Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

туманной дали смутно проглядывали аккуратные воротнички зубцов Белой башни Тауэра. Королевский дворец и крепость Ее Величества. Основан в XI веке, с тех пор не раз перестраивался. Резиденция королей, сокровищница, зоопарк и, конечно, тюрьма с местом казни. Словом, пред нами предстал огромный призрак.

Некогда эту крепость считали воплощенным страхом, а теперь Тауэр целиком отдали под нужды «Чарльза Бэббиджа». Это мозг и сердце Британского Содружества Наций, которое взяло под свою опеку треть населения планеты. Мыслительный центр мира, защищенный двойной стеной. Что бы там ни говорил Грант, а Лондон – центр мира, и даже самому современному оборудованию «Миллиллиона» не сместить «Бэббиджа» с его пьедестала. В каждой из башен, окружающих Белую, установлены вспомогательные АВМ, поддерживающие связь с Аналитическими Машинами в других государствах. Каждая из них соединена с центральной системой – словом, миниатюрная модель сжавшегося мира. Эта крепость давно уже разрослась за пределы единого механизма. Воздух вокруг величественных шпилей дрожал от пара, выдыхаемого Машинами, но по городу ходили упорные слухи, что это все проделки призраков некогда казненных здесь заключенных.

– Уберите непотребство, – проворчал То Самое, презрительно глядя на целую батарею артиллерии, которую вытащил и инспектировал Барнаби.

– Говори что хочешь, старик. Но вот это… – Вояка кивнул на Тауэр. – Это ты на «Наутилусе» не пробьешь. Тоже мне, сильнейший боевой корабль!

– Тарана достаточно. Море еще полно рыцарского духа. Человеку, в сущности, достаточно охотничьей винтовки. А то, что пулеметы поначалу считались антигуманным изобретением, все уже забыли.

– Да неужели? – скептично протянул Барнаби, но, глядя, как его собеседник расправил плечи, только тяжело вздохнул. Впрочем, не похоже, что в этот миг он вспомнил, как сам еще недавно мучил меня подобными абсурдными изречениями, и устыдился.

Тем временем То Самое сказал:

– Я уже не говорю о том, что из такого калибра Тауэр едва поцарапаешь. Нам достаточно прорваться за первую стену. Они зря придумали собрать все Аналитические Машины в одном месте, это устарело – но из-за этого спонтанного строительства внутри нет толковой охраны. Столкновение будет, но очень скромное. Капитан Барнаби, полагаюсь на вас.

Я, не обращая внимания на недовольное ворчание напарника, спросил:

– Откуда же мы будем заходить?

– Разумеется, через ворота Изменников. Это символично.

Так называли ворота со стороны Темзы, через которые когда-то привозили преступников. Люди перешептывались, что кто раз под ними пройдет, больше не увидит белого света. Барнаби разочарованно вздохнул.

– Этих ворот давно уже нет, и ров срыли… Тяжело со стариками!

То Самое лишь фыркнул.

Меня вдруг одолело подозрение, что его высокомерие призвано прикрывать пробелы в памяти. Как ни погляди, ему уже перевалило за сто. А сам он предполагает, что существует еще дольше. Удивительно, откуда у него вообще столько сил.

– Что ж, ситуация не располагает к красивым жестам, – бросил Чудовище. А затем крикнул в переговорную трубку на мостик: – Обе машины – полный вперед! Цель – внешняя стена Тауэра. Плевать. Проломим.

– Так точно, сэр! – с каким-то отчаянным задором ответил Батлер, и «Наутилус» развернулся вправо.

Несколько обеспокоившись, я нырнул в люк вслед за скрывшимся командиром судна. Позвал было Барнаби, но тот сквозь отчаянный хохот отозвался уже с трапа на мостике.

Перемахнув через гору щебня и оставив позади таран «Наутилуса», вгрызшийся в южную стену Тауэра, мы ворвались в облако пыли. Барнаби одного за другим выводил из строя сбившихся в перепуганную кучу бифитеров в темно-синих мундирах с красной отделкой. Схватив очередного несчастного за шиворот, он обернулся на нас. Бифитеры – традиционные стражи Тауэра, теперь к ним на службу брали в основном отставных военных. Не знаю, с этим ли связано то, что нам не встретилось ни одного мертвеца.

– В каком смысле «одолжить форму»?..

То Самое – седовласый старик с окладистой бородой, Барнаби – гигант, каких мало, Адали – настоящая леди, а Пятница – щуплое создание. Мы не походили на досужих туристов, не сошли бы даже за бременских музыкантов!

– Вот вы, – тыкнул капитан в меня и Батлера, – арестовали и ведете нас. Как вам?

Что это с Барнаби? Он сам на себя не похож. Неужели боится?

– Довольно глупостей, – не стал подыгрывать ему Чудовище, а вместо этого двинулся к башне Уэйкфилд вдоль стены. Батлер криво ухмыльнулся и бросился вслед. Я был бы не прочь проявить осторожность и замаскироваться, но умереть со стыда хотелось еще меньше. Для камуфляжа у нас слишком разношерстная компания.

Мы миновали бифитеров, которые, завидя гигантский таран «Наутилуса», бросались врассыпную с криками, прошли Уэйкфилд и нырнули в арку под Кровавой башней. Даже бывшие темницы Генриха VI, Эдуарда V и сэра Уолтера Рэли теперь увивали трубы и клапаны, а вокруг стоял такой стрекот, как будто мы оказались на текстильной фабрике, полной мертвых работников.

Среди шума Барнаби вдруг вскинул голову и обмотал вокруг правой руки мундир бифитера. Он по очереди стукнул несколько труб, нашел, видно, что искал, и обвил одну из них могучими руками. Впереди замаячила горстка стражей, и они окликнули нас, пытаясь понять, кто мы такие. Мышцы нашего офицера надулись, и колено трубы заскрежетало. Шляпу того стража, который первым достал клинок, сбило пролетевшей гайкой. И за миг до того, как она приземлилась на землю, коридор заполонил густой пар.

Барнаби бросился к вскрикнувшим и закрывшим глаза руками бифитерам и повалил их на землю одного за другим. Мы, прикрывая рты и носы, осторожно пробежали сквозь пар и очутились перед Белой башней.

Внутренний двор Тауэра наполнял стон динамо-машин. Весь двор оказался погребен под трубами и проводами. Строения громоздились, словно воспевая хаос мироздания, старые агрегаты перемежались с самыми последними аппаратами. Из-под сияющего металла проглядывали гнилые доски. Тут и там мелькали подписи и пометки нескольких поколений инженеров.

– Мозг беззащитен, стоит прорваться за его оболочку, – заметил То Самое. – В нем нет нервных окончаний, которые отвечают за перцепцию боли. Он способен чувствовать повреждения только в других участках организма. Вспоминается один эксцентричный гурман. Он захотел отведать собственный мозг и обратился ко мне за советом, в каком порядке следует его употреблять, чтобы как можно полнее насладиться вкусом.

– И вы подсказали? – полюбопытствовал я.

– Почему бы не поделиться знанием? – пожал плечами Чудовище.

Нас встретила белая штукатурка башни. То Самое поднялся по черной лестнице к входу и велел выломать дверь. Батлер вскинул невесть где подобранный протазан[66]. Тауэр строили изначально как крепость, и вход в него старались защитить.

Наш провожатый устремился сквозь запутанные коридоры без тени сомнений.

– Тебя что, и здесь держали? – спросил Барнаби.

– А где вы думали? Впрочем, какое-то время еще в Бедламе. Кстати,