Аварийная команда - Роман Глушков

– В Ядре не поют песен, Архип, – ответил адаптер.

– То есть совершенно? – округлила глаза Леночка. – А как же тогда вы выражаете свои чувства?

– Никак, – отрезал Рип, но до разъяснений все-таки снизошел: – Свет является для нас единственно доступным наслаждением. Но оно настолько всеобъемлюще, что искать для себя иные забавы здесь не принято, да и негде. Это в Трудном Мире есть тысячи способов получить удовольствие. А вдобавок к ним – тысячи ограничений, из-за которых удовольствию нельзя предаваться бесконечно. Вы обязаны строго дозировать каждое ваше наслаждение, иначе оно становится гибельным; впрочем, это относится и к мучительным переживаниям. Поэтому, выражая свои чувства вследствие экстаза либо ненависти, человек тем самым открывает ограничительный клапан, оберегающий его материальную оболочку от переизбытка накапливающейся в ней вредоносной энергии. Пение и музыка – это всего лишь выплеск эмоций; крики и шум, которым люди сумели со временем придать надлежащую гармонию, что способствует усилению экстаза. Нечто вроде безотходной технологии.

– Неправда! – с жаром возразила сладкоголосая Ленора. – Не спорю, для вас, может быть, так оно и есть! Но для людей музыка – это голос души. Я с пяти лет занимаюсь пением и, поверьте, понимаю в этом больше, чем вы. Вы создали тысячи Вселенных, но не сумели придумать ни одной песни! Вершина огромной горы, которую вы покорили, – каменистая пустошь, где можно только греться на солнце, и все! В этом вы разбираетесь хорошо, а в музыке – полные профаны! У вас неправильный мир, и однажды вы это поймете!

– Можешь считать как угодно, Елена, – пожал плечами адаптер. – Только вряд ли от этого что-то изменится и в будущем мы запоем, нежась в наших бассейнах. Чемпионам не нужен такой ограничительный клапан, ибо бессмертным неведомы пресыщение наслаждениями или избыток гнева. В отличие от вас для нас – адептов единственного вида удовольствий – эти эмоции неразрывно связаны: чем сильнее одна, тем слабее другая и наоборот.

– Значит, этот крендель взвился потому, что мы ему всего-навсего перекрыли Свет? – спросил Паша, кивнув в сторону, куда умчался посредник.

– Пока нет, но наше присутствие здесь, по мнению Чича, грозит перекрыть Свет не только ему, но и всем чемпионам, – ответил Рип. – Есть от чего разозлиться, разве не так?..

Наш разговор прервал снисходительный смех. Поначалу я решил, что смех этот вырвался разом из четырех тысяч блюстительских глоток, – настолько громко он прозвучал. Но нет, рты гвардейцев по-прежнему оставались закрытыми, а лица – бесстрастными. Голос же доносился не снизу, а отовсюду. Такое впечатление, что вокруг нас были развешаны скрытые динамики огромной мощности, посредством которых и транслировался этот раскатистый смех. Вот только любопытно, где при этом находилась студия, откуда шла трансляция, и кто сидел у микрофона: Пуп или всего лишь очередной его посредник. Сам ведущий радиошоу продолжал посмеиваться и не торопился представляться.

Впрочем, адаптер узнал его и без представления.

– Держатель! – сообщил нам Рип, понизив голос почти до шепота. – Он нас видит и слышит! Не вздумайте грубить или задавать вопросы без разрешения!

Мог и не предупреждать. Узнав, кто почтил нас своим незримым присутствием, мы вмиг присмирели и прикусили языки, а прапорщик, повинуясь армейской привычке, оправил китель и ремень, словно предстал перед старшим по званию.

Предупредив нас, Рип тоже замер в покорной позе: виновато потупил голову и скрестил руки перед собой, будто встал у гроба родственника. Безликий горбун вел себя сейчас как обычный человек, веривший в то, что повинную голову меч не сечет.

Поведение адаптера, однако, укрепило мои надежды. Коли Рип рассчитывал, что Держатель проявит к нему милосердие, значит, за Пупом водилась такая слабость и нам требовалось усиленно на нее давить. Возможно, даже унижаться, но я почему-то был уверен, что до этого не дойдет. Не могло быть так, чтобы всесильному повелителю, восседающему на троне чуть ли не с начала времен, нравилось, когда перед ним унижаются. На первых порах – еще вполне простительно: опьянение безграничной властью, становление личности и все такое… Но только не по прошествии чудовищной пропасти лет – срок, за который даже Калигула перевоспитался бы в Соломона.

Вскоре смех прекратился, и невидимый Пуп наконец-то с нами заговорил. Голос его источал прямо-таки вселенское умиротворение. Держатель не выказал даже намека на гнев, хотя его доверенное лицо – Чич – наверняка живописал наши подвиги во всей красе. Я посчитал такое начало беседы добрым предзнаменованием, а прав я был или нет, предстояло выяснить…

– Знаешь, Рип, а ведь я тебя ждал, – признался Пуп вместо приветствия. Я невольно подумал, что за все это время мы не выяснили, принято у чемпионов здороваться или нет, лишь потому, что ни у кого из них не было повода желать нам здоровья. – Возможно, ты мне не веришь, но это действительно так. Адаптер, который столько времени проработал в Трудном Мире, не мог отправиться на Катапультирование, как обычный преступник. Ты научился бороться за выживание, как было принято у твоих подопечных шатунов, а мне ли не знать, насколько крепкой может стать эта привычка… Не скажу, что я рад тебя видеть. Но я рад, что ты оправдал мои надежды, пусть даже не очень приятные. Вот и сейчас я опять убедился, насколько ты сроднился с Трудным Миром. По просьбе посредника Чича я отрядил для поимки Шатуна, Несущего Свет, десять батальонов блюстителей и решил пронаблюдать, какой эффект это на вас произведет. И что я вижу? Ты и пришедшие с тобой шатуны смотрите на мою армию и говорите… о музыке! Это невероятно! Я думал, что знаю о Трудном Мире все, но его обитатели продолжают меня удивлять! Объясни мне, Рип, почему так происходит, и я клянусь выслушать просьбу, с которой ты сюда пожаловал.

– Полагаю, я могу ответить на твой вопрос, Держатель, – молвил адаптер, не поднимая головы. – Он совсем не сложный. Мы были абсолютно уверены в твоей справедливости и знали, что на самом деле ты не угрожаешь нам, а всего лишь демонстрируешь этим шатунам свое величие. Ведь именно так это было принято в Трудном Мире: мощь властелина кроется в мощи его армии. Разумеется, ты имел все основания верить посреднику Чичу, но, при всем уважении к его мудрости, она и близко не сравнится с твоей, Держатель. Ты наверняка сразу выяснил, что никакого Светозарного Шатуна среди нас нет, а есть лишь шесть шатунов, что хотят вернуть тебе чудом сохраненный ими Концептор. И раз так, стало быть, беспокоиться не о чем. Ты знал об этом, и мы знали, что ты знаешь. Вот потому и говорили о том, что было бы здорово, если бы твои полки маршировали под музыку, как это обычно происходило на Земле. Ну… и немного поспорили насчет того, можно ли сравнить наслаждение, получаемое от музыки Трудного Мира, с наслаждением, которое дарит нам Свет. Вот и все.

«Хитер бобер! – подумал я. – Какой тонкий коктейль замешал: часть правды, две части вымысла и долька лести… Удивительно, как тогда, на суде, отбрехаться не сумел».

– Это хороший ответ, – тем же умиротворенным голосом резюмировал Держатель. – Но, к сожалению, он неполный. Ты поторопился, когда сказал «все»…