Сердце дракона. Том 16 - Кирилл Клеванский

Ляо Фэнь… бог Мудрости. Один из немногих, с кем Черный Генерал был рад вести беседы.

Но пир затянулся. Уже две эпохи боги праздновали победу. И две эпохи Черный Генерал слонялся по Седьмому Небу без дела. Может для остальных богов две эпохи — как два дня для смертных. Но для того, кто привык каждое мгновение сражаться и проливать кровь…

Они какое-то время молча наблюдали за тем, как собиралась буря, приходящая с севера. В ней слышалось ржание боевых коней, рокот колесницы и гром раскатистого смеха.

— Кажется, Борей лично едет поздравить тебя с победой.

— Он бился достойно и славно, — кивнул Черный Генерал.

И снова молчание.

Они оба знали, к чему шел этот разговор.

— Эти две эпохи, что ты провел здесь в мире и спокойствии, — вдруг произнес голос. — ты не рад им?

Он ответил честно:

— Нет.

— Чего же тебе не хватает, генерал? Ты настолько знаменит, что иногда я переживаю, что тебя могут выбрать на мое место, — голос засмеялся, хотя они оба знали, что это было невозможно. — Ты был охранником сада Дергера и вел беседы с самой прекрасной из женщин, кто был рожден и кто будет рожден.

И она стала камнем, потому что в её сердце хранилось место лишь для одного смертного.

— Ты посетил каждый дворец, каждую библиотеку и каждый край Седьмого Неба.

Чтобы увидеть, что они ничем не отличаются друг от друга.

— Ты познал все тайны и все мистерии пути Меча. Ты способен рассекать им даже мою магию. И, кто знает, если мы сойдемся в поединке, что из этого выйдет.

И потому больше нет противника, с кем бы битва доставила радость победы.

— Так чего же ты хочешь, Генерал? Чего желает тот, кто спас наш мир от уничтожения?

— Вы знаете чего я желаю, мой правитель.

— Знаю, — тяжело вздохнул Яшмовый Император. — Но если я отпущу тебя… если ты сойдешь в мир смертных… Ты обретешь свое Имя, Генерал. А вместе с ним и судьбу. Судьбу, которая есть у каждого из нас. Даже у богов. Даже у Кестани…

Кестани. Истинное имя Богини Судьбы. Хранительницы Книги Тысячи. Он видел её лишь дважды. Она покидала свои владения еще реже, чем это делал Император.

— Зачем менять свободу на оковы судьбы? Ты единственный, Генерал, на все Седьмое Небо, кто обладая немыслимым могуществом, может распоряжаться им так, как сам того возжелает.

Возжелает… чего он желает? К чему ему власть, к чему свобода, к чему сила, если… если её не с кем разделить. Если теперь ему некого защищать. Если некого оберегать.

Что за генерал, которому не за что сражаться.

— Таково мое желание, Император. Отпустите меня.

— А если я откажусь?

Генерал повернулся к пустоте. Он знал, что при желании, одним лишь усилием своей воли и души, сможет пронзить всю магию правителя и заставить того явить себя.

И это даже не обнажая меча.

Но вместо этого, он лишь положил ладонь на рукоять меча. И этого было достаточно, чтобы все Седьмое Небо вздрогнуло, ощутив присутствие немыслимого могущества и силы. Такой, что способна уничтожать миры и сжигать звезды.

Могущество Черного Генерала.

— Или я буду сражаться.

— Сражаться? — Яшмовый Император, в тот момент, когда на всем Седьмом Небе еще недавно пировавшие младшие боги едва могли поддерживать свое существование, а старшие использовали свои силы чтобы не пострадать, сохранял полное спокойствие. — Ты хочешь объявить войну Седьмому Небу?

— Если понадобиться, — кивнул Генерал.

— Это твой дом…

— Нет, — будто ударом меча отрезал Генерал. — мой дом там. Внизу. Там, откуда вы меня забрали.

— Мы дали тебе жизнь.

— И я благодарен за это, — поклонился величайший мечник. — но я сполна отплатил богам за это. Я бился тысячи и тысячи эпох. Без устали. Без пощады к себе и своим врагам. Я запер Врата. Я освободил этот мир. И теперь, если вы не желаете освободить меня, мой правитель, я буду биться за свою свободу так же, как бился за вашу.

— Свободу… — голос, несмотря на распростершийся над Седьмым Небом меч, звучал все так же свободно. — ты свободнее любого из нас, но при этом готов объявить войну богам для того… чтобы окутать себя самыми крепкими из цепей? Цепями судьбы? Наверное, мне придется несколько эпох обсуждать это с Ляо Фенем, чтобы чуть лучше тебя понять. Или, быть может, ты и сам не понимаешь себя.

— В третий раз я попрошу, мой правитель, — генерал низко поклонился. Не из мольбы, а из глубокого уважения к этому созданию. — И это будет последний раз. Отпустите меня.

— Три раза, — этого не было видно, но, кажется, голос улыбнулся. — я слышал, что ты никогда не повторяешь трижды… Малышка Миристаль будет по тебе скучать.

Миристаль… ему нравилось играть с этой девочкой в садах вечерних звезд. Она была прекраснейшей из них. И самой доброй. Она никогда не называла его этим именем, данным богами.

В отличии от заносчивого Ирмарила, не устающего блеснуть своей силой и красотой.

— Что ты будешь делать там, генерал? — внезапно спросил Император. — Среди смертных? Среди их боли? Их ненависти? Их страданий?

— Я буду учиться.

— У смертных? Вечность! Чему ты собрался у них учиться, всемогущий мечник?!

— Жизни, — твердо ответил Черный Генерал.

И, может там, он, наконец, узнает — кто он такой. Зачем он появился на свет. Для чего ему нужен меч. И для чего мечу — он сам. В чем смысл…

Голос засмеялся.

— Ты слишком много общался с Ляо Фенем. Порой мне кажется, что его слова — вот величайшая из сил, когда-либо являвшихся под свет Вечности.

Черный Генерал не отличался терпением. Он сделал шаг вперед.

— Ваше решение, мой правитель?

Голос повернулся к нему. Это чувствовалось каждой частичкой его сущности.

— Значит пришло время, да? — вздохнул, внезапно, невидимый. — пришло время явиться горе Черепов и угли уже ждут своего пламени, горшечник идет среди смертных, судьба последнего короля предрешена, горн скоро покинут наковальни, цепи вьются змеями и стены поднимаются над землей.

Черный Генерал отшатнулся. Он не понимал, что говорил Император. Но каждое слово отзывалось в его душе печатями. Печатями из которых складывалось… складывалось его имя…

— Спасибо, — прошептал генерал, обретший свое Имя.

И, вспыхнув черным огнем, он начал свое падение сквозь облачные земли.

Император, сидя на краю Седьмого Неба, смотрел за тем, как исчезает в белых облаках вспышка черного пламени. Так горела душа падшего бога, решившего жить среди смертных.