Коллекция страхов прет-а-порте - Анна и Сергей Литвиновы

«Я не смогу этого сделать!» – сковал душу привычный страх.

Но ничего иного, как уничтожить Ирэну, ему просто не оставалось. Две смерти, двоих влюбленных… Это будет ярко.

Ярким веселым днем Институт неотложной помощи выглядел особенно уныло. Солнце безжалостно высвечивало и вздутый линолеум, и щербатые стены, и печальные лица старушек в штопаных халатах. Рвавшийся в открытые окна запах свежей травы невкусно мешался с ароматами карболки и затхлости.

– Не дай бог сюда загреметь, – шепнул Наде Полуянов, пока они шли по коридору к Лерочкиной палате.

Впрочем, Лера выглядела – или притворялась – вполне счастливой. Лицо в бинтах, одна рука в лубке, ко второй тянется трубка капельницы, зато глаза хоть и выцветшие от переживаний, но веселые.

– Вы, главное, меня не жалейте, – первым делом заявила она Наде с Димой.

– А чего нам тебя жалеть? – подхватила Надежда. – Наоборот, завидуем: на всем готовеньком, лежишь-отдыхаешь. Ни работать, ни учиться не надо. А очень скоро вообще поправишься! Полностью!

– Ну, это вряд ли, – скептически сморщила нос девушка. – Диагнозов у меня два вагона, и все мудреные. Вон, Петровна (Лера кивнула в сторону чрезвычайно дряхлой бабуси, возлежащей на соседней койке) – и та здоровей.

– Зато у тебя организм – молодой и сильный, – сказал Дима.

Лера бросила на журналиста досадливый взгляд. Чем та недовольна, Полуянов не понял. Растерянно взглянул на Надю. «Какие все-таки мужики твердокожие», – быстро подумала та. И ласково обратилась к Лерочке:

– Знаешь, Лерка, диагнозы – это все ерунда. Врачи любят пугать… А самое главное – что лицо у тебя в полном порядке. Синяки сойдут, так и еще краше станешь.

– Ладно уж – краше… – не поверила Лера.

– Честно. Тебе ж постоянно глюкозу вливают, а от нее цвет лица улучшается. И глаза становятся ярче.

– Правда? – просияла девушка.

– Конечно, – серьезно кивнула Надя.

Байку про волшебные свойства глюкозы она придумала на ходу – но ведь Лерочке сейчас так нужно верить в сказку.

– Но вообще, конечно, выгляжу я ужасно, – Лерочка с робким кокетством взглянула на Диму.

«Ну же, давай! Разубеждай ее! Утешай!» – мысленно взмолилась Надя.

Журналист опасливо покосился на перебинтованную девушку и пробормотал:

– Не переживай, Лер… Нормально ты выглядишь… Вполне сойдет.

Надя незаметно пнула бесчувственного под коленку и снова залилась соловьем:

– А что вся в бинтах – так они тебе даже томности придают.

– Угу, томности – от слова «том», – оценила Лера. – Разбухла вся. Впрочем, от бинтов, оказывается, и польза есть: ко мне тут классуха приходила. Видно, мечтала, чтоб я и здесь контроши или еще какую гадость делала – в школе-то год кончается! Но, как увидела меня, – сразу скисла. И сказала, что все оценки мне и так выставят. Авансом. Даже историчка – ух, как же мы с ней враждовали! – до четверки расщедрилась.

Журналист с Надей снисходительно переглянулись – и немедленно нарвались на едкий Лерочкин комментарий:

– Впрочем, что про школу трепать. Вы ж оба – почти пенсионеры, вам это неинтересно… Вот что лучше расскажу. Я, наверно, скоро в Швейцарию поеду.

– Куда-куда? – изумилась Надя.

– В Швейцарию, – гордо повторила Лера. – На реабилитацию, в специальный санаторий, в горах. Крутяк полный: отдельная палата, личный врач. Персональные массажист с тренером. Бассейн, хавчик суперский, барокамеры всякие. Во как.

