Ракетная рапсодия - Семен Лопато

— У этого гвардейца отобрал, оставлять ему не стоит. Сунь его куда-нибудь, лучше вон в куртку, в карман.

— В карман не влезет.

— Тогда в руке держи. Так, теперь ключи, фонарик. Дзержинского недопоняли — что значит, у чекиста чистые руки — значит, ничего постороннего в руках не должно быть. Руки — орудие оперативного воздействия, они должны чистыми быть, это для силовика-затейника первое дело. Мало ли какая кодла нам по пути встретится.

— Так что ж ты пистолет тогда…

— И правильно сделал. Оружие развращает. Тот, у кого оружие, надеется на оружие, а надеяться надо на самого себя.

— У тебя что, двадцатый дан?

— Не в данах дело, и не даны красят человека.

— А что?

Вадик весело покосился на Сергея.

— Помнишь историю про ниндзя — про того, последнего, который в секретном замке затеял бой с тенью, и она его зарезала?

— Помню, читал что-то. Так ты что — ниндзя?

— Я не ниндзя. Я — тень. Ладно, все, уходим. Камеру запирать не будем. Мало ли когда эти мукомолы сюда наведаются, а то следующая экспедиция тут один скелет истлевший найдет, незачем фольклор обогащать. Теперь так — что б на пути ни случилось, ты только смотришь. Я решаю вопросы, а ты ни при чем, тихо, спокойно стоишь в сторонке.

— Типа — прохожий?

— Угу. Пожарный инспектор.

— С пистолетом?

— И правильно. Чуть что не так — песок не засыпан, или противопожарный щит не на месте, сразу виновному — в лобешник, а то противопожарную охрану вконец запустили, никакой управы нет. Все, пошли.

Выйдя из камеры и слегка притворив дверь, они двинулись по тусклому коридору. Над головами тянулись трубы; беря начало между ними, в темноту падали желтые световые конусы зарешеченных лампочек. Враз оставленный наедине с самим собой, идя вслед за Вадиком, избегая думать о том, что уже через несколько минут он сможет снова увидеть ее, боясь заранее поверить в это, Сергей отслеживал расположение дверей и повороты коридора. Дойдя до площадки с грузовым лифтом и ведущей наверх лестницей, они поднялись и вновь опустились по сварным железным ступенькам над каким-то громоздким стальным агрегатом, коридор повернул направо; наблюдая изгиб труб под потолком и расположение дверей, он понял, что они вошли в крыло здания, симметричное тому, в котором он только что находился. Линия фонарей освещала путь; взглянув вперед, он понял, за какой из дверей она должна была находиться. Остановившись и взяв у него связку ключей, Вадик, перебрав ее, нашел ключ от его бывшей камеры; найдя другой, похожий на него, и отделив его, он вернул связку ему. Взяв ключи, Сергей двинулся к двери. Повторяя себе, что за дверью ее нет и быть не может, в то же время уже все понимая, торопясь и рвясь внутрь, он, с усилием вывернув ключ, откатил дверь. Увидев его, поправив соскочившую туфлю и вскочив с банкетки, она кинулась к нему. С сияющими глазами быстро поцеловав его, она, увидев вошедшего вслед Вадика, вынужденно отстранившись, с любопытством и достоинством, неотрывно держась за Сергея, вопросительно взглянула на Вадика. Видимо, впервые увидев ее вблизи, показавшись Сергею слегка смущенным, Вадик, церемонно подойдя, склонившись, поцеловал ей руку. Весело наблюдая за этим, вновь оглянувшись на Сергея, она хотела что-то спросить; опережая ее и так же не отпуская ее руку, Сергей повернулся в сторону Вадика.

— Вадим, мой коллега по работе. Прибыл разрешить возникшие проблемы.

Уже вернув себе прежний непринужденный вид и ухмылку, Вадик светским жестом полуобернулся к двери.

— Свобода — этажом выше.

