Ледяная магия - Ольга Романовская

– Добро пожаловать!

Глава Второго отдела поднялся навстречу Гордону. Мужчины обменялись рукопожатиями. Я скромно стояла в сторонке, всячески изображая обычную женщину, спутницу, соратницу, но никак не ведьму.

Кажется, любителю трубки не понравился наш интерес к Яну Дэю. Разумеется, открыто инквизитор ничего не сказал, но выражение лица, жесты, тон, которым он отвечал на вопросы, поведали о многом. Тонерское дело давно похоронили и не желали раскапывать. А я? Вспомнился вопрос Гордона, он задал его еще в Поясках: «Что ты сделаешь, если твой отец жив?» Тогда я не ответила, а теперь поняла, именно для этого я здесь, чтобы понять, как поступить с прошлым.

– Видите ли, – вздохнул руководитель, выпустив колечко дыма, – столько лет прошло… Судья давно на пенсии, следователь и вовсе умер.

Связующая ниточка задрожала и порвалась. Неужели все? Однако Гордон не сдавался. Он запросил допуск в архив, который, скрепя сердцем, плешивому пришлось выписать.

– Пойдем!

Старший следователь кивнул мне и попрощался. Уже в приемной поняла, что Гордон никак меня не представил. Случайно ли?

– Заметают следы? – шепнула, когда мы добрались до лестницы: архив располагался на верхнем этаже.

– Но, судя по организации работы, – Гордон обвел рукой хаос из бегающих людей, – что-то пропустили. Теперь я еще больше уверился, что Ян Дэй не просто так избежал допросов. Может, ты и вовсе дворянского происхождения, а, Клэр?

Он шутливо толкнул меня в бок и тут же принял важный вид. Двуликий метаморф! Интересно, многие знали Гордона Рэса таким, как я?

– Тогда не случится мезальянса, ты ведь тоже не бедный мещанин, – вполголоса пошутила в ответ.

– Не бедный, и не мещанин, но титулов и поместий не имею.

Да, загадочный у меня жених! Ничего, все тайное становится явным после свадьбы.

Если внизу царила суета, то в архиве стояла непривычная тишина. Никто не спешил заказать справку или заглянуть в материалы столетней давности, и девушка за окошком выдачи скучала, погрузившись в чтение романа. Гордон привлек ее внимание легким покашливанием и протянул сложенный вдвое листок – пропуск в архив. Девушка заметно оживилась, стрельнула глазами по столичному гостю и оправила воротничок. В ответ положила руку на плечо Гордона: мое, занято.

– Хм, это что-то новенькое. В нашей паре домогательства по моей части, – склонившись к моему уху, съязвил инквизитор.

– С женой надо делиться, – глубокомысленно заметила я, но руку убрала.

– Сначала ей нужно стать.

Подняла брови. Вот как? Кажется, этот вопрос мы уже прояснили, неужели Гордон пошел на попятную?

– Заморожу! – ласково пригрозила легкомысленному любовнику и первой шагнула в царство полок.

На меня вновь повеяло прошлым, теперь уже воспоминаниями об учебе у мэтра Олуша. Тогда запах пыли и пожелтевших страниц стали моими верными друзьями. Пока я бесцельно бродила вдоль полок, скользила пальцами по корешкам папок, читала указатели, Гордон переговорил с архивариусом и выяснил, где искать нужные материалы. Их оказалось много, двенадцать томов. Поделив папки, мы тщательно пролистывали каждую. По сложившейся традиции на имя Олдена, вернее, Марка первой наткнулась я. Его действительно под пытками выдала дочь любовницы. Оставалось только гадать, сделала она это из ревности или от боли. Гордон же раскопал анонимное письмо. Его вывели аккуратным ученическим почерком, слишком искусственным и тщательным для взрослого человека.

– Дорогая бумага! – Инквизитор показал мне лишь слегка пожелтевший лист. – И до сих пор пахнет духами. Прости, но твой отец был еще тот ходок!

Пожала плечами. Будто я верила, что мама у него единственная! Однако версия Адрии пока подтверждалась – вряд ли любовница мещанина станет душить писчую бумагу. В том, что духи принадлежали ей, на не Яну, не сомневалась – не на своей же бумаге анонимки строчить.

Перебралась к Гордону, надеясь, что содержимое папки преподнесет еще сюрпризы. И оно действительно порадовало, только со знаком минус. В папке явно не хватало листов. По описи числилось сто сорок, в итоге оказалось девяносто. Места пропажи страниц легко высчитали по нумерации. Примечательно, если сначала вынимали по одному листу, то потом целый блок. Отчего-то я не удивилась, что материалы дела начали пропадать после подшитой анонимки. Та же история повторилась в следующей папке, она и вовсе начинались с двадцать восьмого листа. В остальных страницы оказались на месте, но никакой ценности не представляли.

– Ну, что делать будем? – Со вздохом оперлась локтем о стол. – Кто-то явно стремился стереть память о Яне Дэе.

– Навестим помощницу следователя. – Гордон ткнул пальцем в неприметное имя внизу описи. – Может, она что-то вспомнит. Если нет, придется идти в Ратушу и напрямик спрашивать о твоем отце. Не удивлюсь, если увидим там его портрет.

Вопреки опасениям, помощница покойного следователя не умерла и не уехала из города. Она вышла замуж и целиком посвятила себя дому, даже дверь открыла с младенцем на руках. За ее спиной маячили двое подростков. Покосилась на Гордона. Может, стоит прийти позже, мы явно мешаем. Но инквизитор уже вошел в прихожую и начал разговор. От меня не укрылось, что пока он представлялся и обменивался скупыми приветствиями, Гордон успел обежать взглядом обстановку, даже заглянуть в гостиную, где спрятались мальчишки.

– Да, – недоуменно подтвердила женщина, – некогда я действительно работала во Втором отделе и знала Сайруса Мила.

– У него были проблемы со здоровьем?

Нахмурилась, пытаясь понять, куда клонит старший следователь. Он намекал, что его коллегу убили? Впрочем, из архива бесследно исчезло несколько десятков страниц, а ведь инквизиция не проходной двор.

Женщина задумалась. Ребенок у нее на руках заплакал, и она позвала одного из сыновей, чтобы он унес младенца.

– Простите, я думала, это дочка вернулась, – извинилась она и спохватилась, посторонившись: – Проходите, располагайтесь, мастер. Сейчас я сделаю чаю.

Анита Бейз жила в собственном доме, но скромно, прислуги не держала. Гордон навел справки и выяснил, она замужем за клерком из Ратуши. Трое детей, размеренное существование, не за что зацепиться, только Сайрус и имя Аниты на папках.

Гостиная оказалась под стать прихожей, то есть чистенько, аккуратно, ничем не отличается от других мещанских домов, даже вязанные салфетки имелись. На одну из таких Анита и водрузила небольшой латунный поднос с чайником и двумя чашками. С розочками. Отчего-то полагала, помощница следователя обладала вкусом, ан нет. Я бы лучше выбрала белые, а не этот аляповатый яркий ужас.

– Столько лет прошло!

Женщина вытерла руки о передник и присела рядом на один из стульев с высокой спинкой. На рассчитанном на двоих диванчике с кучей подушек разместились мы с Гордоном. С разрешения Аниты взяла на себя обязанности хозяйки и разлила чай: вдруг руки женщины от волнения дрогнут? Она явно нервничала, хотя пока это скрывала. Но ее выдавали мелочи: тот же фартук, желание занять чем-то руки, фразы, призванные потянуть время. Видимо, она надеялась, что вернутся муж или дочь, и ей не придется отвечать на неприятные вопросы.