Сын за сына - Александр Содерберг

– Так что ты хочешь сказать, Йенс?

– Я хочу быть свободным с тобой, вместе. Но не так. Я устал.

Они оставались там, в только что произнесенных им словах, пока Йенс не повернулся и не вышел из дома.

София проводила его взглядом, замерла на мгновение, потом села, поднявшись на несколько ступеней. На лестнице были стенки, которые защищали Софию.

Михаил засел наверху, под окном, у стены, с зажатой между ног винтовкой.

– Лотар? – спросила она.

Асмаров показал слева от себя.

– Я здесь, – сказал Лотар и вышел. – Я помогаю Михаилу перезаряжать.

– Лотар, – позвала она.

Он снова ступил вперед.

– Не переживай, – сказала София.

Он понял, что она говорила об их последней беседе, улыбнулся ей и вернулся назад к Михаилу.

Грохот с улицы. Асмаров, вскочив, ответил тремя агрессивными выстрелами.

В ту же секунду, когда раздались выстрелы, чья-то ладонь зажала рот Софии. Ее потащили назад, вниз по лестнице. Кто-то держал ее железной хваткой, прижимая к кухонному полу.

Еще два выстрела из винтовки Михаила, и мужчина, схвативший ее, лег ей на спину. Арон…

Снова звенящий стук – магазин упал на пол. Так близко… ей хотелось закричать, позвать Михаила на помощь. Но Арон Гейслер был невероятно силен. Его тело давило на нее, железная рука сжимала рот. В другой руке он держал нож; София успела заметить, как сверкнуло лезвие. Не очень длинный – раскладной нож крупной модели. Он впился ей в бок. То, что казалось таким острым, ощущалось по-другому, когда проткнуло слои кожи и ткани. Скорее наоборот. То, что проникло в нее, было чем-то тупым, толстым и большим. Что-то, что прорубило ее. Боль пронзила все тело. София кричала у него под рукой, в то время как Михаил продолжал стрелять наверху. Арон бил ножом и проворачивал его, чтобы нанести как можно более серьезные раны. У Софии отнялись ноги. Арон вынул нож из тела, и у нее в глазах на мгновение потемнело.

Лежа неподвижно, София видела его ботинки, когда он бесшумно передвигался по кухне, потом его целиком; как он остановился у стола с разбросанными фотографиями. Арон быстро сгреб их в спортивную сумку и вышел из дома.

Глаза Софии наполнились кровью; ее затягивало вниз во что-то пустое и плотное.

* * *

Видимость была отвратительная – ветер и мокрый снег. Йенс пробирался через растительность в саду. Майлз двигался где-то справа. Они заходили на цель каждый со своей стороны.

Вдруг звук откуда-то издали. Йенс остановился, сел на корточки, прислушался. В его ушах барабанил пульс.

Разрыв во времени. Вдали завелся мотор мощной машины, и она уехала. Йенс все еще не двигался. Движение справа – из непогоды появился Майлз, спокойный и невозмутимый. Он сел рядом с Йенсом, оба прислушались.

– Здесь больше никого нет, – шепнул Йенс.

– Спасибо, что спас мне жизнь там, в полицейской машине, – ответил Ингмарссон.

– Вправду спас?

– Да, я бы умер, если б тебя там не было.

* * *

Йенс увидел Софию, когда они вошли, – кровь, закрытые глаза. Михаил сидел около нее у лестницы.

– Нет, нет, нет, – бормотал он себе под нос, быстро подходя к ней.

Асмаров действовал оперативно – пытался остановить кровотечение. Подошел бледный и испуганный Лотар и принес полотенца.

– Ей срочно нужна помощь, – сказал Михаил.

– Я вызову «Скорую», положи Софию в машину, я поеду им навстречу, – произнес Майлз.

* * *

«Ягуар» несся по проселочной дороге. Йенс сидел на заднем сиденье, склонясь над Софией, и прижимал платки к ее ранам, из которых стремительным потоком вытекала кровь.

Майлз – за рулем, наклонившись вперед; сумка Антонии лежала под передним сиденьем. Он сунул туда руку и, поискав, нашел фальшивый паспорт, который дала ему Марианне, и протянул его Йенсу.

– Вот это пойдет?

Йенс взял паспорт и бегло взглянул на фото.

– Да, – ответил он и сунул его в карман джинсов Софии.

Голубые проблесковые маячки машины, идущей навстречу. Майлз мигнул дальним светом, когда они приблизились.

Передача произошла быстро. Сотрудники «Скорой», женщина и мужчина, перенесли Софию на носилки и вкатили их внутрь через задние двери. Йенс залез следом, двери закрылись. «Скорая» с гудящими сиренами унеслась прочь.

Майлз стоял на месте и глазами провожал машину, пока та не исчезла. Непогода стихла.

Потом взгляд его упал на «Ягуар». Открытые двери, кровь на заднем сиденье.

Майлз запрыгнул внутрь, развернул автомобиль и уехал, ища на карте в телефоне какое-нибудь озеро.

Одно нашлось поблизости.

Он остался сидеть за рулем, мотор «Ягуара» работал на холостом ходу. Песчаный берег и длинные мостки, уходящие далеко в воду. Солнце садилось. В это время года быстро становилось темно.

Антония… Майлз видел ее перед собой. Она не должна была умереть. Та пуля предназначалась ему… Горе захватило его. Но он не дал ему победить себя.

Майлз позвонил брату. Ян Ингмарссон ответил на другом конце:

– Алло!

– Слушай внимательно, братик. Меня нет, я исчез, пропал. Мне нужна твоя помощь. Поможешь?

– Расскажи, что случилось.

– Нет, ты поможешь мне, я спрашиваю?

Ян дышал в трубку.

– Да, помогу.

– Хорошо. Кто рулит в посольстве в Копенгагене?

– Один идиот, дислектичный придурок, который сидел в Министерстве обороны и лаял на того практиканта, кто…

Майлз перебил его:

– Я ищу кого-нибудь из руководства посольства поблизости; это должен быть кто-то хороший, надежный, кто может нарушить правила и не болтать лишнего.

– Не понимаю…

– Берлин, Варшава, Гаага, Брюссель, Прага, Вена… Проверь еще, кто там вторые и третьи лица.

– Я не врубаюсь, Майлз…

– Надежные люди! Что непонятно?

Ян перечислял имена: большинство были идиотами, имбецилами и чокнутыми ослами. Такова бо́льшая часть людей его круга.

– Кстати, Прага… – сказал он.

– Что Прага? – заинтересовался Майлз.

– Там же она, ну, эта старая баба-социалистка, как ее, Сольвейг Свеннсон, она посол.

– Да?

– Да. С нее, впрочем, толку мало, как и с ее второго человека – той размазни из Смоланда, которая была с ней все годы, ее старого спичрайтера. Но если я правильно помню, третий – хороший парень, Вессман. Инициативный, старой закалки, толковый, с ходом мысли, подходящим для МИДа, занимается важнейшими для посольства вещами. Он много раз ужинал у нас, у мамы с папой. Ты его видел.