Срединная Англия - Джонатан Коу

Чарли уже излагал Бенджамину эту историю во время одного из их совместных обедов — историю Дункана Филда, также известного как Доктор Сорвиголова, работавшего в той же профессии, что и Чарли, и последние пять лет всеми силами пытавшегося усложнить трудовую жизни Чарли. Заявлялся на выступления Чарли в театре при «Вудлендз» и саботировал их, стоя в кулисах и подзуживая или даже вылезая на сцену без приглашения. Выяснял, на какие детские праздники Чарли приглашали поработать (Чарли не удалось разобраться, как это можно выяснить), приезжал в тот же дом на двадцать минут раньше, заявлял, что приехал на замену, и подгребал под себя весь заказ. Стили у них были диаметрально противоположные: Барон Умник был тихим чудаком-просветителем, а Доктор Сорвиголова — горластым хамом, тяготел к химически опасным фокусам, зачастую нарушавшим правила техники безопасности и не раз приводившим к вызову пожарных. Эти двое яростно соперничали профессионально и глубоко презирали друг друга лично.

Корень их вражды — ненависть между Кристэл и Аникой в школе. Аника вообще-то не была падчерицей Чарли, хотя он иногда называл ее так. С матерью Аники Ясмин они общались больше шести лет, но у Бенджамина уже сложилось стойкое впечатление — по тому, что обо всем этом рассказывал сам Чарли, — что влюбленность была почти односторонней. Чарли проводил некоторые ночи дома у Ясмин, но переезжать к себе она ему не позволяла, а потому он вынужден был снимать свою квартиру. Ясмин была женщиной трудной, судя по всему, — раздражительной и вспыльчивой, все еще озлобленной после развода, мужчинам она не доверяла. Работы у нее не было, она зависела от финансовой поддержки Чарли; это само по себе было яблоком раздора, поскольку Чарли бросил работу в рознице, чтобы воплотить свою мечту и стать профессиональным детским массовиком-затейником, и с тех пор они еле сводили концы с концами. Аника, похоже, была многообещающей ученицей, уже в выпускном классе, и выказывала особое дарование в языках. Кристэл травила ее с первой же встречи, с первого дня седьмого класса, и все это время отец ни единым словом не одернул ее и не трудился скрывать свою ярость из-за того, что девочку из мусульманской семьи могут считать умнее или успешнее его собственной дочери.

Принимая все это в расчет и замечая, что в последние несколько месяцев от его старого друга, при всей его деланой бодрости, веяло постоянными и глубокими беспокойством и отчаянием, Бенджамин не мог целиком разделить убежденность Чарли в том, что случайная встреча в магазине игрушек в Черной стране[109] преобразила его жизнь к лучшему. Но, возможно, сегодня Бенджамин переменит мнение: его впервые пригласили в дом к Ясмин — на семейный ужин.

— Сначала только надо кое-что прикупить, — сказал Чарли. — Заскочу в «Сейнзбери» или куда-нибудь еще.

— Окей, — сказал Бенджамин и взялся допивать. — Я с тобой.

— Незачем. Ты оставайся тут и выпей еще.

— Честно, я лучше с тобой.

— Глупости. Жди здесь. Минут через двадцать буду.

Чарли так настаивал — почти физически удержал его, когда Бенджамин попытался встать, — что Бенджамин сдался и купил себе еще полпинты гиннесса, хотя пива вообще-то не хотел. Дожидаясь Чарли, сыграл пару партий в судоку на смартфоне, вполглаза посматривая на телеэкран в углу паба, работавший без звука. Человек в костюме говорил в камеру, внизу экрана виднелся титр: «По заявлению казначейства, Брекзит обойдется семьям в Ј4300 в год».

— Откуда они знают? — проговорил мужчина у бара. — Чепуха же, ну? — Его приятель с ним согласился.

Бенджамин вновь занялся головоломкой. Вся эта кампания перед референдумом — громадная и бестолковая трата времени, насколько он мог судить. Результат был известен заранее, и чем скорее все вернется на круги своя, тем лучше.

Возник Чарли с продуктовыми пакетами. Они вместе вышли на парковку, и, пока грузили пакеты в машину, Бенджамин заметил в багажнике спальный мешок. Но, как обычно, не придал этому никакого значения.

Дом Ясмин в Моузли оказался близко; то было скромное здание в середине ленточной застройки на боковой улице, отходившей от торговой, все еще многолюдной и залитой солнцем апрельского вечера. Пока Чарли с Бенджамином, нагруженные пакетами, стояли на пороге, дожидаясь, когда их впустят, Чарли (у которого, похоже, не было своего ключа) закрыл глаза от низкого солнца и проговорил:

— Выпить можем в саду, наверное. Довольно тепло. Как думаешь?

— Здорово, по-моему, — отозвался Бенджамин.

Ясмин открыла дверь и одарила их дружелюбной приветственной улыбкой.

— Чарли мне о вас много рассказывал, — произнесла она, вводя их в узкий коридор. — Не умолкает о своем звездном друге. Никс! — позвала она. — Никс, ты где? Чарли пришел со своим другом.

— Я занята, — раздался голос из соседней комнаты.

— Ну и что. Выйди, прояви воспитание.

— У меня руки в краске.

Ясмин повернулась к гостям.

— Видите, с чем приходится мириться? Ничего не желает делать, что ни попроси. Постоянно пререкается.

Чарли провел Бенджамина по коридору, и они заглянули в маленькую темную гостиную с окнами на веранду; в гостиной главенствовал раскладной стол, сейчас занятый баночками с красками и листом бумаги для рисования. Над бумагой нависала Аника — крошечная фигурка, она изо всех сил старалась сосредоточиться на работе вопреки густым черным волосам, спадавшим ей на лицо и закрывавшим его почти целиком, кроме сосредоточенной нахмуренности.

— Привет, милая, — сказал Чарли. — Это Бенджамин.

— Привет, — не поднимая головы, отозвалась Аника. Она возилась с рисунком женщины, кормившей грудью, над которой сложными многоцветными буквами выводила слово «Возлюбленная». Сам рисунок был сильным, простым и уверенным, но взгляд притягивала именно каллиграфия, выполненная с поразительной смелостью и вниманием к деталям.

— Помнишь, я тебе дарил книгу? Это он ее для тебя подписал.

Аника подняла взгляд. У нее были теплые карие глаза и пухлый выразительный рот.

— Ой, да. Тот Бенджамин. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Я начала вашу книгу. Еще не дочитала.

— Это часть твоей курсовой?

— М-хм, — произнесла она и вернулась к работе — стала добавлять какой-то оттенок охры к нижней части буквы «е».

— Замечательно смотрится.

— Планируется как книжная обложка.

— Ну и вот, — сказал Чарли. — Сделай ему дизайн обложки на следующую книгу. — Затем стало ясно, что дальнейшего разговора не случится, и он добавил: — Ну, не будем тебя отвлекать.