Бездна - Анатолий Махавкин

Вроде бы всё спокойно. Даже рассеянный свет, попадающий в пещеру из невидимого источника, казалось, стал более приглушённым, словно кто-то уменьшил яркость. Троица охранников, которых выставил Самойлов, так же безмятежно выводили носом рулады, как и все остальные. Разве что заниматься этим, привалившись головой к плите выхода, было несколько неудобно. М-да, если бы из колодцев поползла злобная хренотень, я уже не проснулся бы.

Собственно, а что заставило-то меня подрываться в ночь глухую? Ага, вот это. Уши уловили тихое шарканье и похрустывание, точно кто-то невидимый бродил по большому залу. Впрочем, никакой мистики: прислушавшись, я сообразил, что шаги доносятся из-за угла. Должно быть, кто-то ищет подходящее место для отправления известных процедур. Так какого же чёрта все мои чувства точно взбесились?

И Ольга, и Валентина лежали вплотную ко мне, поэтому пришлось выслушать тихое недовольное бурчание спящих женщин, когда я принялся их распихивать. Потом поднялся и едва не на цыпочках подошёл к выходу из тупичка. Кто-то из охранников пошевелился, звякнул оружием и коротко зевнул. Покачав головой, я выматерил спящего стража и тотчас увидел тёмную фигурку, замершую спиной ко мне между спящих.

Сердце тотчас ускорило свою работу, войдя в режим отбойного молотка. Но в чём дело, я сообразил не сразу. Человек, а это была женщина, казался смутно знакомым, словно мы встречались, но уже давно и…

Оксана обернулась и прищурилась, разглядывая меня. На ней блестел чёрный облегающий костюм, чётко обрисовывающий контуры тела. В этот момент девушка казалась необычайно привлекательной, и лишь мертвенно-белый цвет кожи лица портил впечатление. Впрочем, освещение, да…

Продолжая рассматривать меня, Оксана широко улыбнулась и двинулась ко мне, переступая спящих с грацией ожившей ртути. На ногах в узких штанах красовались сапоги с каблуками такой длины, какие я прежде видел лишь у актрис порнофильмов. Решительно непонятно, как можно так ловко перемещаться в подобной обуви, но мне нравился и внешний вид, и красота движений.

– Ну привет, – рука в чёрной перчатке коснулась моей щеки, но я ощутил лишь дуновение холодного ветра. – Давненько не виделись. Какими судьбами?

Во всём происходящем присутствовало нечто до одури неправильное, но я никак не мог сообразить, в чём дело.

– Привет, – ухмыльнулся я, точно идиот. – Да вот так, занесло попутным ветром. Шикарно выглядишь.

– Ошибаешься. – Ощущение холодного дуновения в лицо усилилось. – И попутного ветра тут нет, только встречный. Ну да ладно. Времени на пустую болтовню у нас нет, поэтому постараюсь перейти сразу к делу.

Странно. И как я только сразу не заметил? Губы собеседницы не двигались, оставаясь сложенными в кривую ухмылку. Оксана – чревовещательница? Бред…

– Смотри, – девушка отступила в сторону и повела рукой, указывая на спящих вповалку путешественников. – Видишь?

Сначала я не сообразил, о чём она толкует, а потом рассмотрел. Над лежащими трепетали чёрные облачка, напоминающие человеческие силуэты. Причём, как я заметил, полупрозрачные фантомы имелись не у каждого. По какой-то причине всматриваться в антропоморфный дымок оказалось совсем не просто, и взгляд постоянно точно проваливался в туман.

Оксана кивнула:

– Молодец. Что это такое, объясню немного позже. А теперь оглянись.

Я послушно обернулся и увидел несколько дымных пятен в нашем спальном месте. Однако прежде, чем стало ясно, кому они принадлежат, я таки сообразил, в чём состоит главная неправильность происходящего.

– Но ты же… – сердце едва не выпрыгнуло из груди, – ум…

И проснулся.

Окончательно.

По-настоящему.

Всё же человек – очень интересная скотина. Ещё вчера у целой кучи народа приключилась натуральная истерика от непонимания происходящего и шок после гибели двух товарищей. Потом человеки поели, поспали, и вот теперь с утра кое-кто даже шутки шутит и пытается допрашивать Хробанова о месте, куда мы попали.

Самойлов своих быстро поставил на место, чтобы не задавали дурацких вопросов. При мне небритый парень с перебитым носом поинтересовался у начальника о местонахождении загадочных пещер. Виктор Семёнович долго и печально смотрел на подопечного, отчего тот как-то даже в размерах уменьшился, а потом задал встречный вопрос: «Где в контракте указано, что он, Самойлов, обязан отвечать на всякие …нутые вопросы, не имеющие отношения к организации и распорядку?» На этом тема была полностью исчерпана.

– Смотри, как интересно, – сказала Ольга, дожевав последний бутерброд, и показала пальцем. – Вон та сука деловая и бугай с ней.

– Диана, что ли? – Я с некоторым трудом отвлёкся от загадочной физиономии Валентины, которая всё утро мне настойчиво подмигивала. – Это, если что, жена Утюга. Того самого чувака, по чьему повелению я уже второй раз топчу жопу мира. Но, честно говоря, меня она выбешивает намного больше, чем её муженёк.

– Силикон на силиконе, – фыркнула Оля и нахмурилась, перехватив ещё один настойчивый посыл Валентины, которая упорно не желала удаляться от нашей пары. – Эта ещё привязалась… Ладно, вот смотри, эти долдоны в чёрном всё утро к ней подходят, что-то послушают и уходят.

Ну если даже жена заметила, что люди Самойлова по какой-то причине слушают Диану, значит, мне не показалось и это совсем плохие новости. Надо бы переговорить с Хробановым.

Но он в этот момент оказался занят, обсуждая с Лифшицем особенности резьбы на плите, закрывающей выход. А после я уже не успел.

А каменюка, которую Хробанов изучал вместе со своим мутным дружбаном, действительно вызывала интерес. Забавная хренотень, даже если не брать во внимание рисунок, высеченный на поверхности. На нём, если что, изображалась битва обнажённых людей с какими-то невообразимыми монстрами, напоминающими клубок щупалец, клыков и клешней. И всё это на фоне пламени, пожирающего обе противоборствующие силы.

Шестнадцатиугольная глыба оказалась полупрозрачным образованием, в глубинах которого загорались и медленно гасли разноцветные искры. В самом её центре располагалось отверстие, словно прежде странный камень насаживали на какую-то ось. Дырка светилась жёлтым, и оттуда веяло прохладой.

Как я понял из беседы двух экспертов, ларчик открывался следующим образом: в отверстие вставлялся продолговатый коричневый камень, изборождённый витиеватыми узорами, напоминающими арабские буквы, после чего происходило нечто. Что именно и какова судьба открывающего, тексты умалчивали. По опыту зная, чем заканчиваются подобные мероприятия, я только вежливо поулыбался в ответ на просьбу поучаствовать и предоставил перерезание символической ленточки кому-нибудь другому.

Да вот, например, этому сизому от небритости исполину, автомат на боку которого выглядел настоящей игрушкой. Самойлов просто приказал великану отпереть каменюку, и пока тот, щёлкая извилинами, пропихивал толстый окорок руки в светящееся отверстие, остальная публика затаила дыхание в ожидании развязки. Лифшиц даже рот приоткрыл. У него едва слюна не капала на страницы открытого блокнота, куда, как я понял, он намеревался записать результат.