Эовин. Выбор воительницы - Эльвира Цайсслер

Она сжала кулаки. Вот бы увидеть его истинное лицо, чтобы потом включить в свой постоянно пополняющийся список. Судя по всему, истребление ульфаратцев могло вскоре стать делом всей ее жизни.

Более достойную цель было сложно придумать.

Боль и потрясение еще не отпустили Эовин. Возможно, для деда это был обычный спектакль, где все не по-настоящему, но она-то испытывала вполне реальные эмоции.

Ирион подождал, пока из зала выйдут актеры, и повернулся к Дарине и Лораку.

– Охраняйте дверь снаружи.

Что бы он ни задумал, ему явно не требовались свидетели.

Эовин расслабилась, заметив, что напарники удивленно переглянулись. Похоже, они сами не до конца понимали, что будет дальше. Даже Фируниан выглядел смущенным.

– Не лучше ли отложить бой? – неловко поинтересовался он. – Она так и двух минут не продержится.

Наверное, Эовин должно было польстить, что он решил отложить месть, несмотря на обуревающую душу злость.

Однако она лишь стиснула зубы. Ульфаратец принижал ее способности, снова недооценивал ее и ни во что не ставил. При этом она не могла не признать наличия у него чести. В конце концов, Фируниан не захотел воспользоваться ее потрясением и слабостью.

– Две минуты, пять минут – какая уже разница? – нетерпеливо отмахнулся Ирион. – В честном бою она тебе в любом случае уступает. Так что исполни уже свой долг!

Эовин вздрогнула. Похоже, сам Фируниан вовсе не настаивал на этой битве. Но у нее не осталось времени продолжать удивляться, поскольку он изящно перемахнул через ограждение и направился в центр арены.

– А если я сейчас откажусь? – спросила она из чистой вредности.

– Тогда он будет преследовать тебя по всему залу. – Казалось, Ириона абсолютно не волновало, как и где состоится сражение. – Но на арене ему нельзя превращаться.

Это был веский аргумент.

– Что так?

– Потому что я так решил. – Он устремил взгляд на Фируниана, и тот послушно кивнул. – Ты сама-то как предпочитаешь? С человеком драться или с хищным зверем?

Вместо ответа Эовин вышла на арену.

– Так я и думал, – удовлетворенно пробормотал Ирион.

Он коснулся ограждения боевой площадки, и вдруг по всему залу, от пола до потолка, взметнулись сияющие световые столбы.

Эовин охватила паника. Тут же захотелось вернуться на пять секунд назад и отказаться от поединка на арене. Как завороженная, она уставилась на светящуюся клетку, в которой они с Фирунианом оказались заключены.

Она снова попала в клетку… в клетку… в клетку…

Ее так неожиданно сбили с ног и сам удар нанесли с такой силой, что Эовин перевернулась в воздухе, прежде чем упасть на пол лицом вниз. Боль пронзила все тело, и ей едва удалось вдохнуть. Очевидно, совесть Фируниана мучила недолго.

Застонав, Эовин приподнялась и вытерла кровь с разбитой губы. Взгляд снова прикипел к потрескивающим прутьям решетки, и она отчаянно постаралась отбросить нахлынувшие воспоминания. Когда-то она думала, что умрет в клетке. И вот круг мог замкнуться.

От следующего удара она рухнула на колени и снова с трудом смогла вдохнуть, хотя Фируниан в этот раз явно бил вполсилы. Он неуверенно остановился рядом и принялся ждать.

– Считаешь, этим ты чего-то добьешься? – угрожающе прошипел ее дед.

Эовин молча покачала головой. Ничего она не думала. Просто хотела выбраться из клетки. Не желала снова стать той беспомощной, испуганной четырнадцатилетней девочкой, которая сейчас отчаянно кричала внутри нее.

Нет, она ничего не могла с этим поделать. Слезы катились по щекам, и Эовин закрыла лицо руками.

– Бей ее! – холодно приказал Ирион.

– Но…

– Я сказал, бей.

Эовин слышала, но почти ничего не понимала. Сейчас ее это не волновало. Ее разум как будто очутился в совершенно другом, далеком и не менее ужасном месте. Она снова слышала вопли толпы, которая требовала ее смерти, намереваясь упиваться ее кровью. Только вот не было сейчас рядом охотницы, которая одним лишь взглядом дарила ей утешение, силу и надежду.

Внезапно сильные руки подняли ее с пола, встряхнули, и чей-то голос потребовал, чтобы она боролась.

Эовин с трудом сфокусировала взгляд на Фируниане. В его глубоких бирюзовых глазах отражались гнев, боль, ненависть, страх и другие чувства.

– Да дерись же ты, черт возьми! – прошипел он ей в ухо и с силой отшвырнул девушку от себя.

Эовин заскользила по полу, сдирая кожу на руках. Каким-то образом удалось зацепиться за эту боль, словно за якорь, который удержал ее в настоящем.

Она поднялась на ноги и выпрямилась, стараясь сохранить равновесие. Фируниан рванулся вперед, больше не сдерживаясь.

Весь мир расплылся, остались лишь эта небольшая арена и враг, противник, нещадно терзавший ее. Эовин вкладывала все навыки и умения в этот танец смерти, уклонялась, перекатывалась, отскакивала и блокировала удары, понимая, насколько безнадежно ее сопротивление. Ей даже не дали времени использовать заклинания, на это требовалась концентрация, да и не приходило на ум ни одного подходящего для атаки. Разве что можно было попробовать усыпить Фируниана, но это лишь на пару минут отсрочило бы неизбежное, поскольку Ирион наверняка не дал бы ей этим как следует воспользоваться.

Ей не оставалось ничего другого, кроме как сражаться, сражаться и еще раз сражаться.

К сожалению, ее удары никак не действовали на Фируниана, который был намного сильнее. Ее единственным преимуществом оставалась маневренность, но без оружия это не приносило почти никакой пользы. Напротив, каждый его удар отнимал у Эовин все больше и больше сил. Судя по ощущениям, у нее уже давно были сломаны все кости. Удивительно, что она еще как-то держалась.

Хрипло дыша, Эовин отступила к дальнему краю арены и подождала, пока Фируниан приблизится на необходимое для задуманного маневра расстояние. Каждый вдох обдавал холодом ее едва зажившее горло.

Она заняла боевую стойку, готовясь к последнему отчаянному удару. В голове родилась безумная идея, и Эовин решила попробовать, хоть и понимала, что, скорее всего, ее план не сработает.

Она вытянула руку в сторону и представила вместо ногтей длинные, острые, похожие на кинжалы когти, растущие из ее пальцев. Как у огромных диких медведей, что водились в ее родном краю, достаточно сильные, чтобы пробить кожу, сухожилия и кости. Ухватившись за эту идею, она постаралась трансформировать часть руки в тот самый момент, когда Фируниан подобрался уже совсем близко.

Эовин понятия не имела, удалось ли довести трансформацию до конца, когда ткнула его пальцами в ребра.

Он удивленно охнул и дернулся.

Эовин отдернула руку и сама отпрыгнула в сторону. Когтей не было видно, но ее пальцы окрасились кровью, а у Фируниана в боку зияли четыре жуткие кровавые раны. На миг