Церковные Соборы в позднеантичной Италии (с хрестоматией) - Андрей Юрьевич Митрофанов

призвал Флавиана Антиохийского приехать на запланированный Собор, что могло быть осуществлено в первые месяцы 391 года[590]. Итальянский исследователь А. Пареди также признал в качестве подлинной даты Капуанского Собора начало 392 года[591].

Представляется затруднительным утверждать, где именно в Капуе заседал Собор, по-видимому, в Капуанской кафедральной базилике. Определить ход его заседаний и состав участников, ввиду отсутствия протоколов или хотя бы Соборного декрета, вряд ли возможно. Можно с определенностью утверждать, что епископ Капуи присутствовал на Соборе вместе со св. Амвросием в качестве сопредседателя, подобно тому как участвовал в деятельности Аквилейского Собора 381 г. епископ этого города Валериан. Относительно авторитетности положения епископа Капуи еще Ф. Ланцони выдвинул весомое предположение, которое было им выражено в таких словах: «Потом Амвросий говорит о соборе епископов, проведенном в Капуе. Следовательно, таким образом можно подумать, что хотя епископ Капуи не носил титула митрополита, все-таки он был признан в качестве первого епископа области»[592]. Определение имени епископа Капуи также является достаточно сложным делом, ибо 392 год приходится на безвестный почти шестидесятилетний период между смертью около 372 года Винцентия, знаменитого своей церковно-политической деятельностью при Римских епископах, и упоминанием следующего епископа Капуи Симмаха, которое датируется 20 июня 431 года. К сожалению епископские каталоги не предлагают имен предстоятелей Капуанского диоцеза за этот период[593].

Скудные источники, сохранившиеся от деятельности Капуанского синода, позволяют утверждать, что основная задача, возложенная св. Амвросием Медиоланским и императором Феодосием на его участников, не была выполнена. В послании к Феофилу, епископу Александрийскому, претендовавшему на роль распорядителя церковных дел на Востоке, св. Амвросий Медиоланский прямо указал на то, что невзирая на все надежды, возлагавшиеся на Собор, антиохийская распря между Евагрием и Флавианом продолжается. Если в начале послания св. Амвросий выразил упование на умиротворение обоих претендентов, которое как будто водворил Собор своим созывом, написав: «Cui bonae pacis naufragio sancta synodus Capuensis tandem obtulerat portum tranquillitatis; ut omnibus per totum Orientem daretur communio catholicam confitentibus fidem»[594] («Этому крушению доброго мира Святой Капуанский синод, наконец, предоставил гавань успокоения, чтобы всем исповедующим кафолическую веру по всему Востоку было даровано общение»), то затем, ссылаясь на послание Феофила, на которое он и отвечал в представленном письме, св. Амвросий недвусмысленно свидетельствует о неудаче переговорного процесса[595]. Капуанскому синоду не удалось привести Евагрия и Флавиана к единомыслию, поскольку Флавиан рассматривал его как собор западных епископов, всегда поддерживавших Павлина и Евагрия. По этой причине Флавиан прибегнул не к его авторитету, а к императору с прошениями относительно своей легитимности, подкрепленными сильной поддержкой, оказываемой Флавиану восточным епископатом. Следует отметить, что разбирательство Капуанского синода осуществлялось заочно, ибо Флавиан, в отличие от Евагрия, не приехал на заседания[596].

