Потерянная Библия - Игорь Берглер

Лейтенант проверил, на месте ли пистолет, который он носил в кобуре под пиджаком, но дорогу перейти не успел, а так и остался стоять, открыв рот. Один из обидчиков шагнул назад, пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, и рухнул на асфальт. Затем блондинка развернулась вокруг своей оси и ударила второго ногой в грудь, отчего тот отлетел прямо на дорогу. Двигавшийся по ней автомобиль с визгом притормозил, но слишком поздно, и парень врезался в лобовое стекло. Третий панк выхватил из-за пояса выкидной нож и попытался нанести удар. Беата заломила эту руку ему за спину. Затем, продолжая сжимать его руку, она подняла свой шлем и ударила им нападавшего по уху. Тот упал.

Гонза пришел в себя, и в тот же самый миг, когда он оказался на месте драки, мотоцикл умчался прочь в пыльном вихре. Ошеломленный, с пистолетом в руке, Гонза глядел на то, что осталось на месте происшествия. К нему подбежали сторож специальной службы и вахтер. Когда один из панков, сплевывая кровь и причитая, поднялся и с угрожающим видом направился к Гонзе, лейтенант ударил его по голове рукоятью пистолета.

Беата остановилась в трех улицах от места происшествия и позвонила Вернеру. Рассказав ему о случившемся, она спросила, сумел ли он выяснить, что это за здание, где Чарльз торчит уже так долго. Беата знала, что он не выходил оттуда, о чем ей сообщил сигнал телефона профессора.

Вернеру удалось установить, что в здании находится штаб-квартира особого подразделения полиции, занимающегося делами, которые нужно распутать быстро и без шума, подальше от внимания прессы и не самыми стандартными методами. Человек, подкупленный Институтом и работавший в министерстве внутренних дел, поведал ему, что особое подразделение позаботилось о телах погибших в поезде и в деревенском полицейском участке, а также о теле мотоциклиста, найденном в канаве. Еще он узнал, что по факту никто не контролирует начальника особого подразделения, некоего комиссара Ледвину, которого считают «священной коровой» чешских секретных служб. Вернер невольно задался вопросом: если все важное с криминалистической точки зрения в этой маленькой европейской стране передается в одно-единственное подразделение, то чем занимаются все остальные службы? «Регулируют движение», — сказал он себе. Возможно, поэтому движение в Праге в любое время суток представляло собой одну огромную пробку.

Ему очень хотелось знать, почему этот полицейский так долго беседует с Чарльзом. Вернер разозлился на себя за то, что не предусмотрел этого. Он попытался проникнуть в особое подразделение с помощью электронных средств, но, к своему огромному удивлению, обнаружил, что у Ника Ледвины нет ни мобильного телефона, ни компьютера. Поскольку агенты, на которых можно положиться, у него закончились, он решил поручить Беате следить за комиссаром, начиная со следующего дня. И подумал, что о Чарльзе ему придется позаботиться самостоятельно.

— Мне действительно пора. У меня состоится важная встреча в семь часов, и мне нужно к ней подготовиться. — Чарльз поглядел на часы.

— У вас еще есть время…

— Да, немного, но с учетом ваших дорог, особенно в этот час…

— Это не страшно. Особенно если я отвезу вас в отель, с мигалками. — Ледвина помахал рукой над головой, ритмично закрывая и открывая глаза и выпячивая губы, подражая тем самым полицейской сирене.

Чарльз снова сдался. Разговор получался очень интересный. Он был близок к тому, чтобы полностью пересмотреть свой взгляд на этот феномен. Если исторические свидетельства и рисунки действительно подлинные, то это же касается и фотографий, снятых в Лондоне и в безымянной деревне.

В кабинете комиссара воцарилась тишина. Было так тихо, что Чарльз буквально слышал собственные мысли. В конце концов он выпил сливовицу, не залпом, а медленно, едва разомкнув губы. Он зажег сигарету, а Ледвина, не говоря ни слова, приоткрыл окно и слегка раздвинул шторы. Была середина июня, жара еще не началась, совсем наоборот. Комнату наполнил прохладный весенний воздух.

— И как вы думаете, что это за тень? Вампир? — поинтересовался Чарльз.

Казалось, Ледвина не знал, что ответить.

