Обряд Ворлока - Владислав Русанов

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь грязно-серые облака, скользили по верхушкам стоячих валунов. От этого серая, шершавая поверхность камня слегка розовела. Но Вратко казалось, что кромлех окрашен кровью. Кровью предстоящей битвы.

Королева Маб, пока Керидвена проводила обряд смирения копья Ассала, поведала, что нормандцы, высадившись на южном берегу Британии, неподалеку от Певенси, в тяжких силах — не меньше пятидесяти тысяч рыцарей и ратников — укрепились близ городка Гастингс.

Гуннар назвал его Хельсингьяпорт, вызвав недовольный взгляд правительницы, которая не любила, когда ей без нужды напоминают о датском завоевании Англии.

Герцог Вильгельм, наверняка проведав от лазутчиков о битве при Стэмфордбридже,[123]не спешил углубляться в чужую страну. Опытный воин, еще в юном возрасте участвовавший во множестве стычек и сражений, когда отстаивал свои права на герцогскую корону, да и позже потративший немало сил на усмирение мятежных графов и баронов, здраво рассудил, что саксы будут долго восстанавливать силы после сражения с войском Харальда Сурового. Поэтому ждать внезапного нападения не приходится.

Воины Нормандии выстроили два амбара из готовых срубов, привезенных на кораблях. Сложили туда все припасы. Пожалуй, больше эти хранилища походили на укрепленные замки — в случае нужды в них могли обороняться отряды до полусотни человек. После того Вильгельм отправил корабли через пролив. Якобы за подмогой и за новыми припасами, но злые языки утверждали, что нормандцы и так исчерпали все силы, которые могло дать герцогство: вряд ли вассалы Вильгельма наскребли бы еще сотню воинов или собрали бы хоть несколько кораблей с харчами.

Маб тоже считала, что Бастард отослал корабли, чтобы лишить свое войско пути к отступлению — когда знаешь, что спасенья нет, будешь биться до последнего вздоха.

— Ярл Нормандский очень хитер… Очень. Он не доверяет никому, даже своим самым близким сподвижникам. И он поставил на этот поход все, — сказала королева. — Вильгельм готов умереть, и для него это будет лучший выход в случае поражения.

— Само собой, — неожиданно поддержал ее величество молчавший до того Вульфер. — Ведь он, если положит здесь все рыцарство, может хоть сразу вниз головой с обрыва. Сожрут его соседи без защиты. Анна, королева франков, может быть, сама и не полезла бы на рожон, но бароны заставят. Для них сломать хребет Нормандцу — давнишняя мечта.

Маб загадочно усмехнулась и продолжила рассказ.

Как оказалось, новости доставляли королеве деррики и зеленушки.[124]Эти жители Волшебной страны хоть и не были прямыми вассалами Маб, но все же сочувствовали народу Холмов, а потому согласились послужить разведчиками и соглядатаями. Стараясь не попадаться на глаза нормандцам и, в особенности, католическим священникам, они проникали в самое сердце лагеря Вильгельмова войска.

Рыцари проводили время в молитвах и воинских упражнениях. Нормандцев сопровождали несколько сотен монахов-бенедиктинцев, которых возглавляли Эвд, епископ Байеский, и ломбардец Ланфранк, аббат из Беке. Они вовсю служили мессы, причащали и исповедовали не только воинов благородного происхождения, но и ратников, а также наемников из Бургундии, Аквитании, Фландрии, Силезии. Священники звали на борьбу с клятвопреступником Гарольдом, самопровозглашенным епископом Кентерберийским Стигандом, ярлами Мерсии и Нортумбрии, Суссекса и Уэссекса, которые стали горой за своего короля. Особенно рьяно старался некий монах, имени которого фейри, конечно же, не разузнали, но по описанию он здорово подходил на отца Бернара, какое Вратко дал ее величеству. Бенедиктинец этот, будучи приближенным папского легата, имел огромное влияние на епископа Эвда, а через него и на Вильгельма Бастарда. Он призывал выжечь каленым железом ересь кельтской церкви, утопить в море всех местных священников, повинных в искажении Слова Божьего и нарушении церковных таинств, монастыри либо стереть с лица земли, либо полностью перестроить. И это несмотря на собор в Стринешальхе, на котором епископы Англии и Ирландии признали полное главенство католического обряда.

— Он даже придумал новое название для священной, по его словам, войны, — брезгливо поджав губы, рассказывала Маб. — Крестовый поход. Это значит, что крест, на котором принял смерть их бог, Иисус Христос, будет вести рыцарей в бою и направлять удары их оружия. А также оправдывать бессмысленные убийства и насильное понуждение к чужеземной вере…

Тем временем разведчики донесли Гарольду Годвинссону, что грозный противник ждет его. Ждет по-рыцарски, бросив вызов и не сходя с места. Хотя и не брезгали грабежами: саксы разбегались из поселений, окружавших Гастингс, прятали имущество и скот, а сами толпами спешили укрываться в лесах — благо в Англии хватало дубрав и бучин.[125]Храбрый воин, рыцарь без страха и упрека, Гарольд отличался вспыльчивым нравом и зачастую вначале действовал, а потом уже думал.

Король Англии отдыхал в Йорке после битвы у Стэмфордабрюгьера. Победа над норвежцами нелегко далась танам и хускарлам.[126]Почти четверть войска пало на поле брани, еще четверть бойцов получили раны, не позволявшие им снова взять в руки оружие. Да и самому Гарольду Второму проткнули бедро в свалке.

Невзирая на раны и усталость, король бросил войско в поход на юг.

Оставшимся ярлам Эдвину и Моркару он приказал срочно собирать всех, кто способен держать в руках меч или топор, чтобы обеспечить надежное прикрытие главным силам.

Саксы шли день и ночь. Уставшие, ослабевшие, но неукротимые духом, подобно своему королю. Они делали лишь краткие привалы, спали не сходя с дороги, ели сухари и солонину, пили воду из ручьев, чтобы не тратить время на приготовление пищи. Гарольд разделял все тяготы пути с войском, спал не больше, а то и меньше, чем последний дружинник самого захудалого тана. В походе он рассылал повеления всем правителям областей вооружить отряды ратников и ополченцев, а затем вести их к Лондону.

На берегах Темзы войско получило небольшую передышку. Всего несколько дней. За это время оно было усилено стекавшимися со всех сторон поселянами: лесорубами, пастухами, земледельцами и охотниками. Вооруженная вилами, косами, топорами и дубинами, вытесанными из цельных молодых дубков, толпа горела желанием дать достойный урок чужеземным захватчикам. Возможно, Гарольд ждал подкреплений с Моркаром и Эдвином во главе. Но так и не дождался. А терять время он не хотел. Поэтому саксы вновь вышли в путь.