Понятливо кивнув, быстро вернувшись и подхватив со скамейки свою сумку, она вновь присоединилась к ним; крепко схватив за руку Сергея, с быстрым любопытством и восхищением посмотрев на пистолет в его руке, она закинула ремешок сумки на плечо; вслед за ждавшим у двери Вадиком они вышли в коридор. Вновь дойдя до площадки с лифтом, они поднялись по лестнице этажом выше, в темном коридоре, пройдя между двумя рядами автопогрузчиков, они вышли на широкую бетонную площадку; осторожно оттолкнув плечом половину широких железных ворот и заглянув в просвет, Вадик сделал им знак рукой; вслед за ним перебежав бетонный двор, они нырнули в кусты. В тесном пространстве между бетонным забором и кустами сухие листья трещали под ногами; пригнувшись, следуя за Вадиком и придерживая ветки, чтобы они не хлестнули Наташу по лицу, он краем глаза видел в темноте тянувшееся параллельно забору здание. Небо было усыпано звездами, прораставшие из кустов фонари, расставленные вдоль забора через каждые полсотни метров, оказывались прямо над головой, золотистой паутиной скрадывая черное небо и звезды. Пространство между кустами и забором расширилось; выглянув из-за плеча остановившегося Вадика, Сергей увидел впереди одноэтажное кирпичное строение с плоской крышей. Сделав придерживающий жест рукой и взяв у Сергея фонарик, Вадик быстро склонился к нему.

— Фонариком от дверей просигналю — выдвигайтесь.

Летуче-быстро пробежав открытую площадку, он скрылся за углом здания. По пустому пространству прокатился ветер. Сидя на корточках у кромки кустов, не сговариваясь, повернувшись друг к другу, они поцеловались. Обращенная в сторону гаража, глядя поверх его плеча, она сжала его руку.

— Фонарик.

Быстро поднявшись и пробежав площадку, они протиснулись в приоткрытую щель ворот гаража.

Закрыв за ними ворота, Вадик, потянувшись, щелкнул выключателем; помещение наполнилось мутным светом боковых лампочек. «Газель» с приоткрытой боковой дверцей стояла у левой стены; уже видя сквозь нетонированное стекло остов головной части, Сергей, спешно подойдя к машине и до отказа откатив дверцу, присел на прорезиненный пол салона, быстро обозревая открывшееся содержимое. Лежавшая на куске мешковины боеголовка, полностью высвобожденная из стального корпуса, в длину занимала почти весь салон; ударами циркулярного резака, с помощью которого вскрывали корпус, внутренний кожух был грубо иссечен, срезанные тем же резаком направляющие арматуры торчали, как переломанные ребра, в местах крепления с корпусом; отверстие, сделанное им утром, было заметно и грубо расширено. Здесь лежала только головная часть с навигационным блоком и боезарядом; вся ходовая часть, отрезанная, вероятно осталась на месте падения или была увезена куда-то в другое место; идущие от головной части к двигателю и закрылкам муфты и кабели управления были варварски обрублены. Это был труп ракеты; обезображенные останки, лежавшие перед ним, уже ничем не напоминали серебристое чудо, которое он видел сегодня утром. У задней двери «газели» лежала сумка с его оборудованием; подтянув ее, расстегнув и убедившись, что анализатор на месте, он, взяв у подошедшего Вадика фонарик, прогнувшись, заглянул в отверстие в кожухе. Дополнительно вырезанный кусок кожуха открывал свободный доступ к интерфейсам управления; вскрыть кожух с этой стороны на поляне он не мог, потому что не мог в одиночку перевернуть ракету, теперь присоединиться к разъемам можно было лишь протянув руку; достав и запустив анализатор, он соединил его плоским кабелем с интерфейсом управления; запустив режим тестирования, ожидая, пока результаты появятся на встроенном дисплее, он повернулся к Вадику. Жестом попросив у него фонарик, Вадик быстро кивнул в сторону кожуха.