Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов - Алексей Кунгуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1. То, что текст «копий Панина» и копий из коллекции фон Леша на 100 % идентичны, весьма радует. Видимо, фальсификаторы научились перепечатывать документы, не путаясь в датах, фамилиях и орфографии. Впрочем, поскольку «копии Панина» никому не показывают, сомнения все же остаются.
2. Очень мне интересно, как «заверенные копии Панина» могли снять подозрения с подписей Молотова, сделанных латиницей? Это каким же придурком надо быть, чтобы утверждать, будто Панин скопировал не только текст «секретного протокола», но еще и подпись Молотова латиницей на копию проставил? Один кретин это написал, тысячи дебилов больше 10 лет читают его книжонку, и никто не понимает, что это полнейшая ахинея! Книжка Безыменского, все же способна внести вклад в науку. В медицинскую. Представления о масштабах старческого маразма она расширила весьма значительно.
3. То, что «панинские копии» изготовлены на той же пишущей машинке, что и микрофильмы фон Леша – это, конечно, открытие. Я считал, что сфотографировать пишущей машинкой нельзя, даже если это машинка «для самых важных работ». Но если отнестись к словам Безыменского серьезно, то фальсификаторы попадают в весьма щекотливую ситуацию: что произойдет, если выяснится, что один из этих документов фальшивый? Если будет установлена подложность «копий Панина», то выходит, что и копии Леша тоже фальшивые, поскольку изготовлены с помощью той же машинки. Если же не акцентировать внимание на том, что оба документа отпечатаны на одной машинке, то даже разоблачение панинских «копий» не подорвет веру в подлинность немецких микрофильмов.
4. Как родичи Панина могут подтвердить аутентичность его подписи – они что, эксперты-почерковеды? Это как раз тот случай, когда можно провести экспертизу, сравнив подпись Панина на «заверенной копии» с его подписью на множестве других документов, тысячи которых сохранились в архивах МИД. Отсюда легко предположить, что подпись Панина никто не удостоверял. Далее рассказ Безыменского обрастает все новыми и новыми подробностями:
«В президентском архиве хранились секретные документы партии. При этом степень секретности архивов была различной: просто секретные, совершенно секретные, далее – особой важности, или– о,эти партийные эвфемизмы! – документыОГ7, /г? е.«особой папки». Собственно говоря, «папок» как таковых не существовало. Это было просто обозначение высшей степени секретности для особо важных решений Политбюро ЦК. Они обозначались в протоколах так: сначала порядковый номер в повестке дня. Затем – чей вопрос (Министерства обороны или МИД и/77.д.). Наконец, краткая формула в скобках: «смотри особую папку». Однако, оказывается, существовала еще одна специфическая степень секретности. Она называлась «закрытым пакетом». Это действительно был большой пакет с соответствующим номером (проставлялся от руки). Он опечатывался или заклеивался в Общем отделе тремя или пятью печатями и обозначался буквой «К» («конфиденциально»).
Именно в таком пакете за № 34 были обнаружены оригиналы секретных протоколов вместе с подробным описанием их «архивной судьбы». Оказывается, что оригиналы секретных протоколов, находившиеся до октября 1952 г. у В. М. Молотова, 30 октября 1952 г. были переданы в Общий отдел ЦК. Почему именно в это время? В это время звезда министра закатилась: еще до смерти Сталина доверия к нему уже не было, внешним знаком чего был арест супруги Молотова Полины Жемчужиной. В VI секторе Общего отдела ЦК протоколу был дан свой номер: фонд № 3, опись № 64, единица хранения № 675-а, на 26 листах. В свою очередь эта «единица хранения» была вложена в «закрытый пакет» № 34, а сам пакет получил № 46-Г9А/4-1/ и заголовок «Советско-германский договор 1939 г.». Внутри пакета лежала опись документов, полученных из МИД СССР, – всего восемь документов и две карты:
1) секретный дополнительный протокол «о границах сфер интересов» от 23 августа 1939 г.;
2) разъяснение к нему от 28 августа (включение в разграничительный рубеж р. Писса);
3) доверительный протокол от 28 сентября о переселении польского населения;
4) секретный протокол «об изменении сфер интересов» от 28 сентября;
5) такой же протокол «о недопущении польской агитации» от 28 сентября;
6) протокол об отказе Германии «от притязаний на часть территории Литвы» от 10 января 1941 г.;
7) заявление о взаимной консультации от 28 сентября 1939 г.;
8) обмен письмами об экономических отношениях (той же даты).
Ну вот, теперь прояснилась ситуация с передачей документов от Смирнова Потцеробу. Значит, до апреля 1946 г. «секретные протоколы» хранились у Молотова, а потом заместитель заведующего молотовским секретариатом Смирнов передал их Подцеробу, старшему помощнику министра иностранных дел СССР Молотова, чтобы секретные протоколы теперь хранились у Молотова. Прочувствуйте весь смак ситуации! Выходит, что вся эта процедура была затеяна исключительно для того, чтобы оставить за собой шлейф в виде «служебной записки Смирнова-Подцероба», которую волшебным образом обнаружил Яковлев в ночь с 23 на 24 декабря 1989 г.
Безыменский свидетельствует, что передача оригиналов «секретных протоколов» в Общий отдел ЦК состоялось в октябре 1952 г., когда «звезда министра закатилась». Его совершенно не смущает, что Молотов был освобожден от должности министра иностранных дел СССР еще в марте 1949 г. Шпионскую лабуду про «особую папку» и «закрытый пакет» с буквой «К» комментировать не имеет смысла. Интересно другое – то, что писатель обнаружил какой-то новый «доверительный протокол о переселении польского населения». Видать, он спутал 1939 г. с 1863 г., когда несколько тысяч поляков отправили на ПМЖ в Сибирь. Впрочем, я не удивлюсь, если когда-нибудь историки обнаружат «особую папку» № 666, где будет находиться ранее неизвестный протокол о переселении на Колыму всех поляков, которых Сталин купил у Гитлера, потому что в Гулаге всех зеков постреляли и уморили голодом, и там некому стало работать. Как обнадеживающе пишет сам Безыменский, «... «архивная масса» настолько велика, что на ее освоение понадобится немало лет и не один исследователь. Тем не менее, архивы бывшего VI сектора Общего отдела ЦК КПСС, ныне перешедшие в Архив Президента РФ (сокращенно АП РФ), уже открывают много нового и доселе неизвестного».
Но как бы ни велика была «архивная масса», настоящий «историк», всегда сможет извлечь из «особой папки», словно фокусник зайца из цилиндра, очередной «секретный протокол» или «служебную записку». Ознакомившись с книжкой Безыменского, я долго гадал: то ли автор идиот, то ли он скрытый враг Перестройки, который писал бредятину, чтобы его можно было легко разоблачить и тем самым опровергнуть фальшивые «секретные протоколы». Первое все же более вероятно.
Но давайте вернемся к рассматриваемому акту («записке Смирнова-Подцероба»). В нем громадное количество изъянов, помимо упомянутых выше, которые полностью исключают его достоверность:
1. «Подлинное разъяснение к «секретному дополнительному протоколу» (видимо, имеется в виду разъяснение об уточнении границы сфер интересов) датировано неправильно – 23 августа 1939 г. Во всех прочих источниках оно отнесено к 28 августа. Уже одно это упоминание несуществующего в природе документа полностью разоблачает фальшивку. Халатную небрежность можно сразу исключить – ведь документы принимаются по описи, и потому Подцероб должен был либо потребовать у Смирнова указанное разъяснение от 23 августа, либо переделать акт, устранив ошибку.