Темные Дары. Книга 1. Золотая клетка - Вик Джеймс

Аби тряхнула головой. Неужели все это правда?

Да и так ли это важно? Какой бы ни была правда, факт остается фактом: Люк убил Зелстона.

Сейчас только одно имеет значение: Люк все еще в Кайнестоне. Его нужно спасти.

Но как?

Люк

Люк не знал, что его ждет. Камера? Клетка, как у Собаки?

Чего не ожидал совсем, так это что будет лежать на огромной роскошной кровати под алым шелковым покрывалом, натянутым до подбородка. Кто-то подоткнул покрывало, словно он был маленьким ребенком.

Люк с облегчением закрыл глаза. Они поняли, что он не убивал канцлера.

Он действительно этого не делал. Хотя лорд Джардин и второй с ним – Крован, что ли? – кажется, были уверены в обратном.

Хозяин Кайнестона вытащил Люка из разрушенного бального зала, приволок в библиотеку и привязал к стулу. А потом этот Крован начал копаться в мозгах Люка, словно ножами ковырял – так воспринималось вмешательство Дара. Искал отрезок памяти, которого там не было. Отрезок памяти о том, как Люк застрелил канцлера Зелстона.

Люк помнил, как он вошел в Восточное крыло с четырьмя бутылками шампанского на подносе. Помнил подвернувшуюся под ноги собачонку, Аби с планшетом, наследницу в платье с глубоким декольте. Затем…

…ничего…

…и поднятая вверх алого цвета рука, и ощущение, что это конец света.

…лорд Джардин, грязный, в крови, от ярости потерявший дар речи. Тело на полу, в котором Люк с трудом узнает канцлера Зелстона. Обвинения, которые он не понимает. Ужас. Паника. Столько всего, что он потерял сознание.

Но все закончилось. Он в безопасности, в мягкой постели. Люк уютно потянулся под одеялом. Матрас под ним как-то странно задвигался. Словно волна пробежала. Он заглянул под одеяло.

Слишком густой полумрак, чтобы хорошо рассмотреть. Показалось, будто лежит в какой-то жидкости. Теплой. Бутылка с горячей водой лопнула? Люк сунул руку проверить. Вытащил – все пальцы красные.

Кровь. Он лежит в луже крови…

Его охватила паника. Люк попытался отбросить одеяло и позвать на помощь. И только сейчас разглядел, что это вовсе не одеяло – платье. Широкий подол красного платья. Или платье было какого-то другого цвета, а сейчас пропиталось кровью и стало красным?

Люк ртом глотнул воздух. Но воздуха не было. Горячая солоноватая жидкость потекла по горлу. Кровь. Кровь повсюду.

Затем его потащили. Вверх и в сторону.

Голос рявкнул в лицо: «Прекрати!»

И так сильно ударили по голове, что Люк поразился, как голова не слетела с плеч.

– Каждые пять минут! – продолжал кричать голос. – Он это делает каждые пять минут. Мечется и орет. Я убью его, если он сделает это еще раз.

– Уберите руки от моего брата!

Люк раскачивался из стороны в сторону. Сильная рука схватила его за грудки и держала в воздухе, как обиженный ребенок держит непонравившуюся куклу и требует игрушку получше.

– Гавар, отпусти его.

Кто-то третий, голос спокойный и ровный. Кто это? Люка отпустили, и он рухнул на кровать.

Рука коснулась его виска и осторожно большим пальцем приподняла веко. Размытое пятно лица. Аби?

– Люк? Люк, ты меня слышишь?

– Не трогай его. О чем ты думал, Дженнер? Зачем ты ее сюда привел?

Так же осторожно Люку приподняли второе веко.

– Он даже меня не узнает. – Голос Аби прозвучал смело и сердито. – Что твой отец и Крован с ним сделали?

– Дженнер, ты же знаешь распоряжения отца. Уведи ее отсюда, иначе я сломаю тебе шею, а потом выкину ее отсюда. Я ждать не буду.

– Люк, ты меня слышишь?

Одной рукой Аби держала его голову, а второй похлопывала по щеке.

– Моргай, Люк, сфокусируйся. Завтра тебя будут судить. Лорд Джардин отложил свадьбу. Вместо этого парламент будет заседать в качестве суда. Тебя обвиняют в убийстве канцлера Зелстона. Я знаю, ты этого не делал, Люк. Но не представляю, как мы завтра сможем это доказать. Что бы ни случилось, держись, будь сильным. Мы что-нибудь придумаем.

Судить. Суд. Убийство.

Слова долетали откуда-то издалека. Почему Аби не дает ему спать?

– Он даже не слышит, что я говорю, – доносился до него голос Аби, она сдерживалась, чтобы не разрыдаться. – Вы не можете судить человека, который находится в таком состоянии. Это будет пародия, а не суд.

– Предрешенный исход, – произнес Гавар Джардин. – В зале было пятьсот человек, когда он выстрелил. Моя мать стояла рядом с ним. Сейчас вам обоим надо уйти. И, Дженнер, ты думай, что делаешь. После совершенного ее семья не может здесь оставаться. Она со своими родителями уедет, как только по нему будет принято решение.

«Какое все это ко мне имеет отношение? – подумал Люк. – Я лежу в постели. Это огромная, роскошная кровать. Не камера и не клетка в питомнике. Они поняли, что я не убивал канцлера».

Кто-то даже подоткнул одеяло – мягкое, алого цвета. Так тепло под ним.

Люк закрыл глаза и уснул.

Когда проснулся, все было в полумраке. Светло-серый прямоугольник окна на темно-серой стене. Тонкая полоска тусклого света просачивалась между неплотно задвинутыми портьерами и падала на пол. Люк повернул голову проследить, куда она уходит.

В дальнем углу комнаты полоска высветила силуэт кресла. В нем кто-то сидел.

– Доброе утро, Люк, – раздался голос. И после короткой паузы: – Хотя это уже не утро, и, честно говоря, добрым быть оно не обещает.

Люк узнал голос. Они все намерены нанести ему визит? Все Джардины? Кто ударить, кто посидеть у постели. Может быть, и леди Талия скоро появится, принесет ему завтрак на маленьком серебряном подносе и крошечную чашечку чая.

– Я подумал, ты оценишь возможность выспаться, пока она у тебя есть, – сказал Сильюн Джардин, садясь на край кровати. – Кто знает, как обустроен дом Крована в Элен-Дочис, но я сомневаюсь, что он мучает прóклятых восьмичасовым безмятежным сном.

– Крован?

И память вернулась. Жестокий шотландец и лорд Джардин копались в его голове. Голос Аби в темноте. Парламент. Суд.

Допрос и часы забытья, которые последовали за ним. Все всплыло в памяти, и Люк с ужасающей ясностью понял, чтó последует дальше. Его будут судить за преступление, о котором он ничего не помнит, и он станет прóклятым.

– Мне очень любопытно, – продолжал Сильюн, – кто стер твою память. Держу пари, этот кто-то мог бы нам кое-что рассказать. Например, почему ты пальнул в канцлера в разгар бала.

– Я этого не делал, – настаивал Люк, отчаянно пытаясь убедить в этом хотя бы одного из Равных.