Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева

все сразу. Да и сам далеко не все понимаю… Не понял еще, в какую игру влип. Но противники у меня лихие…

Я выслушала короткую историю, которая не могла быть выдумкой, хотя кое-что в ней не увязывалось и далеко не все подлежало объяснению.

После моего отъезда Юла хотели убить. Он давно заметил нечто вроде слежки, но счел это мнительностью или игрой фантазии.

— Работа в Агентстве вырабатывает особый тип. Ты уже не простой гражданин, а герой некой «бондианы». Ты с удовольствием погружаешься в мир опасного детектива и вскоре перестаешь понимать, что существует на самом деле, а что сочинил сам. — Рассказывал Юл. — Какой-то малый стал часто попадаться на моем пути. Я обратил внимание потому, что его лицо показалось знакомым. Даже хотел подойти и спросить — но он исчезал. Пять дней назад, когда я поздно ночью вернулся домой, на тротуар выскочила на большой скорости машина с несомненной целью расплющить меня о стену… Знаешь, как это в кино бывает? Нет, я не перекатился через капот, каким-то чудом мне удалось прижаться за выступ дома и бампер со скрежетом выгрыз кусок гранита в фундаменте. Прямо у моего бедра…

Я поделился впечатлениями с Афанасием. Он сказал: «Бывает в нашем деле. Скажу ребятам, чтобы присмотрели за тобой. Не знаешь случаем, кому на хвост наступил?» А как тут знать — в моем архиве данные на целый полк… Лару, его жену, ты, кажется, хорошо знаешь? Эта крошка — настоящий боец… Я видел, как она на учебном стенде стреляла… Так вот — встретила она меня после разговора с Афанасием, зажала в угол и спрашивает: «Что, струхнул?» Глаза голубые, насмешливые и блудливые. — «Думал, бабки на тебя за красивую мордашку с неба сыпятся? Мы все здесь — группа риска».

— У тебя с ней что-то было? — Не удержалась я.

— Ах, Слава, сейчас совсем не об этом речь… Мы ходим по лезвию бритвы (он хмыкнул, вспомнив о бритве деда)… Конечно, я влез в компьютер и вытащил из него кое-какие данные на людей, которые вызывали у меня подозрение. Слава, я пожалел о том, что умею обхитрить компьютер…

— Что ты там увидел?

— Не думаю, что тебе стоит вникать в эти дела — уж очень дорогого они стоят… В ту же ночь, когда я грустил на балконе, думая о тебе, что-то прожужжало у моего уха… — Не знаю, то ли мои предки с того света уберегли, то ли я заговоренный… — Юлий с тоской рассматривал низкий потолок. — Пуля впилась в штукатурку. И я вспомнил, где я видел следившего за мной парня. У твоего подъезда, февральской ночью, после нашего первого свидания…

— Это тот, что стрелял в Геннадия?

— Он. Несомненно, за мной ходил, а может, и стрелял в меня он. Утром я кинулся к компьютеру, проверить одну догадку… Все данные оказались стертыми… Я очень боялся за тебя, Слава, поэтому оказался здесь.

— Почему, почему за меня? Ты думаешь…

— Я уверен. Твой муж знает о Стамбуле все. Он намерен круто расправиться с Тайцевым.

У меня упало сердце, сделав мощный колокольный удар. От него зазвенело в висках и спутались и без того туманные мысли.

— Н-не может быть… Как все? И про насилие?

— Все… Я бы очень удивился, если бы наши отношения остались тайной для господина Баташова.

— Ты не понимаешь — Сергей любит меня! Он бы мучился, предупредил меня, наказал, но — убивать?! Молчи, молчи, это нелепо, жутко, гадко…

Юл отнял мои ладони, спрятавшие лицо, и твердо посмотрел в глаза:

— Я ничего не предполагаю, не смею предполагать. Но ты должна хорошенько подумать, детка.

Нет, сколько ни думай, я никогда не поверю, что Сергей смог бы так мстить мне за измену… Что он вообще способен с кем-то поступить подло. Он бы, наверно, с удовольствием подрался с Юлом или вызвал его на дуэль…

— Боже, как нынче расправляются с изменниками? — Это я уже произнесла вслух, вспомнив скамью из камеры пыток, на которой в средние века растягивали нарушителей супружеской верности, разрывая сухожилия, позвоночник, внутренности… Изменниц приравнивали к ведьмам…

— Поверь, нам нельзя возвращаться. — Сказал он твердо. Отчаянная решимость, завладевшая Юлом, делала его взрослым и сильным. Я прижалась к нему, как дитя, испугавшееся страшной сказки.

— Мне удалось быстренько пересечь границу с фальшивым паспортом благо деньги и кое-какие возможности у меня теперь появились. Я не питаю иллюзий относительно своего исчезновения. От этих ребят так просто не скрыться. Я бы сразу махнул в Штаты, но должен был прихватить тебя. Думаю, часов двадцать у нас в запасе есть, прежде чем они возьмут нас за глотку.

— Прости, не так быстро… я теряю мысль… Ты решил навсегда покинуть Россию, исчезнуть в Америке… И рискуя жизнью прилетел сюда? — Я обстоятельно разложила все по полочкам, не вынося оценок поступкам Юла. Мне просто надо было понять ситуацию.

Юл усмехнулся:

— Вышло так, что я без тебя жить не хочу. Ни в Москве, ни в Америке.

Ах, вот что поразило меня больше всего — мой мальчик, в верности и любви которого я разуверилась, оставался, всегда оставался моим! На мою грудь часто-часто закапали слезы.

— Дорогой, не пугайся — это счастливые слезы… Я буду долго плакать, а ты рассказывай… Нет, я не поеду с тобой в Америку… Но ведь ты явился сюда, чтобы забрать меня! — Я захлебнулась от рыданий.

— Слава, прекрати истерику! — Он сильно встряхнул меня за плечи и я захохотала. Я не могла остановиться, будто чертенок щекотал мои внутренности… Пощечина обожгла щеку.

— Извини, так надо. Это стресс. — Юл уложил меня на постель и прикрыл дрожащие плечи одеялом. Продолжая всхлипывать, я погрузилась в призрачный сон.

Сквозь дрему я видела, как официант принес еду и высокий блестящий кофейник. Видела озабоченное лицо Юла, пытавшегося меня разбудить. А потом в комнате стало темно. Сквозь решетчатые ставни балконной двери светила большая луна. Дождь давно прекратился, потянуло запахом влажной земли, травы… Совсем как в деревне.

Я поднялась, направляясь в туалет. Сидя в кресле, дремал Юл.

Лицо в зеркале показалось мне страшным. Таких безумных глаз у себя я ещё не видела. Страшно. Сергей знает все. В Юла стреляли. Мы должны бежать. Повисшая голова спящего Юла на фоне лунного окна казалась безжизненной… Спящего? Обожженная страшной мыслью, я рванулась в комнату. Балконная дверь скрипнула, скрыв за собой растворившуюся в темноте тень.

— Юл! — я трясла его, не догадавшись включить свет. Я боялась включить свет, чтобы не увидеть маленькую черную дырочку в виске. — Юл!

— Боже! —