Кремль 2222. Восток - Дмитрий Манасыпов

Дунай подсадил ее и полез сам. Только оказавшись внутри, решил спросить, что происходит. Тронул девушку за плечо, поворачивая к себе, и поразился ее глазам. Отчаяния за два дня в них ни разу не замечал, даже во время боя в Форпосте. Но сейчас в ее карих, весьма, к слову, красивых очах оно прямо-таки плескалось.

– Что такое?

– Кешайны… – Айгуль покачала головой.– Возвращаются с Савеловского вокзала. Везут раненых и добычу. Встали лагерем, сам посмотри.

Пластун чертыхнулся и осторожно пополз вперед, протискиваясь через балки и куски стен рухнувшего второго этажа. Странно, но до сих пор не слышно вормов. Либо мутанты решили отстать, но в это Дунай совсем не верил, либо что еще. Скорее всего, что, прорвавшись через завал, чуткий нос кого-то из них ощутил странные запахи впереди. Сам Дунай сейчас тоже уловил изменения воздуха. Из широкого проема впереди явственно тянуло дымом, готовящейся едой, маслом, уже знакомым запахом от угольных топок, выделанной кожей, сталью и фенакодусами. Но запах людей через них прослеживался четко, одной слитной нотой говоря про большое количество новых врагов.

Пластун добрался до щербатой выбоины впереди, замер, перед тем как выглянуть. Натянул капюшон, ставший совсем серым, и осторожно потянулся вперед. И сразу же чертыхнулся про себя, поняв, что Айгуль полностью права.

Внизу и впереди, на большой и ровной площадке оказалось около сотни кешайнов. Воины в шлемах и панцирях прохаживались по собственным делам, обустраивали лагерь на ночь. Часовые, верно всполошившиеся от доносящихся звуков боя и грохота рухнувшей части здания, кружили на фенакодусах недалеко от здания, где пришлось укрыться Дунаю с Айгуль. Хорошо, что пока они не ринулись с проверкой, давая беглецам хотя бы немного времени, чтобы подумать о новой напасти на их головы. Пластун пригляделся, стараясь в совсем густо накативших сумерках разобрать, что происходит в лагере.

Обустраивались кешайны серьезно, с заметным опытом. Вон стоят, сведенные в две параллельные линии, громадные повозки, влекомые фенакодусами. И тут же, попыхивая дымом из труб, проем между ними закрывали броней вагонов два локомобиля. Внутри прямоугольника спешившиеся всадники сгоняли скакунов к тут же сделанному подобию длиннющей коновязи. Горели костры, от которых так вкусно пахло варившейся кашей с мясом, что в животе пластуна, с утра ничего не евшего, натужно заурчало.

«Пасюк!» – Пластун попытался дотянуться до друга, узнать как он с Крюком.

Молчание… Дунай сплюнул в сердцах, стукнул кулаком по стене. Не хватало еще потерять крысопса с Крюком. Как будто мало им всего свалившегося на их головы.

Повернулся к Айгуль и знаком показал: где вормы? Девушка ответила почти сразу, сжав кулак три раза и ткнув им в сторону разрушенной Дунаем галереи. Так, значит, их три десятка и они не ушли. Вот тоже не к месту и не ко времени принесло мутов. Пластун снова попытался позвать Пасюка, и призыв вновь ушел в пустоту. Крысопес не откликался. Ничего не оставалось, кроме как вернуться к наблюдению за лагерем кешайнов.

Несколько кожаных палаток расположились внутри лагеря. В общем, встали кешайны уверенно, закрыв все пути через такую нужную Дунаю и Айгуль площадку. Сзади вормы, спереди – кешайны. Как говорится: из огня да в полымя.

Как говорит Яса – 3

Когда же обучение закончилось, Айгуль вызвали в Столицу, к тем, кого она никогда не видела,– к хайнам.

