Не горюй! - Мэриан Кайз

— Надо же! — обрадовалась я. — У меня в последний раз были длинные волосы в шестнадцать лет.

Хелен занялась заколками, пока я, как помешанная, улыбалась своему отражению в зеркале.

— Джеймс расстроится, — сказала я. — Пожалеет, что не может заполучить такую красотку. Как только я появлюсь в дверях, он упадет на колени и будет уговаривать меня вернуться.

Мои прекрасные фантазии насчет пускающего слюни Джеймса прервал резкий голос Хелен:

— Что ты сделала со своими ушами?

— А что такое?

— Они коричневого цвета.

— Ой, это краска. Ее теперь не отмоешь. Наверное, лучше опустить волосы, чтобы не было видно ушей, — с грустью сказала я. Я как-то быстро привыкла к своему изысканному виду.

— Нет, мы что-нибудь придумаем, — сверкнула глазами Хелен. — Сиди смирно!

Она вышла и через минуту вернулась с Анной, которая при виде меня присвистнула, огромным куском ваты и бутылкой скипидара.

— Ты займись тем ухом, — распорядилась Хелен, — а я примусь за это.

Я пошла на свидание с Джеймсом не с каштановыми, а с красными и почти кровоточащими ушами.

Зато волосы были подняты вверх.

Должна признаться, что мое появление в дверях ресторана — один из самых приятных моментов в моей жизни. Джеймс поднял голову от бумаг, которые читал, и буквально обалдел.

— Гм, Клэр, — запинаясь, сказал он, — ты выглядишь потрясающе.

Я улыбнулась таинственной и изысканной улыбкой (так мне казалось).

— Спасибо, — промурлыкала я.

«Будешь знать, как меня бросать», — подумала я, усаживаясь на стул и давая ему возможность обозреть мое бедро в тонюсеньких колготках и короткое черное платье в обтяжку.

Он глаз не мог от меня оторвать.

Это было восхитительно!

Пока я шла от машины к ресторану, некоторые мужики странновато на меня поглядывали. Скорее всего для вечера понедельника в апреле я была чересчур элегантно одета. Да плевать на них!

Официант, молодой человек в плохо сидяшем на нем костюме, старающийся казаться итальянцем, но с дублинским акцентом, кинулся к нашему столику и потратил слишком много времени, расправляя салфетку на моих коленях.

— Спасибо, — сказала я, когда мероприятие слишком затянулось.

— Всегда пожалуйста, — протянул этот идиот — такой же итальянец, как бекон с капустой, — и подмигнул мне поверх головы Джеймса.

Честное слово!

Тут я впала в панику.

Не принял ли он меня за проститутку?

Я знала, что платье у меня слишком короткое. Но какого черта?!

Джеймс улыбнулся мне теплой, милой, одобрительной улыбкой. На мгновение я даже узнала в нем мужчину, за которого когда-то выходила замуж. Но тут он заметил, что молодой официант слишком низко наклонился, чтобы получше разглядеть мои ноги, и улыбки как не бывало.

— Клэр! — Он нахмурился, подобно отцу семейства времен королевы Виктории. — Прикройся. Только посмотри, как официант на тебя пялится.

Я покраснела.

Теперь в своем коротком платье я чувствовала себя провинциальной девчонкой, нелепой, а не сексуальной женщиной-вамп.

И все этот клятый Джеймс!

Он не всегда был таким, поверьте мне. Когда-то чем короче было мое платье, тем больше я ему нравилась.

Что ж, верно говорят, времена меняются.

Я наклонила голову и принялась отыскивать в меню самое дорогое блюдо.

— Мне кажется, нам надо обсудить вопрос денег, — сказала я, когда официант ушел.

— Все в порядке, — сказал он. — Я заплачу. Карточкой.

— Да нет, Джеймс! — возразила я, подозревая, что он намеренно строит из себя дурака. — Нам надо поговорить о наших деньгах. Понимаешь, твоих и моих, о нашей финансовой ситуации.

— А, понятно, — кивнул он.

— Так у нас есть деньги? — спросила я с беспокойством.

— Деньги? Разумеется, есть! — раздраженно ответил он. Раздражение его было вполне объяснимо. Еще бы, ведь я посмела усомниться в его способности содержать жену и семью. Или надо было сказать «жен и семьи»?

— С чего это ты решила, что у нас нет денег? — проворчал он.

— Ну, я долгое время не работала, только получала жалкое пособие по беременности, а ты платил по закладной. Кроме того, ты должен был платить за другую квартиру и…

— За какую другую квартиру? — спросил он громко и раздраженно.

— Ну, за ту… где ты жил с этой… Дениз, — промямлила я. Я с трудом выговорила ее имя.

— Но я давно вернулся в нашу квартиру, — с заметным удивлением сказал он. — Разве ты не знала?

В мою голову пришли сразу несколько мыслей.

Можно ли убить человека вилкой? Если судья окажется женщиной, будет ли она ко мне милосердней? Очень ли противная в тюрьме еда? Что станет с Кейт, если ее мать убьет ее отца?

Голос Джеймса пробился ко мне сквозь все застилающий кровавый туман ярости.

— Клэр! — заботливо спрашивал он. — Ты плохо себя чувствуешь?

Я сообразила, что держу в руке нож, сжимая его так крепко, что руке больно. Я не могла видеть своего лица, но знала, оно все красное от гнева.

— Ты хочешь сказать, — наконец прошипела я, — что ты привел эту женщину в мой дом?

Мне казалось, что я задохнусь, или меня вырвет, или я сделаю что-нибудь еще малоприличное.

— Нет-нет, Клэр, — сказал он торопливо, видимо испугавшись, что я устрою сцену. — Я переехал в нашу квартиру, но Ден… она не переехала.

— Вот как?

Я совершенно ничего не понимала. Не знала, что сказать. Наверное, потому, что не соображала, что я на самом деле чувствую.

— Я уже… ну, ты знаешь, не… с ней. Уже довольно давно.

— Вот как…

Как в сказке — чем дальше, тем страшнее.

Мне все еще хотелось его придушить.

Только подумать, он разрушил наш брак, наши отношения ради чего-то, что не выдержало даже двухмесячного испытания!

Все зря. Чувство бессмысленной потери охватило меня.

— Почему никто мне не сказал? — пробормотала я, не понимая, что случилось с системой сплетен, так хорошо налаженной мною и подругами.

Джеймс попытался меня успокоить:

— Возможно, никто еще не знает. Я свои дела не слишком афишировал. И за последний месяц мало кого видел. Я ездил на курсы, — добавил он.

По крайней мере, он не ездил отдыхать с этой толстухой Дениз, когда я ему звонила. А я-то как злилась, сколько нервной энергии зря извела!