Город греха - Джеймс Эллрой

Ему.

Дезмонду.

Большому Дезу.

Дезмонду Конфри Консидайну, который заставлял его лазить в чужие дома и сделал копом, опером.

На три года старше. На три дюйма выше. Атлетического сложения, умело изображал на лице благочестие, чтобы произвести на его преподобие хорошее впечатление. А его преподобие поймал его при попытке слямзить пачку жевательной резинки в местном магазине «Пиг энд Уисл» и надрал ему задницу. Большой Дез, пытаясь вырваться из державших его пут, порвал себе сухожилие и, будучи полузащитником основного состава и обладая мозгами третьего сорта, до конца футбольного сезона наблюдал за матчами с боковой линии, не решаясь больше предаваться клептомании. Так благодаря кальвинисту Лиаму Консидайну он временно лишился ног и любимой забавы.

С тех пор Дезмонд заставлял своего долговязого младшего братца проникать туда, куда сам забираться он уже опасался, и красть для него желанные вещицы: теннисную ракетку у Джо Стинсона, детекторный приемник у Джимми Харриса, зуб лося у Дана Клейна и многое-многое другое, что, к лютой зависти Дезмонда, имелось у других ребят. Маленький Малкольм не перестал богохульствовать, даже когда его преподобие заявил, что, поскольку ему исполнилось четырнадцать, наказанием ему теперь будет уже не дегтярное мыло и касторка вместо обеда, а настоящая порка. Маленький Малли стал воровать под угрозой того, что Дез сообщит его преподобию о его богохульствах, вроде того что Мария Магдалина вешалась на Вилли, старого негра, привозившего им на вислозадой кляче лед для ледника в подвале, — а его преподобие знал, что лишенный воображения Дез такие вещи сам придумать не способен.

Он продолжал воровать, опасаясь, страшась его преподобия, боясь рассказать матери, потому что она передаст это мужу, убьет Деза, за что сама пойдет на виселицу, а их оставит на милость прижимистого благотворительного совета Пресвитерианской церкви. Высокий и худой, он стал настоящим героем комиксов, Фантомом Сан-Франциско: ловко карабкался по водосточным трубам, выдергивал оконные шпингалеты и воровал без конца — спортивное снаряжение, которым Дезмонд боялся пользоваться, книги, которые по своей глупости не читал, одежду, которая ему была мала. Малли знал, что пока краденое у Деза, оно в безопасности, и эта игра ему даже нравилась. На то были свои причины: у Джо Стинсона была хорошенькая сестрица по имени Югорис, и Малли было приятно побыть одному в ее комнате. У Дана Клейна был попугай, который брал крекеры у тебя изо рта. Распутная сестра Джимми Харриса перехватила его на выходе после рейда в их кладовку, обкатала ему цилиндр и сказала, что писька у него большая. А когда он забрался к Биффу Раису, чтобы украсть журналы «Нэшнл джиографик», Малли обнаружил, что маленький братишка Биффа выпал из кроватки и жует электрический провод. Он уложил его обратно в кроватку, накормил сгущенным молоком и, возможно, спас ему жизнь. Для Малли он стал как бы младшим братиком, которого он и дальше будет спасать от Деза и его преподобия. Становясь Фантомом Сан-Франциско, он переставал чувствовать себя тонким как палка, трусишкой, школьным зубрилой с психом-отцом, безропотно покорной матерью и идиотом братцем.

Так было до 1 октября 1924 года.

Дезмонд во второй раз послал его в дом Джимми Харриса; он пробрался туда через открытый дровяной люк, хорошо зная, что Энни, хвалившая его письку, была дома. Она действительно была дома, но не одна: коп со спущенными до колен синими саржевыми штанами накачивал ее на ковре гостиной. Мал ахнул, споткнулся и упал. Коп его измочалил, исполосовал все лицо кольцом с печаткой. Малли самостоятельно продезинфицировал свои раны, потом долго собирался с духом, чтобы еще раз забраться в дом Бифа Раиса и посмотреть, как поживает его маленький братец, но так и не решился. Вместо этого пошел домой, перепрятал награбленное добро Дез-монда и твердо сказал ему, что теперь они меняются ролями. Вожак семейной шайки должен сам добыть что-то для вора, иначе его преподобие обо всем узнает. Мал добавил, что ему нужна всего одна вещь — неглиже Энни Харрис — и они будут квиты. Кроме того, Мал сам скажет старшему брату, когда приступить к делу.