– Здорово, – кивнула Надя. – Но это, наверно, сумасшедших денег стоит?

– Да уж, – важно кивнула Лера. – Тысяч в сто баксов железно встанет.

– А откуда у тебя столько баксов? – немедленно заинтересовался журналист. – Спонсоры финансируют?

– От них дождешься, – скривилась Лера. – Ты им нужна, только когда у тебя ноги от ушей – а не ходульки все в шрамах… Нет. Это мой адвокат «Клинике доктора Блохиной» иск вчинил. И клянется, что, сто пудов, его выиграет.

– Так Блохина ведь погибла? – удивилась Надя. – Я слышала, ее муж убил? И потом с собой покончил?

– Но клиника-то осталась, – хмыкнула Лера. – И там, мой юрист говорит, одного только оборудования на миллионы зеленых рублей. Так что пусть Ирэнкины эти, как их… правопреемники клинику продают и мне физический с моральным ущерб компенсируют.

– Мудро, – оценил журналист.

– А то! – кивнула Лерочка. – Так что не бойтесь: не пропаду.

Девушка очень старалась говорить весело и небрежно, да не вышло – голос предательски дрогнул. А Надя в бессильной ярости подумала: «Эх, Ирэна, Ирэна! Ну, как ты могла – такое с ней сотворить? И разве своей смертью – легкой, безболезненной – ты свои грехи искупила?!»

…Они с Димой уже покинули Институт неотложной помощи. Миновали больничный парк. Вышли на шумную улицу, где медициной и не пахло, – а Надя все продолжала хмуриться.

– Чего грустишь? – легонько тронул ее за плечо журналист. – Лерку жалко?

– Жалко, – кивнула Надя. И честно прибавила: – А еще, стыдно сказать, – радостно.

– Почему? – удивился Полуянов.

– Потому что я – не фотомодель… – Надя поколебалась и закончила: – …и что лет мне уже двадцать семь, и Ирэне я не подошла, и яйцеклетки мои никому не понадобились. Ведь как подумаю, что тоже могла к ней в подопытные кролики попасть…

– Ирэна тебя не потому, что ты…м-мм… старая, не взяла, – заявил Димка. – Она просто сразу поняла, что ты – не дура. И раскусишь ее в два счета.

Надя благодарно взглянула на журналиста – хоть какой, но комплимент заслужила. Но сюрпризы от друга детства, оказывается, еще не закончились.

– А давай-ка мы, Надька, – вдруг предложил Полуянов, – с тобой в ресторан сходим!

– Куда?!

– В ресторан, – терпеливо повторил Дима. – В хороший. Нам ведь нужно отметить счастливое окончание приключений?

– Да что уж тут счастливого, – снова погрустнела Надежда. – Сколько людей погибло! Даже жаль, что эти гады, Ирэна и ее муж, – тоже мертвы. Хотелось бы им в глаза посмотреть.

– Они оба сейчас в аду, – заверил девушку журналист. – Ну, так как? В «Мусин-Пушкин» идем?..

– В «Пу-ушкин»? – изумилась Надежда. – Туда ж, говорят, одни депутаты ходят! Актрисы и вообще всякий бомонд…

– А еще – известные журналисты, – перебил ее Дима. – Со своими очаровательными спутницами.

– Это ты о ком? – подозрительно поинтересовалась Надежда.

– Ты еще спрашиваешь?! – возмутился Полуянов.

И выскочил на дорогу, подзывая такси.

Надя только головой покачала: с чего это Димка такой милый? Не иначе – что-то ему от нее нужно. А как еще объяснить, что журналист привез ее в «Пушкин» на «Мерседесе» (водителю «за представительность» лишних двести рублей заплатил). Галантно распахивал перед ней и дверцу машины, и даже, оттеснив швейцара, дверь в ресторане. Расщедрился на дорогое, пятилетней выдержки, вино и на перепелов в тесте. И весь ужин засыпал ее комплиментами и трогательно, будто преданный студент, замолкал, когда Надя начинала что-то говорить сама.