Входя в дом, оглянись - Виктор Мережко

— Пусть оформляет, а тебе по фигу.

Полежали молча, затем Настя приподняла голову, заглянула Артуру в глаза:

— Артур.

— Ну?

— Хочешь, я что-то тебе скажу?

— Говори.

— А не испугаешься?

— Да я вроде не из пугливых.

— Смотри… Я, Артурчик, кажется подзалетела.

— Не понял?

— Подзалетела. Ну, беременна.

— Серьезно, что ли?

— Схожу, проверюсь. А так похоже.

Артур молчал.

— Испугался?.. Но это еще не окончательно. В консультации скажут.

Он вдруг с силой обнял ее, крепко прижал к себе. Ничего не говорил, просто глубоко дышал и все крепче обнимал.

— Ты рад? — спросила Настя.

Он сел, обхватил ее лицо ладонями, стал часто целовать губы, нос, лоб, глаза.

— Любимая… На всю жизнь любимая… Моя жена. Единственная.

Настя пыталась освободиться, взглянуть на него, сбивчиво спрашивала:

— Правда рад? Артур, правда? Только честно.

Он наконец отпустил ее, на щеках были размазаны слезы.

— Теперь я точно никуда от тебя не уйду. Всю жизнь будем вместе. Днем сходим в консультацию.

— Артурчик, дорогой мой.

Настя прижалась к нему, притихла. Лежали неподвижно, почти не дыша, слушая, как нечасто, но гулко стучат сердца и все больше набирает силу за окном день.

Антонина, опираясь на палку, вышла из дома, заглянула в сарай к животине, по-скорому набросала всем еды, незлобно оттолкнула наглую козу, которая норовила боднуть, направилась к воротам.

Пультом открыла их, подошла к машине, с трудом забралась на переднее сиденье, завела двигатель. Поморщилась от боли, тем не менее нажала на педаль газа, выехала со двора.

Из кабины так же пультом закрыла ворота, поехала по улице в сторону кафе. Когда почти уже миновала магазин Нины, услышала:

— Тоня!.. Соседка! Подожди! — Продавщица бежала следом, на ходу набрасывая куртку. — Есть разговор, Тоня.

Антонина остановилась, бросила на соседку мрачный, неприветливый взгляд.

— Чего такая? — рассмеялась Нина. — Говорят, нарезалась вчера?

— Было дело.

— Об этом только и разговоров. А чего это вдруг?

— Захотелось расслабиться.

— Со мной тоже такое бывает. Надерусь ночью одна, наревусь, а утром хоть топором по башке. Может, сто грамм налить?

— Говори, что нужно.

— А, ну да. Чуть не забыла. Звонил мент… ну, капитан! Пробовал набрать тебя, не получилось. Отключена, что ли?

Антонина ощупала карманы, вспомнила.

— Сломался. — Она снова взглянула на соседку. — Так что он хотел?

— Брякни, сам скажет.

— Тебе не сказал?

— Сказал. У нас секретов нет. Насчет нотариуса. — Нинка коротко и с удовольствием рассмеялась. — А ты чего, совсем ку-ку? Решила завещание на Артурку написать?

— Решила.

— Когда Павел Антонович сказал, я подумала — шутка. Тапки решила откинуть или совсем уехать?

— Не поняла еще. Может, то, а может, другое. — Антонина усмехнулась, попросила: — Скажи капитану, как только куплю телефон, позвоню, — включила передачу и поехала дальше.

Нинка хотела еще сказать что-то, даже побежала следом, потом махнула рукой и зашагала к своему магазину.

Артур сидел на скамейке напротив женской консультации, ждал. Включил телефон, просмотрел звонки, их было немного — только звонок от жены.

Увидел вышедшую из консультации Анастасию, поспешил навстречу.

— Что сказали?

— Все хорошо, — улыбнулась она.

— Значит, будем рожать?

— Конечно.

— Парня или девку?

— Не сказали. Рано еще.

Гордеев обнял ее, прижал:

— Солнышко… Мое солнышко. Теперь я так буду тебя называть. Не против?

— Мне нравится.

— Любимое, единственное, ненаглядное солнышко!

— Я тебя люблю.

Шагали некоторое время молча.

— Знаешь, что я подумал? — произнес Артур.

— Насчет ребенка?

— Насчет завещания. Которое затеяла Антонина. Может, согласиться?

— Почему?

— Ну, как?.. Родится ребенок, не нужно будет думать ни про работу, ни про заработок. Ни про то, где жить. Все на бумаге записано.

— Артурка, ты чего? Соображаешь? При живой жене наследство. Как это?

— Сама предлагает.

— А ее куда?

— Как куда? Останется. Может, даже с нами.

Настя остановилась.

— С нами?

— С нами.

— Кем?

— Посмотрим. Соседкой, может. Или нянькой.

— Я своего ребенка никому не доверю. — Настя взглянула на Артура. — Может, ты не хочешь уходить от нее. А мне просто врешь?

— Мать, ты чего? — рассмеялся Артур, обнимая ее. — Зачем мне врать? Мы же про все договорились. Рожаем, а дальше видно будет.

— Нет, Артур, — тихо произнесла Настя. — Не нравится мне все это.

…Антонина припарковалась возле отделения полиции, кое-как выбралась из машины, вынула из сумки новенький дорогой мобильник.

— Товарищ капитан, подъехала. На стоянке. Сама за рулем. Да, вот так. А что дальше, Павел Антонович? Кто проводит? Старший лейтенант? А он знает, к кому и по какому делу? Хорошо, поняла. А вас когда увижу? — Антонина рассмеялась. — Конечно, никуда не денусь. Куда ж нам из ваших ласковых ручек?! Ладно, жду.

Заперла автомобиль, подошла ближе к отделению, стала ждать.

Старшего лейтенанта узнала сразу — молодого, энергичного, подтянутого, борзого. Он тоже приметил ее, зашагал быстрее:

— Здравия желаю. Баранов.

— Здравствуйте.

— Паспорт при вас?

— Капитан предупредил.

Антонина передала старшему лейтенанту документ, Баранов бегло перелистнул его, распорядился:

— Свидания с гражданами, которые не прошли судебную процедуру, мы разрешаем в виде исключения. И длятся не более пятнадцати минут. Прошу это иметь в виду.

— А поговорить я с ними смогу?

— По-моему, вы для этого и встречаетесь.

Поднялись по крутым ступенькам в кирпичное здание рядом с отделением, Баранов показал офицеру при входе свои документы, затем предъявил паспорт Антонины.