Первая исповедница - Терри Гудкайнд

Он кивнул.

– Простите, но я ничего не могу сказать. Не потому, что не хочу, Магда, а потому что ничего не знаю.

– Понимаю. Но все равно спасибо, член Совета Сэдлер, – она снова улыбнулась, на этот раз совершенно искренне. – Я постараюсь заглянуть к вам в ближайшее время, проведать.

Он тепло улыбнулся в ответ.

– Буду очень рад, Магда. Буду ждать.

Сэдлер сделал шаг, тут же остановился и опять повернулся к ней. Он положил руку ей на плечо и сжал, привлекая ее чуть ближе.

– Из всех людей, что выступали пред нами, вы единственная всегда были голосом Истины. Я хочу, чтобы вы знали это.

Она внезапно слегка устыдилась того, что так уклончиво ответила о колдунье. Но это диктовала необходимость защищать жизни. В конце концов, сноходцы могли находиться где угодно.

– Я выступала в защиту интересов тех, кто лишен права голоса.

Он улыбнулся с хитринкой и опустил руку.

– Нет, не совсем так. Вы не говорили от имени лживых, алчных и жадных, лишенных права голоса. Вы говорили только от имени невинных или тех, кто в принципе не мог иметь голоса в Совете. Вы приходили к нам представлять Истину. Остальные в Совете, может, и не заметили разницы, но я хочу, чтобы вы знали: я всегда замечал.

Хотя вы не наделены магическим даром, голоса таких, как вы, тоже обладают властью – властью правды. В конце концов, наши величайшие способности основаны на способности разума рассуждать. Хотя вы не обладаете магическим даром, слова правды откликаются в сердцах сильнее, чем вам кажется.

Среди событий в Цитадели есть те, которых я не понимаю. Возможно, их понимают другие, возможно, понимаете вы, но не я. Как член Совета я был в стороне от многих событий нашей жизни. Я знал только о том, о чем нам докладывали. При этом мне довелось увидеть великое множество людей, выступавших перед нами по великому множеству поводов.

Вы, Магда Сирус, были единственной, кто представал перед нами, интересуясь только истиной.

Мы живем в опасные времена. Возможно, мы живем уже в конце времен. Если мы хотим выжить, правда нам нужна больше всего. Из всех известных мне людей вы единственная, кого я могу назвать человеком, занятым поиском истины. Сомневаюсь, что вы сознаете, какое это редкое качество.

Никогда не отказывайтесь от этого предназначения, Магда. Знайте себя, знайте, кто вы. Хотя немногие согласятся признавать это, даже заседающие в Совете, сам я искренне верю, что все мы нуждаемся в вас.

Магду ошеломили это его слова.

– Но у меня просто нет магического дара. Я… – Она чуть не сказала, что она никто. – Я очень многое не могу сделать самостоятельно.

Он улыбнулся в ответ.

– Стоять за истину – в общем больше ничего и не нужно. Истина – сила. Всегда помните это.

– Не забуду. Благодарю вас, член Совета Сэдлер.

Он улыбнулся, услышав титул.

– И еще, Магда: знайте, я воспользовался вашим советом.

– Моим советом? Каким?

Он поднял бровь.

– Советом присягнуть Лорду Ралу, чтобы защитить мысли от сноходцев.

Магда уставилась на него.

– Вы сделали это? Когда?

Он улыбнулся.

– В ту же ночь, когда вы предстали перед Советом вся в крови. Повторюсь, я знаю, что вы единственная представали перед нами, интересуясь исключительно истиной. Едва только я в ту ночь вернулся в свою комнату, я встал на колени, как вы говорили, и трижды прошел обряд преклонения перед Лордом Ралом.

Магда надеялась, что он говорит правду.

– А еще кто-нибудь из Совета дал клятву?

Он пожал плечами.

– Увы, не знаю. Я никому из них не сознался, и уверен, что мне тоже не скажут. Я просто хочу, чтобы вы знали, если придете увидеться со мной, что можете говорить спокойно, не опасаясь сноходцев.

Магда заулыбалась.

– Вы хитрец, член Совета Сэдлер.

Он улыбнулся в ответ.

– Как по-вашему, почему мне удалось прожить так долго? Всего доброго, Магда Сирус. И будьте честны перед собой.

– Постараюсь. Пожалуйста, будьте осторожны. Ведь кто знает, когда вы снова понадобитесь Срединным землям?

Как только Сэдлер двинулся дальше по массивному каменному мосту, растворяясь в толпе, Магда ощутила порыв ветра. Она взглянула на черную гряду облаков на горизонте. Горячая, влажная погода обычно предвещала бурю.

Прежде чем пройти под железными клыками решетки, она подняла пристальный взгляд к незыблемым стенам и башням Цитадели, вздымающимся в темнеющее небо. Тихая Цитадель, казалось, ждала ее – ждала, чтобы поглотить.

Магда снова осталась одна. Она уже скучала по отсутствующему Мериту, хотя познакомилась с ним лишь совсем недавно. В нем было что-то, отличавшее его от всех, кого она встречала. С ним было легко, просто и естественно.

Но сейчас она осталась одна.

Едва Магда закрыла тяжелую дверь красного дерева, ведущую в ее покои, как услышала шаги, а затем стук. Она подумала, уж не Мерит ли это, хотя знала, что ему еще слишком рано возвращаться – разве только он не сумел помочь Джеймсу. Она распахнула дверь.

Проем заполнила фигура Лотейна.

Он улыбнулся в той же «дружеской» манере, как всегда при виде ее. Под его похотливым взглядом Магда всякий раз покрывалась мурашками.

Быстро обежав взглядом своих черных глаз комнату, тускло освещенную полудюжиной ламп, Обвинитель остановил его на Магде. По тому, как он смотрел на нее, она поняла, что его мысли о ней определенно гнусные, и знать о них совершенно не хотелось.

Магда хотела захлопнуть дверь перед его носом, но удержалась. Однажды она уже довела его. Рискованно дразнить его, когда они наедине и ему не нужно беспокоиться о свидетелях. Слова главного обвинителя будут приняты на веру, если она в конечном счете умрет. Довольно и того, что люди уже считают, будто она не лояльна к Срединным землям, и потому, вероятно, поверят всему, что он скажет.

Он пригладил ладонью короткие, жесткие черные волосы и опустил руку на свою бычью шею. Руки и плечи у него были такими же мускулистыми.

Хотя у Лотейна имелось роскошное официальное одеяние, в которое он обычно облачался для ведения официальных церемоний, например судебных заседаний, в этот вечер Лотейн явился к Магде в коричневой мантии без украшений – примитивное напоминание о его высоком ранге обвинителя и волшебника. Роскошную одежду зачастую надевают с претензией на высокое положение в обществе, ведь бедняки не могут позволить себе хорошо одеваться. Простая, скромная одежда служит смиренным напоминанием о том, что даже самые высокопоставленные лица – простые смертные. Более того, это было тонким способом заявить всем: его ранг настолько высок, что ему не нужен великолепный наряд, чтобы доказывать это. Его ранг был выше, чем могла показать какая бы то ни было роскошная одежда.