Трудно быть солнцем - Антон Леонтьев

Мерзлякова грешила на собственную дочь. Та одевалась во все черное, слушала непонятные завывания, именуемые роком, увлекалась всякой чертовщиной. Девчонка вполне могла отправить подобную муру, чтобы досадить матери. Только вчера, в первый день нового учебного года, девчонка закатила истерику, заявив, что не желает идти в девятый класс, а хочет сделать карьеру рок-звезды и вообще стать любовницей Мэрлина Мэнсона. Дочь так и отправилась в школу на линейку во всем черном и рваном.

Ирина Александровна застегнула портфель. Телефон зазвонил снова. Она осторожно взяла трубку и с облегчением услышала голос шофера, который сообщал, что машина подана.

– Я выйду через десять-пятнадцать минут, – сказала она.

Ирина Александровна выключила компьютер, подхватила пачку бумаг и тяжелый портфель. Может, стоит попросить шофера помочь ей? Она вышла в коридор, заперла кабинет, поставила его на сигнализацию. В мэрии давно никого не было, лишь она засиживалась допоздна, мэр уезжал сразу после шести, а едва Белякин исчезал, испарялись и его подчиненные. Ирина Александровна снова услышала шаги. Мелькнула чья-то черная тень. Так и есть, уборщица в черном халате.

Подхватив бумаги и портфель, вице-мэр пошла по длинному коридору к выходу. Фигура, замершая где-то посередине, около лестницы, ведущей вверх, не двигалась. Ирина Александровна вежливо поздоровалась и пошла дальше. Внезапно Мерзлякова поняла – это не уборщица.

Фигура была облачена в черный плащ с капюшоном. Женщина обернулась. Фигуры, которая всего секунду назад была позади нее, уже не было около лестницы.

Ирина Александровна заспешила к выходу. Еще тридцать метров, и она окажется на вахте. Там, за поворотом! Там всегда дежурит милиционер, ее ждет машина…

Внезапно Ирина Александровна почувствовала легкий укол в плечо, по ее телу расплылась слабость, она выронила портфель, бумаги разлетелись по полу. Фигура, вся в черном, склонилась над ней. В руках у незнакомца, чье лицо было закрыто, она заметила черный шарф. Ирина Александровна все поняла и попыталась закричать, но из горла вырвалось только хриплое клокотание.

Садовник подошел к вице-мэру и накинул ей на шею черный шарф с изображением орхидеи…

Мертвую Ирину Александровну, лежащую среди бумаг, с орхидеей на груди, обнаружил три четверти часа спустя шофер, который устал ждать вице-мэра и, не дозвонившись до нее с вахты, отправился узнать, в чем же дело.

Третий цветок был сорван.

– Осторожнее, – произнес следователь Роман Морозов. – Вот мы и у цели, не так ли? Не поскользнитесь, ступеньки после дождя мокрые.

– Да, – ответила Виктория Карловна, – совершенно верно. Мы у цели!

Группа из дюжины человек оказалась около склепа князей Святогорских. Юлия Крестинина, Виктория Карловна Олянич, князь Святогорский, а также команда представителей следственных органов и патологоанатом. Виктория Карловна применила всю силу своего красноречия, чтобы убедить полковника Кичапова вскрыть склеп Святогорских и начать поиски тела Анастасии Никифоровны Поляковой, бесследно пропавшей в 1916 году.

Основным препятствием на пути к цели мог оказаться один человек – князь Александр Святогорский. Учитывая то влияние, какое он оказывал на власти Староникольска, ему ничего не стоило провалить затею с поисками тела исчезнувшей горничной. Однако, к удивлению Виктории Карловны, князь не имел ничего против.

Его светлость, узнав о том, что собирается предпринять команда экспертов, поставил одно условие – он сам должен находиться при вскрытии фамильного склепа. Что же, полковник Кичапов не был против. Он не особенно верил убедительным доказательствам, которые предоставила Виктория Карловна. Даже если она и права и первый Садовник схоронил в склепе тело Настеньки, то как они смогут обнаружить его? Эта затея представлялась ему мало реальной. Он, будь его воля, отказал бы Виктории Карловне, однако полковник получил прямое указание из мэрии оказывать ей всяческое содействие.

После очередного убийства, жертвой которого стала вице-мэр Ирина Александровна Мерзлякова, отношение к происходящему со стороны мэра Белякина резко изменилось. До этого он воспринимал события в Староникольске как нечто, его лично не касающееся. Но жертвой стала его заместитель, наглый и безжалостный убийца действовал в стенах мэрии! Петр Георгиевич не мог этого вынести! Поэтому, после грандиозного разноса, устроенного Кичапову, он приказал найти убийцу в течение двух дней.

Полковник оказался проворнее. Уже на следующий день после убийства госпожи вице-мэра был арестован человек, которому были предъявлены обвинения в «цветочных убийствах». Полковник Кичапов гордо провозгласил, что убийца находится в руках правосудия, и дал интервью средствам массовой информации.

Убийцей, злобным Садовником, на чьей совести были по крайней мере три женщины, оказался профессор местного университета Николай Леонидович Машнэ. По крайней мере, так утверждал полковник Кичапов. Машнэ давно находился на прицеле следствия, еще со времени первого убийства. Он имел зуб на Олесю Гриценко, открывшую собой список жертв, он же находился в здании мэрии и был последним человеком, которого перед своей смертью, случившейся второго сентября, приняла вице-мэр.

Задержание профессора стало сенсацией. В Староникольск к тому времени стянулись массы назойливых журналистов. Еще бы, в городке, небольшом и типично провинциальном, происходили такие лакомые для масс-медиа события. Несколько желтых еженедельников командировали корреспондентов, которые вынюхивали и вели собственное расследование.

«Реинкарнация убийцы из 1916 года!», «Садовник срывает очередной цветок!», «Убийца копирует стиль Джека Потрошителя!», «Профессор-маньяк!» – таковы были только некоторые из многочисленных заголовков.

Профессора отправили в КПЗ. Однако, как сразу же засудачили в городе, он вряд ли является Садовником. Да, Машнэ ненавидел Олесю Гриценко, с которой у него была жуткая ссора, однако при чем тут другие женщины? В прокуратуре тем временем велся допрос за допросом, и скоро полковник Кичапов был вынужден признать, что он сел в лужу и арестовал не того человека. Однако он еще надеялся, что декан Машнэ признается в убийствах. Тот же, ведя себя на допросах нагло и с апломбом, заявлял, что засудит всю прокуратуру и предъявит ей колоссальный иск за нанесение урона его репутации.

Неудача с Машнэ и была, собственно, одной из причин, почему мэр Белякин приказал полковнику Кичапову пойти навстречу просьбам Виктории Карловны Олянич. Требовалось отвлечь внимание средств массовой информации и обывателей от неудач следственных органов, и поиски единственной так и не найденной жертвы первых убийств оказывались лакомым кусочком.

Поэтому мэр и дал отмашку и лично просил князя Святогорского разрешить вскрыть фамильный склеп. Князь не отказал.

Пятое сентября стало тем днем, когда было решено спуститься в склеп, чтобы найти тело Настеньки. Единственным источником информации была вторая часть дневника Елены Карловны, похищенная у Почепцова. Конечно же, Виктория Карловна заявила, будто прочитала о том, что убийца спрятал тело Настеньки в склепе, в дневнике, который находился в ее распоряжении. Она не стала заострять внимание на том, что дневник был украден из дома Валерия Афанасьевича.