— Тень появляется раз в тридцать лет или около того. С точки зрения статистики, это одно поколение. Почему она появляется раз в поколение, начиная с 1485 года? Это можно было бы счесть повторяющимся проявлением зла, и оно не только не исчезает, но хуже того, его жестокость усиливается. Похоже, оно знаменует зарождение каждого нового поколения. Везде, где сообщали о появлении тени, речь шла о смерти, и чаще всего насильственной.

— У вас есть более конкретный ответ?

— Далась вам эта конкретика! Тень очень похожа на вампира.

— Что ж, но ведь мы договорились, что у вампиров нет тени.

— Возможно, мы имеем дело с вампиром особого типа. Как его ни называйте, совпадение с популярным описанием слишком велико, и, поскольку другого объяснения у нас нет… Лично я считаю так: если я смогу понять значение этих периодов, то окажусь значительно ближе к разгадке. Больше ничего вы мне сказать не можете? Неужели вы действительно ничего не видели в ту ночь?

— Я рассказал вам все, что знаю.

— Я уверен, что это не так, и уверен в том, что вы видели это существо еще как минимум один раз. Не знаю, где или как, но интуиция подсказывает мне, что это случилось. И точно так же интуитивно я знаю, что эта тень связана с вами каким-то очень тесным образом. Если то, что вы говорите мне, правда, оно освободило вас из тюрьмы.

— Из камеры, где меня незаконно удерживали, — произнес Чарльз, чтобы сменить тему. — Ваше замечание относительно популярного описания ошибочно, и вы это знаете. Наше представление о вампирах имеет очень мало общего с историческими свидетельствами. Это образ, сложившийся исключительно на основании книг и фильмов.

— То есть как?

— Если вы дадите мне…

Ледвина кивнул.

— Вампир, каким мы его знаем, — человек среднего роста, скорее высокий, лет тридцати пяти — пятидесяти, непременно худой и сухопарый, аристократического происхождения. У него длинные острые ногти и заостренные зубы, а иногда даже уши: отголосок анималистических персонажей, с которых рисовали первых вампиров. Тонкие ярко-красные губы, но лицо бледное, потому что он живой мертвец. И на этом бледном лице сверкают глаза. В принципе, он напоминает театрального актера восемнадцатого или девятнадцатого столетия. Тогда именно так и гримировались: тонны пудры на лице, преувеличенно яркие губы. Иногда вампир одет в плащ: отсылка к крыльям летучей мыши. Спит он в гробу или в могиле. Выходит по ночам, потому что дневной свет причиняет ему боль. В некоторых случаях солнце может даже убить его.

— Благодаря Стокеру мы знаем, что дневной свет больше не может причинить вампиру вред, — заметил Ледвина. Неужели это сказал комиссар? Да, он произнес: — Свет лишь лишает его сил. Вампиром он может быть только ночью.

— Совершенно верно. Он питается кровью, иногда исключительно ею, иногда она нужна ему только в качестве дополнительного блюда. Еще очень любит свежие фрукты. Мясо пугает его, потому что отдает падалью. Это как если бы мы питались собственной плотью. Иногда у него длинные черные волосы, иногда — короткие и седые. Он терпеть не может оставаться один, кроме как в своем гробу, поэтому ему необходимо общество других вампиров, предпочтительно женского пола. Фактически у каждого героя известных нам историй поначалу нет вампира-компаньона, но он очень стремится им обзавестись. И это довольно глупо, поскольку приходится предположить, что обитатель гроба испытывает потребность в обществе, если можно так сказать, поэтому и вынужден создавать себе приятелей. Вследствие чего он кусает в шею тех, кого избрал в качестве своих спутников или, чаще, служителей, поскольку он если и не диктатор, то абсолютный монарх. На шеях своих жертв он всегда оставляет два маленьких глубоких следа. Он пьет их кровь, но не всю, поэтому через какое-то время, после сильных страданий, избранные тоже превращаются в вампиров. Он одержим идеей заселить мир подобными себе существами, повелителем которых он станет, словно Князь Тьмы, также именуемый дьяволом. Но именно поэтому я очень хотел сказать вам то, что сейчас сказал. Вам известно, что когда-то я имел удовольствие продемонстрировать с математической точки зрения, что существование вампиров невозможно?