Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

Института гражданской авиации. Рассказы не пропадут, совсем напротив, не зря же у мальчика наблюдательный глаз его матери и отзывчивое сердце, к тому же у него крепкие руки его отца и острый интерес к технике… Я позаботилась, чтобы он уже в школьные годы в совершенстве говорил по-русски, а сама, насколько смогла, дала ему основы разговорного английского и кое-какое представление о немецком… Пригодится, говорила я ему… (Погружается в воспоминания, слегка улыбаясь, но затем, посмотрев на Райвиса, вздрагивает и обращается к Дезии.) Outdoors, do you understand me?[23]

Дезия кивает.

Quickly![24]

Д е з и я. Пошли, Райвис.

Райвис не двигается.

Дезия подходит, помогает подняться, оба идут к двери.

Т е т у ш к а. По пути скажите, пожалуйста, Янису, чтоб зашел.

Д е з и я  и  Р а й в и с  уходят.

Тетушка прикрывает глаза.

Через минуту возвращается  Д е з и я.

Рвота началась?

Дезия кивает.

Потому я и сказала, чтобы на двор, на свежий воздух…

Д е з и я. Я поняла… Янис сейчас придет.

Т е т у ш к а. Спасибо… Что я хотела… Да. Поэту, я считаю, действительно надо быть более или менее эгоцентричным, потому что какой же обыкновенный человек будет придавать своим интимным чувствам столь исключительное значение, чтоб сообщать о них всему свету, он просто постесняется… Только я думаю, что этот возвышенный юноша поэзию, может, вперед и двинет, но жизнь — нет, да и Янис не станет великим направляющим жизни, потому что, как оказалось, он так легко может пустить в ход кулаки…

Д е з и я. И… вы думаете, Айвар? Он?

Т е т у ш к а. Вы правильно меня поняли. Да. У Айвара и сила, и сердце есть, и разум, и деликатность, и сознание долга, и… Вы улыбаетесь?

Д е з и я. Нет, я…

Т е т у ш к а. Говорите смело.

Д е з и я. Я несколько раз видела Айвара, на вечере, дома у Велты и еще, но ничего такого особенного в нем не заметила, а…

Т е т у ш к а. Невнимательно смотрели. У Айвара нет внешнего блеска, который присущ Янису, но…

Д е з и я. Нет, совсем не поэтому… Айвар симпатичный и… и добрый, но таких парней много, и, может быть, вы в поисках идеала его… этого своего Айвара… выдумали? Простите, пожалуйста…

Входит  Я н и с.

Д е з и я  уходит.

Я н и с. Тетушка, вы меня звали?

Т е т у ш к а. Возьми скамеечку и сядь рядом.

Янис послушно садится.

Ну не стыдно тебе? Ну разве так можно?

Я н и с. Пожаловался?

Т е т у ш к а. Боюсь, не отбито ли что внутри. Был такой случай однажды, где-то там, в одном из портовых кабачков — с виду парень казался совсем целым, пока не обнаружилось, что… Сиди, сиди… Сиди. С ним Дезия, на которую я полагаюсь.

Янис отворачивается.

Первый серый день в твоей жизни?

Я н и с. Почему серый, черный.

Т е т у ш к а (легко погладив его рукой по волосам). Нет. Всего лишь серый.

Я н и с. В ваших глазах, тетушка, человек — это Айвар, а я — что-то вроде лошади… Вы ошибаетесь.

Т е т у ш к а. Лошади, говоришь…

Я н и с. Ну, вроде чего-то такого… славного и настолько приятного, чтобы шлепнуть его по загривку, но не настолько, чтобы делиться с ним мыслями… Если б только вы знали, как вы ошибаетесь.

Т е т у ш к а. Это было бы, Янис, самым прекрасным, чего я могу желать.

Я н и с. Зачем вы меня позвали?

