Аварийная команда - Роман Глушков

Плечи Рипа напряглись. Глядя на него, мы тоже замерли, исполненные нехороших предчувствий. Тон Держателя не позволял определить, даст он адаптеру возможность исправиться или сочтет его ошибку фатальной. Воистину, неисповедимы пути Высшего Разума!

– …Но поскольку мне очень хочется узнать, чем все-таки закончился ваш спор о музыке и Свете, я сделаю вид, что не расслышал твои последние слова, – закончил Пуп. – Итак, я жду. Продолжай.

– Наш спор остался незаконченным, Держатель, – как на духу признался Рип. Начни он сейчас юлить и лгать, повелитель раскусил бы его в один присест. Сомнительно, что Пуп не вник в смысл нашего разговора. Возможно, это было испытание на искренность, нарочито простое, дабы мы расслабились и проморгали подвох. – У нас было слишком мало времени на то, чтобы выявить истину. Но я намеревался до конца отстаивать свою точку зрения: нет в мире ничего прекраснее чистого всепоглощающего Света и никакая, даже самая гармоничная музыка не может дать столько удовольствия, сколько дает нам Источник.

– Это верно, – согласился Пуп. – Я бы сильно удивился, если бы чемпион считал по-другому. Только как объяснить то, что, очутившись в Ядре и добравшись до самого Источника, эти шатуны продолжают упорно настаивать на своем? Почему возник этот спор? Разве, будь очевиден приоритет Света над всеми удовольствиями, шатуны не признали бы это?

– Вероятно, они не признаются из принципа, поскольку испытывают к чемпионам антипатию, – предположил адаптер. – Шатунам Трудного Мира свойственно упрямство, которое они проявляют порой вопреки здравому смыслу. В Проекции, чьим смертным обитателям приходится все время противостоять страданиям и трудностям, без упрямства не выжить. А эти шатуны, замечу, отличаются крайне строптивым нравом и могут упорствовать даже в том случае, когда правота оппонента ни у кого не вызывает сомнений. Позволь, Держатель, поговорить с ними еще немного и объяснить их неправоту. Абсолютно уверен, что сейчас мне это удастся!

Еще бы, он не был в этом уверен! Какими бы принципиальными шатунами мы себя ни считали, затевать с Держателем спор по столь пустяковому поводу глупо. «Жираф большой, ему видней…» И вообще что за странные вопросы задавал Пуп? Не гневался, не учинял дознание, не приказывал вернуть ему Концептор и выходить из цитадели с поднятыми руками… Но, с другой стороны, зачем Держателю все это надо? Он отлично знал, что нам его не одолеть, да и мы шли сюда вовсе не за этим. Поэтому почему бы вместо угроз и насилия действительно не потолковать о прекрасном, уж коли нашлась интересная темя для беседы.

Способность удивляться – вот что утратил Держатель и чего ему сегодня так остро недоставало. Что могло вызвать интерес у создателя тысяч Вселенных, кроме как происходящие в них парадоксы, которые Пуп не сумел предвидеть? Мы являлись для него именно таким парадоксом, а вовсе не преступниками, намеренными покуситься на гармонию Ядра.

Шесть шатунов и чудом избежавший Катапультирования адаптер… Первые вырвались из Проекционного Спектра, проникли в Ядро и добрались аж до Источника – все равно что рыбы, выброшенные на берег, но, вопреки законам природы, не издохшие, а взявшиеся обживаться на суше. Второй «парадокс» ловко уклонился от здешнего правосудия, что само по себе было из ряда вон выходящим событием, и вернулся к своему судье выпрашивать амнистию для себя и компаньонов-шатунов. По сути, нам удалось перехитрить Держателя и удивить его так, как наверняка никто не удивлял Пупа уже очень и очень долго. Я бы сейчас на его месте, пожалуй, тоже начал довольно ерзать на троне, потирать ладони и приговаривать: «Хвала моей невнимательности! Наконец-то за последний миллион лет в этой тоскливой дыре случилось хоть что-то, что я не сумел предусмотреть! Ну чем не праздник?»

