Империя мертвецов - Кэйкаку Ито

привязанной перед носом у лошади. Вы же не предлагаете мне мучить несчастное животное, зная, что морковка поддельная?

Батлер усмехнулся, и Чудовище вместе с ним.

– Наш с вами разговор несколько беспредметен. Судьбу человечества нельзя предопределить в таком узком кругу.

– Неужели? – засмеялся американский агент, отталкиваясь от стены. – Короче говоря, если ничего не сделать с этими самыми экспансионистами, которые отвечают за омерщвление, то лет через тридцать-сорок все живые станут умертвиями?

То Самое кивнул:

– Они сродни злокачественной опухоли. Не знаю, десятки лет на это уйдут или годы, но очевидно, что Икс, прошедший омерщвление, очень живуч. Без этого он не выживет ни в погибшем организме, ни во внешней среде, если только не обеспечить ему особую среду, однако экспансионисты на это способны. Они заразны. Хотя огонь и определенные препараты их ослабляют. Внедритель просто делает их бессмертными и передает команды. А затем уже элемент Икс перемещается свободно. В отдельно взятом организме он может задавить остальные фракции числом, и тогда даже Внедритель ему не понадобится. В таком случае до общечеловеческого загрязнения останется один шаг.

– Но если мы и так уже оказались в одной среде с бессмертным Икс, то почему до сих пор не стали умертвиями? – спросил Батлер, но наш собеседник покачал головой.

– У всякой экосистемы есть запас прочности на случай внешних вторжений. Представьте себе иммунную систему человека: она пресекает любые попытки вмешательства в организм. Экспансионистов в системе сознания меньшинство. Поэтому даже омертвленными они проигрывают отбор. Власть над трупом им удается захватить только потому, что соперников на эту роль не остается. Но разумеется, последовательные вторжения расшатают экосистему. Уже догадываетесь? Припомните группировку, которая учиняет разрушения без видимого идейного центра и системы!

– «Спектры»…

То Самое смежил веки в знак согласия.

– Я думаю, бессмертный Икс уже приступил к преображению живых. Он их заражает. Экспансионисты проходят омерщвление, проникают в разум живых и меняют экосистему. Если позволите, добавлю, что по меньшей мере некоторые из все растущего числа инцидентов с мертвецами произошли потому, что привнесенный Икс в головах мертвецов вступил в противоречие с некрограммами.

Батлер спросил:

– Вы говорите, что мертвецы работают за счет обессмерченного Икс, так?

Чудовище кивнул со скучающим видом.

– Получается, если в живых попадает этот самый бессмертный Икс, то со временем сразу после смерти покойники начнут восставать из могилы?

– Разумеется. Хотя, конечно, пройдет много времени, прежде чем в экосистему вторгнется достаточная их концентрация. Но самопроизвольное воскрешение – это лишь первый шаг. Второй – это когда подобное начнет происходить с живыми людьми. Экспансионисты выкрасят волю человека в единый цвет.

Американец оглядел салон.

– Значит, вы говорите, АВМ сейчас учатся языку Икс?

– Я их на это настроил. Теперь у них есть ключ к решению задачи, они расшифруют записи и, по моей идее, впишут их в протокол базового обмена данными, чтобы повысить производительность движка у мертвецов. Чтобы вступить в диалог с Икс, АВМ совершенно необходим. Мы с Лилит, конечно, овладели их языком, но на уровне лепечущих младенцев, не более. Вопрос не в нашем интеллекте, а в масштабах и объемах данных.

– А с ними вообще имеет смысл разговаривать? – насмешливо встрял Барнаби.

– В обычном смысле слова диалог, конечно, невозможен. Они не отдельная личность, а экосистема. Задача сродни терраформированию.

Батлер открыл было рот, но То Самое предварил вопрос:

– Вы спросите, почему именно сейчас. Наблюдать сложа руки больше нельзя: ситуация обострилась до того, что уже невозможно игнорировать вероятность полного омерщвления человечества. Пандемия огибает все континенты за двадцать лет. А с первого успешного омерщвления Икс прошло более столетия, не забывайте об этом.

Губы Батлера скривились в усмешке.

– И какова же эта вероятность?

– Более нуля. Она растет в геометрической прогрессии, поэтому вариант только один: ноль или больше.

– Ясно, – ответил Батлер. – Предположим, кто-то с помощью Аналитических Машин вступит в «переговоры» с Икс. Почему не подключиться к этому каналу связи? Я все еще не понимаю, зачем нам врываться к «Чарльзу Бэббиджу» на «Наутилусе»!

Он обвел руками каюту.

То Самое ответил с улыбкой в глазах:

– Я хочу настроить прямой диалог АВМ с Икс.

– Что?.. – растерялся Батлер, а я покосился на Пятницу. Мне вспомнились последние сомнения перед отплытием в Америку. Не руководят ли нами «Записи Виктора»? Они записаны языком Икс. Их неспособен постичь я, но не то, что дергает за ниточки в моей голове. И если даже саму эту мысль мне дозволили осознать именно они…

…То кто же я? Что я решаю?

Наконец в моей голове запоздало проклюнулись ростки понимания.

Наш собеседник сложил руки на груди.

– Я хочу предложить им диалог прежде, чем АВМ вступят в контакт с экспансионистами и случайными агентами. Послами Икс могут, как вы понимаете, выступать и мертвецы, но при таком сценарии возникает слишком много неизвестных переменных, не говоря о том, что ими по определению руководят экспансионисты. Содрогаюсь от мысли, что случится, если они заключат союз с АВМ и предложат им взаимовыгодное сотрудничество. Нет, переговоры не должны начаться спонтанно. К несчастью, у живых нет функции подключения к Внедрителю.

– Значит, вы сами?.. – спросил Батлер.

В ответ Чудовище с тихим стуком положил что-то на стол и накрыл предмет ладонями. Наши взгляды были прикованы к его рукам, и он поднял их, подобно фокуснику.

На столешнице оказался синий камешек. Лазурного цвета, а внутри него как будто блестели звезды. Моя рука сама собой нащупала в кармане осколки того креста, который перед самоомерщвлением положил перед собой Алеша.

Тихо и торжественно То Самое объявил:

– Это экстракт Икса… бактерии в аморфной форме. Вы не рассмотрите структуру этого предмета даже при самом большом увеличении в самый современный микроскоп. Это воплощенная субстанция того, что вы зовете душой. Я с помощью особой техники кристаллизовал колонию консерваторов. Вот наш представитель со стороны микробов.

VII

Черная как вороново крыло гигантская тень плыла вдоль лондонских доков, едва выступающих из предрассветного тумана. Солнечный свет уже сбрызнул облака, поэтому из тьмы проступали контуры строений, и лишь примерно угадывалось, где за горизонтом еще дремлет наша звезда, дающая о себе знать сквозь покров туманной вуали. На берегу залаяла собака, но и она растворилась невидимкой.

30 сентября 1879 года. Меня приветствовало такое родное зловоние Темзы. Я дома. Лондон был укрыт балдахином из дыма, который вырывался из глоток фабрик. Нос «Наутилуса» бороздил перенасыщенный паром воздух, которого едва хватало, чтобы дышать, и тихие мутные воды. Столица, в которой мертвецов не меньше, чем живых. Моя родина.

Итак, я вернулся.

В