Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать - Григорий Башкиров

– А как думаете? Я прокурором – криминалистом работала.

– Да-а-а, – медленно произносит Ермолин, – дожили…

– Короче, пистолет я изымаю на основании вынесенного постановления по уголовному делу, возбужденному мной по факту злоупотребления служебными полномочиями сотрудниками милиции, проводившими задержание, то есть вами. – Она бесстрастно вынимает из портфеля чистый бланк и сев за мой стол, быстро пишет. Закончив, передает протокол застывшему на месте Сокову, который он не читая сворачивает пополам и прячет во внутренний карман пиджака.

– А сейчас я хочу поговорить с Разиным, – говорит Вера Станиславовна.

Ее желание вполне понятно. Терпильская не из тех людей, кто позволяет обвести себя вокруг пальца. Что же, за дальнейшую «судьбу» Макса уже можно не беспокоиться.

– Вера Станиславовна, можно у меня, – услужливо склоняется Леня.

– Спасибо. Она складывает бумаги в тонкий блестящий портфель и вслед за Леней направляется к двери.

– Подождите, Вера Станиславовна! – Ермолин старается быть спокойным. – Я что-то ничего не понимаю. Какое уголовное дело? В отношении кого?

– Вас! Всех, кто принимал участие в задержании. Поскольку имеются жертвы, то я обязана отреагировать на сам факт, и дело возбуждено именно по факту. Виновен кто или нет, определит следствие. Еще вопросы есть? – она заметно бравирует.

– Какие же вопросы у матросов, – качает головой до этого хранивший молчание Воробей, – все правильно, как же без крайних.

Терпильская резко вскидывает голову.

– А Вы, Птицын, зря иронизируете. У раненого при задержании Горбатова, кроме прочих, имеется огнестрельное ранение в область спины. Вот мы и выясним, кто добивал его, уже обезоруженного. Вот так!

Она разворачивается и первой покидает кабинет. Следом за ней выходит Галевич. Соков останавливается на пороге.

– М-молчали бы лучше…герои. – Безнадежно машет рукой и скрывается за обшарпанной кабинетной дверью.

Красноярский внимательно слушает всю словесную перепалку не встревая. Он склонился над столом и выводит на листе бумаги какие-то каракули. Потом со стуком бросает карандаш на стол. Поднимает голову.

– Теперь без посторонних давайте на чистоту.

– А что темнить? – Ермолин, ничего не скрывая, выкладывает все как есть. Красноярский не перебивает. Потом, сняв очки, протирает стекла мягкой тряпочкой из байки и смотрит на Деда.

– А стоит за этого Мухина бороться? Не случайное ли стечение обстоятельств?

– Стоит, Виктор Михайлович! Поверьте мне. Я в людях разбираюсь. – Володя морщится.

– Ну, добро! – Красноярский звонко хлопает себя по коленям и встает. – Значит так, – говорит он, – сейчас подписываю документы и забираю материал в отношении Мухина с собой. И еще, – оборачивается. – Вполне возможно… Да что там возможно – почти наверняка этим делом Главк будет заниматься, первый отдел. Орловский уже доложил своему руководству. Как ни крути, «мокруха» их стезя. Так вот, если им что-то понадобится, не «быкуйте» и героев не корчите, а лучше помощь окажите. Понятно?

– Понятно… – тянем хором.

– Вопросы есть?

– У матросов нет вопросов, – отвечает за всех Воробей.

– Толя, ты же не флотский, – улыбается начальник розыска.

– А мы, Виктор Михайлович, сейчас все как бы на подводной лодке, – без радости в голосе говорит Птицын, – и никуда с нее не денешься.

– А ты, Толя, оказывается фаталист, – Красноярский продолжает улыбаться.

– А мое мнение, что здорово вы сегодня сработали, хоть топорно, но все равно молодцы! – Красноярский хлопает дверью.

– Оценил бы кто, – тихо бурчит Краснов.

