Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков

Потом урановую бомбу сбросили на Хиросиму, а через три дня уже плутониевая бомба накрыла своим черным крылом несчастный Нагасаки… Вот почему Блэквуд отправился после этого в Японию – у него и в самом деле был там свой интерес. Как-никак, он тоже был причастен к тому, чтобы никто не смог помешать им, американцам, создать это смертоносное оружие, достойное войти в историю самой мрачной ее страницей.

1

На другой день Блэквуд в сопровождении все того же хозяина парикмахерской отправился в местный Дом дружбы. Раньше в этом просторном двухэтажном здании из красного кирпича, несколько похожем на казарму, размещалось офицерское собрание, которое любили посещать не только военные, но и гражданские лица из числа японских колонистов. Теперь сюда был вхож любой. Здесь показывали кино, выступали местные и заезжие артисты, здесь же проходили регулярные встречи корейского населения со своими русскими освободителями. Сюда приходил читать свои литературоведческие лекции и Антон Антонович Белоцерковский. Эти лекции посещало мало народу. Во-первых, потому, что они носили специфический характер, во-вторых, все меньше и меньше русских эмигрантов – а они были его основными слушателями – оставалось в городе. Часть из них была арестована, часть бежала за тридцать восьмую параллель. Остались самые стойкие и те, у кого не было ни сил, ни возможности куда-то бежать.

Немноголюдно в зале было и на этот раз.

– Цикады живут всего один день – споют и умирают… – в сумрачной тишине зала звучал негромкий голос Белоцерковского. Речь его была настолько правильной, что она резала слух фронтовиков, случайно попавших на лекцию. – Так и в жизни… Иные произведения-однодневки прозвучат и исчезнут. Но есть такие, которые будут звучать веками. К таким произведениям относится и «Слово о полку Игоре». Опубликованное в 1800 году, «Слово» оказало определенное влияние на русскую литературу.

– Казалось бы, что тут удивительного? – продолжал он. – Обыкновенный рядовой эпизод русско-половецких войн… Однако автор претворил его в событие общерусского масштаба так талантливо и мощно, что это придало монументальное звучание основной идее – призыву к князьям прекратить усобицы и объединиться перед лицом внешнего врага. Вот послушайте, как звучит этот призыв на древнерусском языке: «Ярославе и все внуце Всеславли! Уже понизить стязи свои, вонзить свои мечи вережени; Уже бо выскочисте изъ дедней славе. Вы бо своими крамолами начясте наводите поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю, которое бо беше насилие отъ земли Половецкый на седьмом веце Трояни…»

Не все из вас, друзья, знают древний русский язык, но, я думаю, вы сердцем ощутили смысл прочитанного мной, – сказал ученый. – Из этого обращения совершенно очевидным является то, что насилие русской земле от половцев было на седьмом веке «Трояни». Тут надо пояснить, что термин «Трояни» в «Слове» является ключевым. Первое упоминание о нем находится во втором замышлении Бояна, который должен был воспеть поход князя Игоря «рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы». «Тропа Трояня», проходя «чресъ поля», то есть поля половецкие, которые до нашествия половцев были русской землей, соединяла Киев с Северным Причерноморьем, с Тьмутараканью, являясь государственной дорогой Руси или частью этой дороги, нарушенной вторжением половцев, разобщивших связь русского населения Причерноморья с населением сопряженных русских княжеств…

…Так и шел Антон Антонович неведомой никому дорогой, заражая присутствующих ностальгией по далекой родине, а заодно и любовью к ее истории.

«Вот вернусь домой – обязательно прочитаю “Слово”, – сидя в глубине полутемного зала, думал Жаков. – И вообще, остаток жизни я потрачу на то, чтобы наверстать упущенное… Я буду читать, читать, читать… Все подряд. Но начну конечно же с памятников литературы. Чтобы почувствовать мелодию современного русского языка, нужно ощутить его истоки. Без этого трудно будет оценить, до каких высот развилась наша речь и наша мысль…»

Увидев входящего в боковую дверь Блэквуда, Алексей невольно вжался в кресло. Однако это было излишним, потому как тот даже не потрудился обшарить глазами зал – тут же направился в первые ряды, где сидела небольшая группа слушателей. И это несмотря на то, что был воскресный день и у людей была возможность, плюнув на домашние дела, посетить какое-нибудь полезное мероприятие.

Незаметно пролетели два часа, отведенные на лекцию.

– Соединив книжные и фольклорные традиции, – заканчивая свой рассказ, сказал Белоцерковский, – неизвестный автор создал уникальное произведение лирико-эпического жанра. Видимо, будучи христианином, он тем не менее прибегает и к опоэтизированным языческим образам. Но об этом мы поговорим в следующий раз… А на сегодня все, – произнес он и подслеповато глянул в зал. – Может быть, у вас есть вопросы?

– Да, да, есть! – послышался голос Блэквуда. Акцент, с которым он произнес это, заставил людей обернуться на него. – Юджин Кларк, член американской дружественной делегации, гостящей, как вы знаете, в эти дни в вашем городе, – представился он. – Скажите, господин ученый, сегодня никто не пытается переводить это произведение? Когда я изучал курс русской литературы в Оксфордском университете, нам говорили, что перевод «Слова» был выполнен известным русским поэтом Жуковским. Но с тех пор прошло много времени. Язык изменился, изменилось и восприятие людей… Наверное, настала пора несколько осовременить текст…

– Я вас понял, – нахмурив брови, произнес Белоцерковский. Другой бы человек вызвал у него симпатию, проявив подобную заинтересованность, но только не этот. Как ему объяснили, то был американский разведчик. Однако Антону Антоновичу было велено держаться в разговоре с этим Гором уверенно, потому он пытался ничем не выдать себя. – Прежде чем ответить на ваш вопрос, я должен сказать, что позже древнерусский текст перевел еще Майков…

– А потом Заболоцкий! – подсказал ему кто-то из зала.

– Совершенно верно, и Заболоцкий, – подтвердил ученый. – Да, вы правы: время берет свое, и, может быть, действительно настала пора лексически освежить текст, придать ему современное звучание. Но так может думать поэт, но я не поэт, а ученый, и для меня оригинал превыше всего. Это то же самое, если прочитать Пушкина на английском… Ведь при переводе обязательно что-то уйдет, в первую очередь то, что делает пушкинские произведения гениальными. Исчезнет тот ослепительный блеск и ювелирная точность фразы, тот неповторимый аромат слов и стремительный полет мысли… В конце концов, особенный вкус речи поэта… Так что я всегда выступаю за приоритет оригинала – и тут я ортодокс. Нет – пожалуйста, пусть переводят, но, чтобы понять глубинную суть произведения и проникнуться его духом, нужно всегда обращаться к источнику…

– Я с вами согласен! – сказал Блэквуд. – У меня тут еще есть парочка вопросов, но я не хочу утомлять публику. Разрешите подойти к вам после лекции?

Белоцерковский кивнул.

Они разместились в небольшой комнатке за сценой, где обычно переодевались артисты, и разговаривали. На этот раз своего агента Блэквуд оставил за дверью, велев ему, коли что, тут же подать сигнал. Вот он и стоял, терпеливо вслушиваясь в тишину.