещения корабля. Потому что когда он заметил это усиление оттенка окраски кожи лиц, то бросил на Роланда отчаянно-умоляющий взгляд. Роланд нахмурился, по привычке едва не сделав замечание своему подчиненному за столь непристойное публичное проявление эмоций, но тут же опомнился и коротким импульсом успокоил того, сообщив, что, если бы берсерки решили перейти к активным действиям, он был бы мертв до того, как осознал это. А изменение окраски кожи хотя и демонстрирует их недовольство, но ничем ему не грозит. Во всяком случае пока, добавил он про себя, проводив взглядом створки двери, смыкающейся за спиной Олега.