Она помнила их, высоких, скрытых темными просторными одеждами, беседовавших с ней. А вот для чего, что спрашивали, чем интересовались – не помнила. И не знала, хорошо это или плохо. Девушка гордилась оказанной честью – идти вместе с передовым отрядом на Запад, туда, где шайнов ждали сокровища древнего города и его красно-бурой крепости.

Когда Айгуль пришла в себя, будучи оглушенной у самого Форпоста, ее разбитая голова оказалась не самой главной проблемой. Куда важнее оказалось то, что она вспомнила, валяясь на грязном полу в беспамятстве. Девушка лежала на холодном камне пола, механически водя по нему пальцем, и восстанавливала все возникшее в голове. По гладкой коже лица, на которой, как и по всему телу, никогда не вырастали толстые кожаные бляшки, текли слезы.

Яса говорила, что нет никого ближе каждому шайну, кроме как его брат или сестра. Великий закон учил этому с самого детства. Тех, кто принял Ясу, принимали в Народ, даже если по рождению он не был шайном. Следуй установленному порядку, исполняй все, что написало для тебя Вечное Синее Небо руками мудрецов-хайнов, и ты становишься своим. Так учила Яса.

Но она ничего не говорила о том, что нельзя помогать тем, кто был твоими соотечественниками раньше, не заставляла преследовать тех, кто это делал. Быть шайном означало различать верное, и наоборот, не преследовать того, что не наносило вреда пути и цели Народа. Значит, что ее маму привели отсюда, из Московии, и сделали женой знатного кешайна, великого воина, мастера клинка. Отец, как мог, любил ее и никогда не попрекал помощью тем соотечественникам, что впервые оказывались среди Народа.

Что же сделала она тогда, пойдя к вагонам, доставившим на станцию, восстановленную среди бескрайних степных ковылей, неся еду новым пленным? Передала ли отмычку, нож – что? Что нарушила женщина, смирившаяся со своей жизнью и родившая дочь, ставшую одной из лучших кешайнов в своей школе? Да и могла ли она поступить таким образом? Это Айгуль не знала.

Сейчас, съежившись из-за проникающего под одежду сырого холода, девушка знала лишь одно: хайны ошиблись еще тогда, заставив ее увидеть казнь матери и думая, что сотрут все это из памяти. Колдуны без лица, долго спорившие над нею, плачущей и баюкавшей на руках уже остывающее тело той, что подарила ей жизнь, ошиблись. Чего хотели добиться фигуры в черных плащах, стоявшие на высоком помосте, бессмысленным убийством женщины? Ее матери, решившей помочь своим соплеменникам, искупить собственное бессилие на протяжении пятнадцати лет.

Они сами нарушили ту заповедь Ясы, что говорила:

…нет проступка хуже, чем тешиться собственной гордостью. Она, и лишь она закрыла серыми непроглядными тучами лик Неба, подарившего жизнь всему живому…

Именно так и вышло. Хайны, могучие и сильные в играх своих с сознанием Народа, не могли знать о будущем. О том, что девушка кешайн, ставшая одним из лучших разведчиков среди Народа, попадет в плен к безвестным мутантам в самом сердце так и не погибшего древнего города. И что странные механизмы, когда-то давно созданные его защитниками для контроля вражеских роботов, сожгут лживую стену в ее памяти. Ту самую стену, возведенную волей нескольких хайнов, решивших, что ее умение слишком дорого, чтобы убивать ее вслед за матерью. Это и оказалось глупейшей ошибкой, второй после лицезрения казни.

Игры с людьми никогда не проходят даром даже для самых сильных кукловодов, и гордыня лишь делает их уязвимее. Излучение боевых пси-ретрансляторов, до сих пор оберегавших Кольца от покушений на них со стороны любого существа, лишь коснулось сознания девушки, плавающей в черноте беспамятства после удара. Но и этой, легкой волны, случайно задевшей ее, хватило, чтобы она все вспомнила. И пришла в себя на сером холодном камне, плача и хватая себя за плечи.