Неприкаянный дом - Елена Чижова

– Отстирывали. Сперва замочить. Выстирать. Потом прокипятить в отбеливателе. Снова выстирать. Потом…

– Да… Сильная схема!

– В общем, стели и начинай перемывать рюмки.

– Ладно, – она принимает решение. – Перетопчутся. Не графья…

Я оглядываю свою кухню. Не помню… Кажется, лет пять назад. В Русском музее открылась выставка художников-нонконформистов. «Быт советской эпохи». Один из залов оформили под малогабаритную хрущевку. Воссоздали среду обитания интеллигенции. Хотела сходить, но так и не собралась.

Об открытии объявили по радио. Девушка-корреспондент перечисляла предметы старины . Я слушала и опознавала их сразу, как будто видела воочию: самопальная полка с книгами, грузинские керамические кру́жки, темно-зеленые соломенные салфетки, узкая синяя вазочка. В сущности, зачем мне было идти? На этой выставке я могла бы работать экскурсоводом. Могу себе представить эту экскурсию…

«Справа от вас советская кухонная плита. В углу вы видите баночку с горелыми спичками. Обратите внимание: для этой цели подходила не всякая баночка. Не “Завтрак туриста”, не какие-нибудь “Кильки в томате”. Мы, кураторы собственных выставок, подходили к отбору строго: шпроты прибалтийского производства, красная икра с зеленой наклейкой, печеночный паштет – импортный. Дальневосточные крабы. В крайнем случае, печень трески. Весь джентльменский набор, который сойки получали в заказах. Раз в неделю.

На кухонном столе представлен чайный сервиз. Точнее, его остатки. Десять рублей пятьдесят копеек. Назывался: сервиз на каждый день».

Светло-зеленый, голубой, желтенький… Жаль, что девушка-корреспондент не уточнила цвет. У меня был розовый. Заварочный чайник, шесть чашек с блюдцами. Когда бились, мы говорили: к счастью!..

* * *

– Неужели все это бы-ыло? – девушка в синем платье осматривает накрытый стол. В ее личике мне чудится что-то лисье. Такие лисички должны нравиться мальчикам. – Моя мама говорит, раньше всё доставали по блату.

– И ходили исключительно в медвежьих шкурах… А по улицам – живые медведи…

С такой интонацией в наше время комментировали заведомую глупость.

Пожалуй, этот мальчик мне нравится: строгий костюм, остро очерченные скулы. Выражение сдержанного упорства. Его имя я запомнила сразу: Родион.

Второй – Виталий или Валерий. Белокурые волосы, на щеках девичий румянец. Легкие пластичные жесты. На мой взгляд, слишком пластичные.

– Виват имениннице! – белокурый гость поднимает бокал. Кажется, все-таки Виталий. – Двадцать пять – замечательное время. Юность, как говорится, в прошлом. Но до кризиса среднего возраста еще далеко. Можно считать, подлинное совершеннолетие. Короче, все в твоих руках. Что ж нам тебе пожелать? – он обводит взглядом присутствующих. – Что можно пожелать красавице и умнице? Жить-поживать да добра наживать.

– В детстве я думала: не наживать, а жевать… Жевать Добрана. Мне казалось, такая большая собака. Вроде Бетховена, – Лисичка объясняет кокетливо.

– Или Баха… – Родион рассматривает винную этикетку. – Алазанская долина? Грузинское… – он делает глоток. Кивает одобрительно. – Пожалуй, можно сравнить с южноафриканским…

– Кстати, мы с Родиком были в клубе… – Лисичка подхватывает тему. – А там конкурс. Определить сорт виски. Условие – пробовать с завязанными глазами. Один мужик выиграл: девять из десяти. Получил “White Horse”. Все хлопали, а потом оказалось, мужик из таможни…

– Из таможни? А как его фамилия?

– Не знаю, – пытаясь ответить на мой вопрос, она задумывается на мгновение. – Он не представился. А где же «Боржоми»? – Лисичка оглядывает стол.

– Типа не экспорт, а выставочный экземпляр? – Виталий подхватывает удачную шутку. – Как бы для полноты картины – парочка бутылок.

– Раньше мой папа любил «Боржоми».

Похоже, и не думала шутить. В их компании Лисичка самая младшая. Лет двадцать – двадцать один. Остальные – ровесники моей дочери. Видимо, тоже поступили не сразу. Успели поработать.

– А теперь? Резко разлюбил? – девушка в лиловом платье присматривается к селедке под шубой: мелко накрошенные желтки, перья зеленого лука. Мне нравится ее лицо. Строгие черты, минимум косметики. В нарядном платье она чувствует себя скованно – поводит плечом, как будто поправляет бретельку.

– Позволь, – Родион берет рыбную лопаточку, – я помогу.

– Надеешься убедить главного санитарного врача? А если не согласится? – она пробует селедку. – Очень вкусно.

– Проще не убеждать, а договориться с таможней, – дочь встает с места. – Кому еще селедки?.. Обязуемся ни в коем случае не пробовать: как бы исключительно реквизит.

– Нормально. Оформим временный ввоз, – Родион подводит итог. – На обратном пути вернем нетронутыми.

– Ой! – Виталий прикрывает рот ладошкой. – А вдруг какой-нибудь ухарь не удержится? Возьмет и выпьет.

– Ну и что… – Лисичка поправляет пушистый хвостик, – дольем из крана: та же отрава…

– Дамы и господа! Предлагаю тост. – Девушка в лиловом поддергивает упавшую бретельку. – За родителей именинницы!

Ее имя я не запомнила, но переспрашивать уже неловко. Похоже, ядро компании составляет эта троица: она и Родион с Виталием. Лисичка прилагается в нагрузку к своему кавалеру.

– Мусик, – дочь тянется с рюмкой. – Желаю тебе всего-всего, а главное, здоровья. За папу мы тоже выпьем… Звонил, – тихо, почти шепотом, – не успела сказать: придет.

– Уважаемая Татьяна Андреевна! – Виталий поднимает бокал. – С большим искренним чувством спешу присоединить свой голос. За вас и в вашем лице за всех родителей, на чью долю выпали серьезные жизненные испытания. Ваше поколение прошло их с честью!

Не пойму: не то прикалывается , не то – серьезно.

Девушка в лиловом кривится едва заметно. Эта девушка нравится мне все больше.

– Остерегайтесь подделок, – Александра постукивает ножом по рюмке. – Фирма «Татьяна и дочь». Закуски, приборы, столовая посуда. Все исключительно идентичное. Прямые поставки из прошлого века.

– Машина времени? Очаровательно. Кстати, вот и подлинный штамп, – Виталий переворачивает пустую тарелку. – ЛФЗ. Ленинградский фарфоровый завод.

В наше время так рассматривали кузнецовские.

На столе два лишних прибора. Один – для отца. А другой?..

– Круто! – Лисичка пробует салат из редьки. – Моя мама покупает в «Карусели». Что вы туда добавляете: какую-то травку?

Я улыбаюсь:

– Эта травка называется яблоко.

– Ой… Я сразу поняла: точно не базилик и не майоран.

– А я было решил, что это – кориандр, – женственный Виталий поддерживает беседу. – Надо же, оказалось просто яблоко…

Чтобы стать гурманом, надо начинать с детства…