Соль. Судьба первородной - Марина Александрова

— Тогда не было империи и тогда было принято иначе…

— Твой любимый? — немного робко спросил Кит.

— Самый любимый.

Дворец аланитов, оплот их цивилизации, символ Великой Империи и власти. Пожалуй, мало кто задумывается, чем на самом деле является это потрясающее сооружение, когда видит невероятной красоты здание, что, кажется, вырастает из самой горы. Простой обыватель скажет, что он прекрасен, что его могли создать лишь боги, потому как среди живых не может родиться мастер, способный на такое. Те, кто работают во дворце, чтобы помогать его обитателям жить ни в чем не нуждаясь и наслаждаться тайнами, интригами, светской жизнью и благами, что дает положение в обществе, смогут сказать, что это место столь же красиво снаружи, сколь прекрасно внутри. Место, где сбываются мечты, если тебе свезло родиться в нужной семье. Роскошь, богатство, лучшие развлечения и утехи для любых пороков, что только способны родиться в живом избалованном сердце. Каждый слуга мечтает стать господином в этом месте. Каждый господин не знает, что его слуги — живые существа, у которых бывают мечты. Если ты вошел под своды имперского дворца как господин, то это место очарует тебя. Оно сможет дать и показать тебе такое, о чем ты не смел и мечтать. Оно усладит твой взор, усыпит твой разум, а потом уже будет слишком поздно, чтобы что-то изменить. Но есть и еще одна сторона дворца, о которой знают лишь те, кто приходит сюда править, а не сгорать. За многослойной вуалью из роскоши, богатства и вседозволенности живут те, кто уже очень давно не видит лишнего вокруг. Элтрайс Дриэлл за долгие годы будто бы стал частью этого места. Он словно врос в эти стены, окружение. Пока одни, точно мухи в меду, залипали среди этого множества слоев удовольствия, он жил и делал то, что считал нужным для себя, ну, и возможно, для страны.

Сейчас он уверенной походкой спускался на нижние ярусы дворца, который уже очень давно называл не иначе как своим домом. Конечно, был император, который слишком слаб, чтобы попытаться взять власть в свои руки, невзирая на последствия. Парень никогда не сможет твердо стоять на ногах. Не тогда, когда живы подобные Элтрайсу, что уже не позволят ограничить собственную власть.

Есть ли предел у власти? У желания обладать? Смог бы он сказать, что сыт этим, если бы однажды они не вошли в земли Аттавии? Если бы тогда он не открыл для себя храм Двуликого и не вошел в святая святых этих целителей? Не узнал бы о возможности извлечения той божественной силы, что дарила им бессмертие… Для чего первородные вели эти исследования? Зачем сохранили эти знания? Но в тот момент, когда Элтрайс понял, что попало в его руки, разве мог он сказать тогда, что ему больше не нужно ничего в этой жизни? Сколько бы ни дали боги его расе, сколь щедро бы ни одарили долголетием, но его жизнь все одно рано или поздно закончилась бы. Этого оказалось достаточно, чтобы взять то, что случайно попало в его руки, и уже не отпускать. Исследования были неполными. Ему пришлось самому дорабатывать то, что однажды бросили первородные. Клеймить целителей, заставить их жить на пределе возможного — все это было необходимо, чтобы в нужный момент они не стали цепляться за свой дар. Но Айд бы знал, что пошло не так триста лет назад! Айд бы знал?! Они просто исчезли. Умерли их пациенты, а сами целители просто растворились, словно их никогда и не было прежде. Ритуал он замкнул на себя, но вместо того, чтобы стать бессмертным, он получил изоляцию от внешних магических потоков! Безупречную защиту от любого воздействия…

— И на том спасибо, — все еще злясь на былое, прошипел Дриэлл сквозь сжатые зубы.

Когда перед ним оказалась неприметная дверь, сколоченная из плотно сбитых досок, слишком простая и на вид потрепанная для дворца. Он приложил открытую ладонь к самому ее центру, по поверхности прошла изумрудная рябь, обрисовывая очертания защитного плетения, раздался глухой щелчок — и дверь тихонько приотворилась. Войдя, он привычно перенастроил зрение, чтобы лучше видеть в полумраке огромной залы, и тут же встретился взглядом с хищным прищуром изумрудных глаз.

— Чем обязан? — спросил мужчина, голос которого даже Трайса заставлял нервно вздрагивать. Пожалуй, если бы не то неимоверное количество подчиняющих заклятий, что он однажды навесил на последнего из первородных, что вследствие его эксперимента потерял свою способность исцелять, он бы чувствовал себя и вовсе крайне некомфортно рядом с ним.

— Сегодня я встречался с тем, кто выдает себя за первородного, — уведомил мужчину Трайс.

— Я уже говорил, что вряд ли он один из нас, — пожал плечами Киран, возвращаясь к своему занятию. В этой полутьме мужчина весьма увлеченно читал или по крайней мере делал вид, что читает.

Трайсу порой казалось, что этот человек не в себе. И как бы смешно это ни прозвучало, но общение с ним пугало его. Против воли все у него внутри немело, обмирало и падало куда-то в бездну, стоило пробыть с этим человеком дольше необходимого. Почему он тогда оставил его при себе? Бесполезного, потерявшего возможность исцелять? Все просто: этот человек еще был бессмертен, а стало быть — мог бы ему пригодиться однажды. Но всякий раз смотря ему в глаза, он уговаривал себя отринуть страх, потому как знал, что этот мужчина полностью в его власти, но всякий раз его естество не верило и не поддавалось уговорам.

— Все же я хочу, чтобы ты посмотрел на него…

— Хорошо, — без единой интонации в голосе отозвался мужчина. — Что-то еще? — исподлобья взглянул на него Киран своими необыкновенными зелеными глазами.

— Этот человек помог исцелиться Рэйнхарду Эль Ариен…

— И?

— Ты говорил, что яд Серой Моры невозможно обратить…

— В империи это так, — кивнул Киран, — здесь не осталось толковых целителей. Что происходит вне империи — мне неведомо. Мир велик, и никогда не стоит утверждать что-то категорично, — с ленцой в голосе прокомментировал он.

— Кто-то убил Филицию, пока она была в его подвалах, — зло прошипел Трайс, подходя ближе к мужчине. — Я бы, наверное, и сам поступил так же, ведь из-за нее я потерял детей…

— Из-за нее? — перевернув страницу книги, спросил Киран, скорее из вежливости, нежели из интереса.

— Из-за кого же еще, — зло сжал кулаки Трайс. — Это была ее ошибка, результатом которой стали мои потери.

— Тогда, конечно, ей стоило умереть.

— Но ведь и ты виноват, — прошипел Трайс.

— Я? — уголок губ мужчины пополз вверх в ленивой усмешке, в то время как сам Киран и не думал отвлекаться от чтения.

— Если бы яд, предложенный тобой, действовал быстрее или был сто процентов эффективен без всяких «если», то мне не пришлось бы столкнуться с неудобствами!

— Я дал тебе то, о чем ты просил, — холодно сказал Киран, наконец оторвавшись от книги и взглянув Трайсу в глаза. — Впредь знай, чего желаешь, и проси, когда уверен, — жестко отчеканил каждое слово этот человек. Самый невероятный человек из всех, когда-либо встреченных Трайсом в этом мире. Порой ему казалось, что, стоя перед собственным рабом, он находится перед истинным императором Алании. Именно такая невероятная тяжелая энергетика окружала мужчину, что волей-неволей хотелось спросить дозволения, чтобы сказать или войти.