Милая девочка - Мэри Кубика

Когда я увидела его, к горлу подкатил ком и стало трудно дышать. Глаза его походили на два уголька, кожа темная, блестящая и эластичная, как резина. На нем камуфляжная куртка, слишком теплая для такого погожего дня. Свою я сняла и завязала на талии. Он сидит, склонившись над столом, и пьет пиво.

Я спросила, не он ли Далмар. Несколько секунд он молчал, оглядывая меня с ног до головы. Сначала долго смотрел в глаза, потом окинул взглядом волосы, клетчатую рубашку, черную сумку-мешок и повязанную вокруг талии парку.

Я никогда не была так уверена в правильности того, что делаю.

Человек молчал, не подтверждая и не отрицая, что он Далмар, а потом спросил, что он за это получит. Мы начали разговор. Голос его был низким и спокойным, по одному нему можно было угадать его африканское происхождение.

Сев напротив, я поняла, что он намного крупнее и выше меня. Я вытащила конверт и положила на стол. Его ладонь легла сверху, она была вдвое больше моей. Она была чернее черного цвета, гладкая, как кожа косатки-убийцы. Передо мной самый жестокий из всех жестоких хищников. По одному его виду было ясно, что он мнит себя на самой вершине пищевой цепочки, в то время как я отношусь, в его понимании, к водорослям.

Он спросил, почему должен мне доверять, может, я морочу ему голову. Собрав все мужество, на которое была способна, я произнесла:

– А я могу быть уверена, что ты меня не обманешь?

Он как-то странно засмеялся и сказал:

– Хм, но между нами большая разница. Никто и никогда не смеет морочить голову Далмару.

Тогда я поняла: если что-то пойдет не так, он не задумываясь меня прикончит.

Однако я не позволила себе испугаться.

Он открыл конверт и достал бумаги – доказательства, которыми я владела уже шесть недель, но не знала, что с ними делать. Рассказать маме или отправиться в полицию казалось слишком просто, даже банально. Наказание должно быть ужасным, соответствовать преступлению. Отстранение от должности не наказание для плохого отца, а потеря кругленькой суммы и рухнувшая репутация – это уже кое-что. Не все, но хоть что-то.

Получить бумаги было нелегко. На некоторые документы я наткнулась, когда рылась в запирающемся шкафу. В тот вечер он потащил маму на ужин на военно-морской пирс, заплатив по пятьсот долларов с человека для поддержки некоммерческой организации, чья миссия заключалась в расширении возможностей получения образования для детей из бедных семей. Мне казалось это глупым и смешным, учитывая, как он относился к моей работе.

В тот вечер я приехала в их дом, проделав часть пути на метро, часть на такси. Я придумала предлог, сказав, что у меня сломался компьютер, и мама тотчас предложила мне свой старый, очень медленный, и я согласилась. Она просила остаться на ночь, и я не могла отказать, хотя оставаться не собиралась. На всякий случай я все же захватила все необходимое, но уехала сразу же, как только нашла интересующие меня бумаги в шкафу отца.

Дома я устроилась перед прекрасно работающим компьютером и разыскала частного детектива, сумевшего через некоторое время подкрепить мои подозрения весомыми доказательствами.

Я искала не что-то конкретное. Меня бы устроил любой компромат: уклонение от уплаты налогов, лжесвидетельство, фальсификация, что угодно. Но это был факт вымогательства. На счет в офшоре поступила сумма триста пятьдесят тысяч долларов. Номер этого счета и хранился в конверте в запертом шкафу моего отца. К счастью, мне удалось найти ключ, спрятанный в оловянной коробке с чаем, подаренной китайским бизнесменом несколько лет назад. Крошечный ключик, благополучно обнаруженный среди высушенных листьев. Маленький ключик, серебряный и очень ценный.

– Каков твой план? – поинтересовалась я у сидящего напротив человека.

Далмар. Я даже не представляла, как его назвать. Наемный убийца? Ведь он убивал людей за деньги и из-за денег. Его номер мне дал один из соседей, у которого не раз случались конфликты с законом, и полиция несколько раз наведывалась к нему среди ночи. Он обычный хвастун, любитель покрасоваться по дороге вверх по лестнице на третий этаж. Первый раз мы говорили с Далмаром по телефону – он позвонил из автомата на углу, чтобы назначить встречу. Тогда он поинтересовался, как должен убить моего отца. Я ответила, что не собираюсь никого убивать. Его страдания будут намного мучительнее. Потеря репутации, осуждение близких, вынужденное проживание среди преступников – все это для моего отца страшнее смерти, настоящий ад на земле.

Далмар получил бы шестьдесят процентов, я – сорок. Я согласилась, в моем положении не пристало торговаться. К тому же сорок процентов от такой суммы тоже неплохие деньги. Восемьдесят тысяч долларов, если быть точной. Я планировала сделать анонимное пожертвование для школы, в которой работала. Такова была моя цель получения денег. Я все продумала заранее, все рассчитала.

Для того чтобы все выглядело натурально, я должна была не просто исчезнуть. На случай ведения следствия все должно было происходить на самом деле. Свидетели, записи камер, отпечатки пальцев. Меня не интересовало, кто, как и когда. Фактор неожиданности тоже пойдет нам на пользу. Мое поведение не должно вызвать подозрений: напуганная женщина, похищенная преступниками. Я нашла квартиру-студию на северо-западе, в Олбани-парк. Там мне предстояло отсидеться, пока Далмар и его люди сделают все остальное. Я оплатила ее сроком на три месяца вперед из денег, что дал мне Далмар. Я купила консервы и замороженные продукты, даже хлеб, чтобы не возникла необходимость выходить из дома. Не забыла я и о бумажных полотенцах, женских принадлежностях и туалетной бумаге.

После получения выкупа, когда все грязные делишки моего отца откроются, меня перевезут из этой квартиры в Олбани-парк в другое место, где и найдут полицейские, связанную и с кляпом во рту.

Далмар желал знать, кто будет тем заложником, которому предстоит жить несколько месяцев в маленькой квартирке в Олбани-парк, пока не вскроются все грехи моего отца, пока полиция не найдет его, связанным и с кляпом во рту.

Далмар поинтересовался, кто будет тем человеком, за которого судья отдаст такой выкуп.

Я внимательно посмотрела в его черные змеиные глаза, перевела взгляд на шрам в три дюйма, а может, и больше, на темной щеке, представляя, как его кожу разрезает лезвие выкидного ножа или мачете, уродуя внешность, но не добираясь до нутра.

Я огляделась, чтобы проверить, не одни ли мы в баре. Все присутствующие сидели на местах, все они чернокожие, даже официантка в джинсах и слишком облегающей футболке. Один из посетителей неуклюже слез с высокого табурета у стойки и направился в мужской туалет.

Я дождалась, пока за ним закроется дверь, подняла глаза на Далмара и сказала:

– Я.

В первую очередь хочу выразить признательность моему потрясающему агенту, Рэйчел Диллон Фрид, которая верила в успех романа за нас обеих. Я никогда не смогу отблагодарить вас, Рэйчел, за тяжелую работу и бесконечную поддержку, но больше всего за то, что эта книга стала большим, чем просто одним из файлов в моем компьютере. Если бы не вы, ничего этого не было бы в моей жизни!