Общий вывод относительно итогов деятельности Капуанского синода, касавшийся антиохийского раскола, св. Амвросий сформулировал дважды в послании к Феофилу следующим образом. Во-первых, из-за факта обращения Флавиана к императору, сообщенного Феофилом Александрийским, следует, что кропотливое дело созыва Собора прошло даром, и антиохийская схизма будет по прежнему раздирать Антиохийскую Церковь, в силу чего св. Амвросий отмечал с горькой иронией, что труд отцов Капуанского Собора оказался «сизифовым» трудом: «Frustra ergo tantorum sacerdotum fusus labor…»[597]

(«Следовательно, напрасно старание столь многих священников…»). Во-вторых, общая причина продолжения антиохийского раскола, согласно подлинно пастырскому мнению св. Амвросия, выраженному в другом месте послания Феофилу, заключалась в том, что оба претендента на Антиохийскую кафедру, Евагрий и Флавиан, основывали аргументацию своей канонической правоты на постоянных обвинениях своего противника в различных грехах, в связи с чем св. Амвросий писал: «uterque alienae magis ordinationis uitiis, quam suis fretus. Quos tamen nos in meliorem uocamus uiam; ut malimus eos suis potius bonis, quam alieno uitio defendi»[598] («и тот и другой доверяют более порокам чужого рукоположения, чем своим добродетелям. Мы, однако, зовем их к лучшему пути: пожелаем, чтобы они защищались скорее своими добродетелями, чем чужим пороком»).

В качестве единственного выхода из создавшегося дипломатического тупика св. Амвросий, ссылаясь на прежние письма и предложения Феофила, настоятельно советовал Феофилу Александрийскому встретиться с Флавианом и призвать его к прекращению схизмы на основании постановлений I Вселенского Собора и Капуанского синода[599], дабы Флавиан не мог более уклоняться от присутствия на разбирательстве и, таким образом, в отношении него сохраняли актуальность решения Капуанского синода. Вероятно, св. Амвросий имел ввиду четвертый и шестой никейские каноны, регламентировавшие принцип избрания епископа окрестными архиереями, которые, по всей видимости, также дублировались Капуанским Собором. Однако доподлинно известно, что большинство епископов, подчиненных антиохийской кафедре, поддерживали Флавиана и не признавали Евагрия, для чего и возникла необходимость созыва экстраординарного Капуанского синода, наделенного особыми полномочиями от императора и, по всей видимости, все-таки от папы Сириция, хотя он и не участвовал в работе Собора и даже, согласно одной гипотезе, высказывал впоследствии свое скептическое к нему отношение. В силу данного обстоятельства неясно, каким же постановлениям св. Амвросий намеревался оказать предпочтение.

Осознавая тот факт, что между Флавианом и настроенным против него Феофилом может произойти конфликт, весьма традиционный для церковных отношений Антиохии и Александрии, св. Амвросий, как следует из послания, рекомендовал Феофилу в случае такого развития событий обратиться к папе Сирицию – верховному арбитру, не признававшему Флавиана законным епископом Антиохии, – осудив Флавиана как схизматика[600]. Амвросий не терял надежды вовлечь папу в разрешение антиохийского раскола, от чего Сириций осторожно уклонялся. Но, по словам А. Пареди, «на деле и в этот раз, несмотря на все желание Амвросия уладить положение на Востоке, его старания пропали даром»[601]. Только после смерти Амвросия, в понтификат папы Иннокентия I (401–417), антиохийская схизма была прекращена из-за недавней кончины Евагрия и установления мира между Флавианом с одной стороны, и папой, а также предстоятелем Александрии, с другой[602].

Как уже было отмечено, кроме антиохийского вопроса Капуанский синод разбирал ересь Боноса Наисского, словно демонстрируя иллирийским диоцезам, что через десять лет после аквилейского триумфа над балканско-иллирийским арианством снова в Италии – настоящем церковном центре, под предводительством св. Амвросия Медиоланского утверждается Православная Вера. Источником, позволяющим судить о том, какие установились отношения между Капуанским синодом и Боносом, служит анонимное послание, известное как «Epistula de causa Bonosi ex capuanae synodi decreto iudicanda». Еще аббат Ж. Минь отмечал, что данный документ, в отличие от безусловно аутентичных посланий св. Амвросия, вызывал среди старых эрудитов большие затруднения. Очевидно, что послание было написано не Амвросием, хотя бы потому, что о нем самом говорится в этом послании в третьем