Роковая награда - Игорь Пресняков

– Извиняйте, гражданин! Вы новый жилец из «пятой»? – улыбаясь, спросила девушка. – А я Груня, ваша соседка.

– Да-да, мы встречались в коридоре, – кивнул Андрей.

– Идемте, познакомитесь с нашими, – потянула его за рукав Груня.

Они подошли к доминошному столу.

– Это и есть новый жилец, неуловимый гражданин Рябинин! – представила Андрея соседям Груня.

– Ну-ка, ну-ка, покажитесь! – оживилась немолодая женщина. – Мне о вас Надюшка Виракова сказывала. Хорош, товарищ начальник!

– А вы, как я понимаю, Лукерья? – поклонился Андрей. – Простите, не знаю вашего отчества.

– Пал-лна, – расцвела Лукерья.

– Спасибо, Лукерья Павловна, за чай и заботу.

– Ты когда ж это, Луша, успела молодца-то умаслить? – хохотнула старушка в овчинной душегрейке.

– А вот успела, Прасковья! – расплылась в улыбке Лукерья. – Надюшка, вишь, с Андреем-то Николаичем вместе работают; попросила помочь новенькому посудой да участием.

– Ну, знакомьтесь с нашими! – оборвала их Груня. – Вот супрух мой, Петя… – Она указала на парня лет двадцати пяти. – Дядя Антон, муж Прасковьи Кондратьевны, а это – товарищ Рябинин…

Соседи кланялись и пожимали Андрею руку.

– Вы что ж, Андрей Николаич, и огня не зажигаете, прошмыгнете мышкой, и целыми днями не видно вас и не слышно? – спросила Прасковья Кондратьевна.

– Да все, знаете ли, работа, – развел руками Андрей.

– А я вот на ухо чуткий – как заслышу к полуночи шум в ванной, так и знаю: новый жилец явился, – подал голос дядя Антон.

– Вы нас не стесняйтесь, – рассмеялась Груня. – Спрашивайте, что надобно. Мы и продуктами поможем, и постирать, если нужно. У нас с Петрушей двое ребятишек, так что стирки полным-полно, и ваши вещички не обременят.

Между тем у стола появился Харченко. Постучав гипсовым пресс-папье о столешницу, преддомкома призвал жильцов к тишине.

– Внимание, граждане! Делов у нас немного, давайте-ка побыстрее начнем и скоренько кончим, – строго проговорил Харченко. – Савельева! Угомони своего постреленка; сколько раз повторять, чтобы не носили мальцов на собрания!

– А мне его нынче оставить не с кем. Темка во «вторую» ушел, – крикнула в ответ молодка с грудным ребенком на руках.

Преддомкома оставил ее в покое и приступил к делу:

– На повестке дня, граждане, два вопроса: «Об утверждении сметы на материалы для строительства детской площадки» и «О дисциплине в наших сараях». Как вы помните, вопрос о необходимости строительства площадки для детей мы уже обсуждали в конце апреля. Так вот, у меня в руках смета, составленная техноруком артели «Умелец», гражданином Селезневым. Всех материалов для устройства песочницы, горок, качелей и турников потребуется на восемьдесят шесть рублей семнадцать копеек. Соберем и вкопаем все сооружения мы, граждане, сами, а заплатим, слышите вы меня, только за доски, трубы и краску. Денег у нас в домовой кассе – семнадцать рублей и семнадцать копеек, посему каждой комнате надлежит внести по девяносто пять копеек. Всем ясно? – Харченко внимательно оглядел собрание.

– Понятно, дальше, – замахали руками жильцы.

– А раз ясно, так и внесите деньги в домком до четверга! Следующий вопрос: «О дисциплине в сараях», – преддомкома вздохнул и поманил кого-то пальцем. – Плужников, иди-ка сюда!

К столу неторопливо вышел паренек лет восемнадцати.

– Ну чего еще? – хмуро спросил он.

– Все мы, граждане, знаем Юру Плужникова, – не глядя на паренька, продолжал Харченко, – он хороший слесарь, трезвого поведения, комсомолец. Мать его – женщина уважаемая, солдатка, вдова.

А вот только как купил Юрка себе мотоциклет и поставил в сарае, так и пошли на него жалобы! – преддомкома покачал головой и вытер мокрый лоб клетчатым платком. – М-да, жалобы… Чирков даже в милицию написал, – поднял палец вверх Харченко.

– А че стряслось-то? – пожал плечами Плужников.

– А то и стряслось, что жалуются соседи на бензиновую вонь и грохот, сам знаешь – многие в сараях животных держат.

– Правильно, у меня вот свиньи! – крикнул, подымаясь с места, суровый мужик. – Они от бензину болеют.

– Сядь, Чирков! – махнул на него рукой Харченко. – Потом выскажешься.

Люди зашумели. Пользуясь паузой, Андрей тронул за плечо дядю Антона:

– И много, простите, вы держите в сараях животных?

– А кто как. Куры да кролики, почитай, у всех имеются. Чирков вон поросей разводит. А в голодное-то время и коров держали, да. Куда ж без скотины-то?

Харченко подождал, когда соседи успокоятся, и обратился к Плужникову:

– Видишь, Юрка, сколько жалоб?

– Так ведь машина у меня! – развел руками Плужников. – Она ломается, ее чинить и обкатывать надо.

– Не машина, а рухлядь! – вновь крикнул Чирков. – Неча было брать развалину. От нее больше треску, чем езды.

Собрание засмеялось.

– Ладно вам, дядя Коля, напраслину возводить, – обиженно бросил Чиркову Плужников.

– Напраслина аль нет, а только люди жалуются, – назидательно сказал Харченко и обратился к жильцам. – Предлагаю, граждане, обязать Плужникова соблюдать в сарае тишину и порядок, а мотоциклет свой чинить и пробовать в дальнем углу двора. Все согласны?

Соседи одобрительно загудели.

– Кстати, – вспомнил преддомкома, – Лаврентьев, освободи-ка, брат, резервный сарай. У нас в «пятой» новый жилец поселился, товарищ Рябинин; передай ему ключи.

Харченко поискал глазами Андрея:

– Товарищ Рябинин! Обратитесь к Лаврентьеву, в квартиру номер девять, – преддомкома надел шляпу. – Все, граждане, собрание закончено, можете расходиться.

* * *

Андрей поднялся в квартиру и с удивлением обнаружил в комнате Виракову.

– Ну здравствуй, – улыбнулась Надежда. – Не чаял увидеть? Ты забыл дверь запереть, я и вошла, не стала на лестнице дожидаться.

– Привет, Надя, – подал ей руку Рябинин. – Ты не голодна?

– Нет… Ты не рад?

– Отчего же, я привык к твоим неожиданным появлениям, – засмеялся Андрей.

– Не понравилось, что я пришла на премьеру Наума? – Виракова потупила глаза.

Андрей развел руками:

– Я не вправе запрещать тебе или разрешать. Что скажешь о картине?

– Интересная. И твоя девушка тоже, – Надежда поднялась со стула, подошла к окну и стала спиной к свету. – Она тебе пара, Андрей Николаич! Образованная, с положением. Не то что мы, фабричные, – Виракова ехидно хихикнула.

– Послушай, помнится, мы не давали друг другу никаких обещаний, – вздохнул Андрей.