Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин

Нужно отметить, что Мозамбик сохранял свои связи и с ЗАПУ. В Мапуту было представительство этой партии, накануне выборов ей была даже оказана финансовая помощь объемом в 300 тыс. долларов[860]. Но предпочтение ЗАНУ было явным и включало направление в Зимбабве военного персонала. Более того, Машел прямо сказал одному из видных деятелей ЗАПУ, что «русские танки» никогда не появятся в Зимбабве. Он был полон решимости не допустить наступления ЗИПРА, и, возможно, это было важным мотивом поддержки им конференции в Ланкастер-хаусе.

15 лет спустя (Нкомо в Москве в 1991 г.)

Фото из архива автора

Результаты выборов, особенно получение ЗАНУ-ПФ абсолютного большинства мест в парламенте было серьезным ударом для Нкомо и его сторонников. Как «патриарх» национально-освободительной борьбы он, конечно, рассчитывал на другие их итоги не мог предположить, что его партия получит лишь 20 мест по сравнению с 57 у ЗАНУ.

Многие из наблюдателей объясняли такие результаты «этническим фактором», отражением того, что шона составляют большинство. Но адекватно ли такое объяснение? Если это так, то почему уже в нынешнем веке, когда Зимбабве переживала глубокий кризис, оппозиция ЗАНУ-ПФ пользовалась явной поддержкой в обоих крупнейших городах страны – Хараре и Булавайо, хотя в первом их них преобладают шона, в во втором – ндебеле? Кроме того, строго говоря, Нкомо сам по происхождению не ндебеле, а каланга; эта этническая группа исторически была родственной шона, но давно уже попала под сильное влияние ндебеле, вплоть до использования их языка.

Казалось бы, политическое урегулирование в Зимбабве было вполне успешным, по крайней мере, в первые годы, когда Мугабе провозгласил политику национального примирения. В частности, по совету Машела и Ньерере он принял «принцип сохранения на должностях родезийских гражданских служащих, но с назначением их заместителей новым правительством, которые должны будут заменять их по мере их ухода в отставку»[861].

Однако, как выразился один из ветеранов освободительной борьбы, «целью Ланкастер-хауса было разоружение нас, а не рассмотрение важнейших вопросов»[862]. Самым главным из них был вопрос о земле, и когда эта «бомба замедленного действия» взорвалась два десятилетия спустя, она потрясла и экономическую, и политическую систему Зимбабве. Лидеры «прифронтовых» государств советовали руководителям Патриотического фронта согласиться на то, чтобы вместо твердых письменных обязательств по финансированию покупки земли у белых фермеров и передачи ее африканцам, обещание сделать это содержалось лишь «в официальной речи британского государственного секретаря от имени Ее Величества»[863].

Первоначально сложности в Зимбабве возникли внутри правительства, между двумя бывшими союзниками по Патриотическому фронту. Эта тема лежит за рамками данной работы, но о ней необходимо сказать, поскольку и здесь проявился «советский фактор», когда в феврале 1982 г. на объектах, контролируемых ЗАПУ, были найдены тайники с оружием советского производства, а при обыске у Думисо Дабенгвы – его письмо на имя Ю. В. Андропова, в то время председателя КГБ. В нем говорилось о «явном уклоне» Мугабе «в сторону англо-американских империалистов» и утверждалось, что тот «оказался на деле более реакционным и прозападным, чем Музорева». В связи с этим Дабенгва обратился к Андропову с просьбой оказывать «дальнейшую помощь [ЗАПУ] на нашем следующем этапе борьбы против империалистических интриг и подрывной деятельности их секретных служб против Зимбабве»[864].

Именно это письмо было использовано на судебном процессе против Дабенгвы и бывшего командующего ЗИПРА, а затем заместителя командующего Национальной армией Зимбабве «Лукаутом» Масуку по обвинению в государственной измене. Хотя их оправдали, они провели еще несколько лет в тюрьме в соответствии с унаследованным от режима Смита законом о чрезвычайном положении.

История тайников ЗАПУ довольно противоречива. Один из бывших командиров ЗИПРА рассказывал автору, что, когда конференция в Ланкастер-хаусе завершилась, командующий «Родезийскими силами обороны» генерал Питер Уоллс заявил, что Патриотический фронт капитулировал. На встрече командования ЗИПРА и 3AHЛA такое заявление было расценено как ловушка, и было принято решение не сдавать все оружие, пока ситуация не прояснится. Кроме того, было договорено, что высшие командиры обеих армий не явятся на пункты сбора, организованные для партизан на территории Зимбабве.

По словам моего собеседника, тайные склады оружия были организованы ЗАПУ именно на основе этой договоренности[865].

В Москве, естественно, выражали сожаление, что два крыла Патриотического фронта пошли на выборы раздельно, однако ко времени их проведения оценка ситуации была уже более реалистичной.

После объявления результатов выборов Л. И. Брежнев направил поздравительное послание «Руководителям Патриотического фронта товарищу Роберту Мугабе и товарищу Джошуа Нкомо». Однако, межгосударственные связи СССР с Зимбабве не заладились с самого начала. Приходится признать, что отказ Москвы установить «нормальные» отношения с ЗАНУ, даже когда эта организация стала довольно влиятельной, был ошибкой. Нужно отметить, что некоторые советские представители в странах, поддерживавших ЗАНУ, пытались исправить ее. П. Н. Евсюков, в то время посол в Мозамбике, писал: «Из Мапуту расстановка сил в Родезии, как ее тогда называли, была видна лучше. Было ясно, что Р. Мугабе пользуется поддержкой большинства африканского населения в стране, а также со стороны Мозамбика, особенно его президента Саморы Машела… Мозамбик стал надежной базовой страной для Р. Мугабе и его партии…

Совпосольству в Мозамбике стала очевидной необходимость корректировки нашей политики в отношении поддержки национально-освободительных сил в Зимбабве с учетом перспективы Р. Мугабе стать руководителем независимой страны.

Для начала я пригласил Р. Мугабе на встречу со мной. Беседа состоялась в моей резиденции, располагавшейся почти рядом с особняком, в котором жил Р. Мугабе. Содержание разговора и предложение посольства я сообщил в Москву.

Вскоре после встречи с Мугабе я вылетел в Москву, где заручился поддержкой в этом вопросе ряда влиятельных людей и учреждений, в том числе заместителя министра иностранных дел Л. Ф. Ильичева и ГРУ Генштаба в лице его начальника генерала Петра Ивановича Ивашутина. Но на беседе в Международном отделе ЦК меня ждало решительное возражение Р. А. Ульяновского… Разгневавшись, Ростислав