– Конечно, оценят, особенно тебя, – выпуская сигаретный дым через нос, говорит Воробей. – Прокуратура.

– Да ладно пугать, – отмахивается Леха. – я же ни в кого не стрелял.

– Зато бил, – продолжает издеваться Воробей. – Не беспокойся, на следствии при первом же допросе заявят, что веревки из них менты проклятые вили. И выход твой из шкафа припомнят. Так что вопросов к тебе со стороны Веры Станиславовны или еще кого масса будет.

– Да пошел ты! – Леха не на шутку зол. Он хочет добавить еще что-то резкое, но в это время на пороге вырастает Галевич.

– Вы что, про сходку позабыли? Быстро убирайте этот срач со столов и мигом к шефу!

Воробей не торопясь складывает на газету остатки закуски и убирает сверток в ящик стола. Туда же ставит пустые рюмки. Вытирает руки чистым листом бумаги.

– Ну что, полетели за очередной порцией…

Мы нехотя поднимаемся со своих мест.

– Дед, ты чего, пошли! – торопит Птицын, – а то опять вони не оберешься.

– Я позже подойду, – Володя поднимает на нас бледное лицо. – Рапорт допишу и подойду. – Он лезет в ящик стола за бумагой.

– Как хочешь. – кривит губы Толя.

Ну что, П – пинкертоны, поиграли в войну? – Соков, засунув руки в карманы, раздраженно прохаживается по кабинету, – Галевич, ты п – приносил на подпись документы? Вот и докладывай, поскольку возглавляешь сию команду. – Широким жестом обводит всех присутствующих, включая ни ухом не рылом не владеющего ситуацией Васильева.

Галевич, покашливая, поднимается с места. В руках у него толстая «амбарная» книга, в которую что-то постоянно заносится мелким убористым почерком. Некоторое время он листает страницы. Наконец, разглаживает листы и поднимает глаза.

– При реализации оперативной информации, – не очень уверенно начинает он, – на месте совершения преступления задержаны члены устойчивой преступной группы Горбатов и Гейнрих. Ранее, в результате проведенной оперативной комбинации, задержан гражданин Разин, являющийся сообщником указанных лиц. Указанные лица подозреваются в совершении тяжких преступлений. При задержании Горбатов оказал вооруженное сопротивление. Им был ранен внештатный сотрудник милиции Мухин, внедренный ранее в банду. Сам Горбатов также был ранен. В настоящее время находится в больнице под круглосуточной охраной. Гражданка Гейнрих дает показания. Исходя из показаний Гейнрих, Горбатов и Разин напрямую причастны к совершению убийства и разбойных нападений. У меня все. – Галевич с хлопком закрывает «талмуд».

– Все? – склонив голову и уставившись на своего зама, переспрашивает Соков.

– А что еще? – Леонид Васильевич явно теряется.

– Меня интересует главное. – Михалыч становится напротив Галевича. – А ты сам где находился в момент задержания? Кто руководил операцией?

Я переглядываюсь с Воробьем и вижу его злорадный взгляд.

Леня разводит плечи.

– Как Вам, Николай Михайлович, известно, вчера после окончания работы я убыл домой. Но реализация моей (вот это да!) информации намечалась на сегодня. У преступников изменились планы, и Мухин вышел на связь поздно вечером на Ермолина. Этот вариант заранее был оговорен с источником. В мое отсутствие контакт поддерживается через старшего группы. Видимо Ермолин не посчитал нужным информировать, и руководство взял на себя. Причины этого мне неизвестны. (Законченная сволочь!) Как только стало известно о случившемся, я немедленно прибыл во вверенное мне подразделение и возглавил работу. Я повторюсь. Раскрыт ряд тяжких и особо тяжких преступлений. Подозреваемые задержаны. Что касается выезда группы задержания без оружия, то по-видимому, такое решение принял Владимир Александрович. – Галевич с достоинством садится, прекрасно понимая, что «вякать» никто не будет.