Он проследил за домом Харриса и узнал, что Энни обслуживает своего полицейского Джона Роккаса днем по вторникам, когда вся семья работает в своем продуктовом ларьке в Окланде. И вот холодным ноябрьским вторником он открыл замок дома Харрисов для Деза. Тот вошел в дом и вышел через двадцать минут с расквашенной мордой. Он же тем временем украл все награбленное добро Деза и спрятал в сейфе, чтобы в любой момент представить его преподобию. Между братьями Консидайн установился паритет страха.

Дезмонд провалился на экзаменах в богословской семинарии, но преуспел в торговле подержанными автомобилями. Мал отправился в Стэнфорд, окончил его, после год пробездельничал в юридической школе, мечтая об опасных приключениях, рыская в поисках доступных женщин, но так и не поймал птицу счастья. Когда учеба наскучила до зубной боли, пошел служить в полицию Лос-Анджелеса, не представляя, сколько он протянет или, точнее, сколько пожелает тянуть эту лямку. На Рождество он приехал домой. Ему исполнилось двадцать три года. Он, новобранец-полицейский, с опаской входивший в негритянские кварталы Лос-Анджелеса, за праздничным столом сидел в полицейской форме и портупее, с серебристым свистком и револьвером — тридцать-восьмеркой. Короля подержанных автомобилей, со шрамами на лице от побоев Джона Роккаса, такой вид брата напугал. И он решил, что останется полицейским до скончания своих дней…

От брата мысли Мала перешли к Дэнни Апшо. Вокруг — темные стены каньона и скользкие стреляные гильзы под ногами. Чего он добился в жизни?

Что ждет его впереди? Окажется ли все им сегодня увиденное и пятидесятикратно умноженное стоящим того, чтобы Эллис Лоу смог продефилировать под сенью американского флага через зал заседания большого жюри?

«Вы больше приспособлены к такой работе, чем я думал».

Дадли был прав.

Мал набрал пригоршню стреляных гильз, забросил подальше и поехал домой, в мотель «Шангри Лодж».

Укрытием Микки Коэна служила комната в дешевом отеле.

Ирландец Мик и Дэви Голдман трудились над новой программой для ночного клуба, микрофон им временно заменяло помповое ружье 12-го калибра. Джонни Стомпанато с Морисом Ягелкой играли в карты и между делом обсуждали планы встречи Коэна и Драг-ны по наркотикам. А Базз расспрашивал громил Микки из пикета тимстеров и записывал, о чем толкуют пикетчики, — последняя мера предосторожности перед засылкой туда агента Мала Консидайна.

Пока пересказывалась обычная болтовня комми.

Шлюшка де Хейвен и Морт Зифкин выступали с надоевшими до боли в зубах призывами скинуть «студийную автократию». Фритци «Ледокол» Купферман выяснил, что секретарь у тимстеров внедрен УА.ЕС и вот уже несколько недель ему по чайной ложке дают дозированную и бесполезную информацию и разрешили поставить напротив пикетчиков у «Вэрайэти интернэшнл» грузовик-закусочную. Мо Ягелка поделился своим подозрением: когда уаесовцев толкают или оскорбляют словесно, они никак на это не отвечают — наоборот, выглядят уверенными, будто ждут удобного момента, и даже главные заводилы, любящие махать кулаками, ведут себя спокойно. Ягелка считал, что уаесовцы прячут камень за пазухой. Отчет об этих разговорах Базз приукрасил, чтобы показать Эллису Лоу, что он трудится в поте лица. Базз ощущал себя добрым и вкусным христианином в львином логове, ожидающим, что лев вот-вот проголодается и заметит его.