– Нет, Рип, не стоит этого делать, – отверг Держатель предложение адаптера провести с нами разъяснительную работу. – Твои спутники побоятся вызвать мой гнев и потому легко отрекутся от своих слов. Пусть шатуны остаются при своем мнении, тем более что оно основано не на поверхностных впечатлениях… Музыка! Что тебе вообще известно о ней, Рип?

– Музыка и прочие виды искусств, что существовали в Трудном Мире, относились к стихийно возникшим видам условностей, – прилежно, как школьник, взялся отвечать горбун. – Всему виной стремление к Совершенной Гармонии, которое сохранилось в шатунах после того, как их сознание было полностью адаптировано к условиям Проекции. Ее обитатели противопоставили музыку звуковому шуму, в котором человек слышал разрушительную Дисгармонию.

– Правильно, – с учительской снисходительностью похвалил Пуп адаптера. – Как видишь, я не изобретал для шатунов музыку. Они сами породили ее и, значит, имеют право любить свое детище больше Света. Даже тогда, когда в полной мере осознали его значение для всего сущего. В данный момент мой разум настроен на принесенный вами Концептор, и я, как и вы, способен воспринимать Ядро в реалиях Трудного Мира. Мне уже доводилось наблюдать Ось и Источник в таком виде. Это произошло накануне того, как ваша Вселенная заняла свое место в Проекционном Спектре. С тех пор, по меркам человечества, прошло около полумиллиона лет, и вот я снова гляжу на Источник через призму вашего Концептора. И вижу, что за это время совершенно ничего не изменилось. Однако так кажется лишь на первый взгляд. В действительности, разумеется, изменилось очень многое. Понимаете, о чем я?

– Т-теперь вы знаете, что в п-придуманном вами мире может с-существовать музыка и д-другие классные в-вещи, которые уже п-придумали мы, – заикаясь от волнения и обмирая от страха, но тем не менее с гордостью отозвался Тумаков. Он был первый из нас, кто осмелился заговорить с Держателем, и чувствовал значимость момента. Паша никоим образом не нарушал предупреждение Рипа не открывать рот без разрешения. Вопрос Держателя был адресован ко всем, а значит, отвечать мог любой из нас. Чем и воспользовался самый расторопный член нашей команды.

– Очень точное замечание, Павел, – ответствовал ему глас всезнающего Пупа. Не было ничего удивительного в том, что он назвал Тумакова по имени – наверняка Держатель уже прочел наши подноготные, что хранились в неисчерпаемых анналах Концептора. – И я знаю, что среди вас есть человек, который имеет к музыке самое непосредственное отношение.

Все взоры невольно устремились на Леночку, поэтому, если вдруг Пуп еще не выяснил имени нужного ему человека, мы только что выдали его с головой. Что, впрочем, и без нашего участия скоро стало бы явью. Веснушкина в ответ на наше внимание часто-часто заморгала и прикусила губку. Бездонные голубые глаза девушки испуганно посматривали то на нас, то на небо, словно всевидящий повелитель Вселенной обвинил Леночку в чем-то непотребном.

– И что вы хотите этим сказать? – дерзко осведомился у Держателя Тумаков. Он немного ошалел от похвалы в свой адрес и решил, что может отстаивать перед Пупом интересы подруги. Инициатива Паши была похвальна, но кое-кто из нас ее не одобрил. Рип обернулся и направил на Свинга черный провал своего лица – явно предостерегал юношу от необдуманных действий. Прапорщик с теми же целями громко и выразительно кашлянул, а Банкирша пихнула Тумакова локтем в бок: дескать, не зарывайтесь, юноша. Я и дядя Пантелей промолчали, но я придерживался мнения Рипа, Агаты и Хриплого и тоже считал, что с хозяином Источника надо разговаривать почтительно.