Т е т у ш к а. Чтобы ты помог мне ждать. Сил у меня уже немного, и, когда я остаюсь одна… Что я хотела сказать… Не злись на меня, если я к тебе, быть может, и была несправедлива…

Я н и с. Вы никогда не воспринимали меня всерьез. Раз я каменщик — вот вы и решили, что мне не бывает больно?

Т е т у ш к а. Прости.

Я н и с. Тетушка, что вы хотите, чтобы я сделал?

Т е т у ш к а. Ничего, только сиди и не уходи. Помоги мне ждать… Я хочу дождаться, мне надо увидеть и внести ясность про Айвара, про тебя, про… Я должна дождаться, понимаешь?

Я н и с. Да. И не волнуйтесь, тетушка, хорошо? Мы дождемся. Почему бы нам не дождаться.

Стенные часы снова бьют один раз.

Входит  М а т ь.

М а т ь. Полвторого било, поезд подходит.

Тетушка приводит в порядок платок на коленях.

Пока сюда доедут… Птицы какие-то перелетные летели, утки, наверно.

Я н и с. Рано. Снег еще.

М а т ь. Воздух совсем весенний.

Входит  Б а б у ш к а.

Б а б у ш к а. Устала. (Садится на край кровати.) Янис, не принесешь ли дров?

Я н и с. Попозже, ладно? Немножко попозже?

Б а б у ш к а. Ладно так ладно, можно и попозже… Ты бы не пошел ко мне жить? Бери какую хочешь комнату.

Я н и с. Спасибо, у меня у самого будет комната в Лиелварде. На работу нельзя ездить так далеко…

М а т ь (присаживается к печке). Посмотрим, посмотрим, сколько бабушка здесь продержится.

Б а б у ш к а. Вот и посмотрим…

Входит  О т е ц.

Спасибо, зять, за загородку. И тебе, Янис, спасибо. Мечта! А пол как блестит да переливается.

О т е ц. Да разве это пол, паркет. Не хуже, чем в клубе.

М а т ь. Уж кто бы хвастался.

О т е ц. Хвастаться нечем, а поросенка туда пускать жалко.

Б а б у ш к а. А поросенку не меньше нужно, он живое существо.

Отец садится рядом с Матерью у печки.

М а т ь. Один наш сын сходит на станции с поезда, другой садится. Теперь больше всего про обоих солдатиков нужно думать. Дети так далеко от дома, за полярным кругом…

О т е ц. Скорей надо про малого думать, который здесь, в Эргли. В последний раз у меня возникли подозрения, что он опять стал курить.

М а т ь. Не может быть. Я не заметила… Почему ты не сказал?

Б а б у ш к а. Янис, включи радио и поищи красивую музыку.

Я н и с. Потом, бабушка, договорились?

Б а б у ш к а. Да, надо бы новых луковиц гладиолуса. Надоели эти вечно розовые.

М а т ь. Я поищу. Тетушка, ты хочешь что-то?

Т е т у ш к а. Нет, всего пару слов… Я у вас у всех в большом долгу.

М а т ь. Что ты, тетушка, что ты!

О т е ц. А мы у тебя?

Б а б у ш к а. Ой, какая ты… Куда поэтик с этой девушкой девались?

О т е ц. На бревне у сарая сидят, на солнышке.

Т е т у ш к а. Я бы вовсе не удивилась, если б намеченная на август свадьба все-таки состоялась.

М а т ь. Что ты говоришь… Девочке нелегко придется.

Т е т у ш к а. Кому приходится легко, и что это такое — легко? Будут свои заботы, своя радость будет… Как уж водится в семье.

М а т ь. Наверно, так.

Отец что-то спрашивает у нее, оба тихо переговариваются. Бабушка полулежит.

Я н и с (Тетушке). Никакой свадьбы не будет…

Т е т у ш к а. Не будет?

Я н и с. Не будет ни в августе, ни в сентябре… Дезия сама мне сказала, когда мы с ней в сенях говорили, вы еще, проходя мимо, посмотрели… (Взгляд Яниса задерживается на гобелене.) Дезия сказала также, что не может меня простить, но… главное, что никакой такой свадьбы не будет, ни