Укрощение строптивой, или Роковая ночь, изменившая жизнь - Юлия Шилова

– За что? Мы же не продали твою квартиру.

– Закрой купе на ключ.

– Зачем?

– Закрой, я сказала.

Валентин встал и закрыл купе, а затем уставился на меняничего не понимающими глазами. Я достала свою сумку и высыпала оттуда аккуратноупакованные пачки долларов.

– Что это?

– Баксы, разве ты не видишь?

– Откуда они у тебя?

– Помнишь, я тебе рассказывала, как искала у паханасейф?

– Помню.

– Так вот, я зашла в эту сейфовую комнату и увиделаоткрытым один шкаф – короче, взяла, сколько могла унести. Думаю, пахан необеднеет, у него там и так много. Здесь хватит и на коттедж, и на безбеднуюжизнь. Скажи, а ты бы поступил по-другому, если бы оказался на моем месте?

– Нет. Теперь я понимаю, почему пахан до сих пор неможет успокоиться и так тебя ищет.

– Не думала, что он такой мелочный. У него там денегхоть пруд пруди.

Валентин тяжело вздохнул и громко рассмеялся, а я подмигнулаему и принялась заталкивать пачки баксов обратно. Затем взяла стодолларовуюкупюру, сделала самолетик, открыла окно и выпустила его на улицу.

– Это что, причуды богатых? – засмеялся Валентин.

– Это на счастье, – улыбнулась я и прижалась кнему.

Прошло около двух лет. Мы живем в пригороде Петербурга, вгороде Павловске. Это поистине чудный городишко. У нас красивый уютный коттедж.Я привыкла к своему новому имени, да и Валентин тоже. Жизнь отобрала у менялюбимую подругу, но подарила Валентина. Если кого-то теряешь, то обязательнопоследует приобретение, подарок судьбы. Валентин – это моя удача, моя находка.Мы счастливы и не расстаемся ни на минуту. У нас никогда не бывает гостей, инаш круг общения заканчивается друг на друге. Наверное, оттого, что, когдарядом с нами находится третий человек, мы чувствуем себя неуютно. Мы дорожимкаждой минутой, каждой секундой, проведенной вместе, и как никто другой знаем,что жизнь очень коротка и может оборваться в любой момент, хотим мы того илинет. Поэтому нам совсем не хватает времени на расставания: уж мы-то, как никтодругой, знаем цену человеческой жизни и человеческим отношениям. У нас свойвнутренний мир, своя идиллия, где нет места посторонним. А еще вместе с намиживет маленький плод нашей безгранично большой любви, это годовалая Злата. Мыбесконечно любим ее и балуем как можем. У меня были очень тяжелые роды. Врачивообще не верили в то, что я смогу родить с увечьем, нанесенным мне тойстрашной ночью. Но мы ждали и верили, что я смогу родить ребенка. Валентиннесколько раз намекал мне на то, что может родиться мальчик, но я твердо знала,что рожу именно Злату и никого больше. У нашей дочери хищные повадки и огненныеволосы. Она изумительная девочка, и я, никогда не верившая в чудеса, вдругповерила в переселение душ. Моя подруга родилась заново, и мы по-прежнемувместе. Так получилось, что у Златы нет ни бабушек, ни дедушек, но зато естьогромная родительская любовь, которой может позавидовать любой ребенок.Валентин счастлив и целует наше чадо по сто раз на день. Наша жизнь навсегдаостанется тайной, которую знаю только я, Валентин и ты, мой дорогой читатель. Срождением дочери я стала очень спокойной, во мне умерла склонность кавантюризму, теперь я мать и ответственна за свое маленькое подаренное мнебогом чудо. Правда, иногда, когда, уложив Златульку спать, мы разожжем камин,нальем по бокалу терпкого французского вина и сядем, обнявшись, на медвежьюшкуру, во мне просыпается былой авантюризм – и я предлагаю Валентину еще разограбить сейф пахана. Строю планы, делаю чертежи. Валентин смеется и разрешаетмне немножко подурачиться. Уж он-то знает, что я спокойная и покладистая толькодо той поры, пока кто-нибудь не нарушит нашу размеренную жизнь. А уж еслипридет беда, то я могу убить любого, кто попробует посягнуть на счастье нашейсемьи!!!

Один раз мы ездили в Москву, и у трех вокзалов я встретилазнакомое лицо. Это был жуткий бомж, вонючий и пьяный, сидящий на асфальте спротянутой рукой. Я подошла к нему поближе, присела на корточки и всмотрелась вего лицо: это был Златкин отец. Достав из кошелька сто долларов, я протянулаему. Он схватил купюру, затолкал в ботинок, внимательно на меня посмотрел,заплакал и бросился прочь.

Позже я узнала, что он спился и его выгнали с работы.Квартиру он пропил и очутился на улице. Такова страшная судьба этой некогда респектабельнойсемьи.

Купив одну из московских газет, я с дрожью в руках прочиталао том, что умер Кирилл Грачев, главарь одной из московских криминальныхгруппировок. Он умер от чумы двадцатого века – СПИДа. Его братаны выражалисоболезнования и глубоко скорбили.

Больше в Москву мы не ездили. На выходные наведываемся вПитер. Валентин сбросил вес и опять занялся греблей. Приезжаем на гребную базу,Валентин тренируется, а я сижу на берегу и любуюсь, какой он у меня все-такикрасивый! Правда, мне теперь никогда не носить открытый купальник, осталисьследы от ножевых ранений. Но Валентин любит мои рубцы и всегда их целует, абольшего мне и не надо. Я сижу в закрытом купальнике, вытянув ноги, а маленькаяЗлата играется в песочке. На ней огромная панама, из которой торчат огненныеволосы, и трусики в горошек. В нашей семье есть правило: каждое утро мы бегаем,независимо от того, какая погода на улице и как мы провели эту ночь. Златулькауже тоже пытается приобщиться к утренним пробежкам. Мы не умеем ссориться, потомучто у нас есть прошлое, при воспоминаниях о котором хочется любить друг другаеще больше и еще сильнее. Вот и сейчас я сижу на бережке, а мимо проходят людии пытаются понять, на кого же похожа наша Злата – на маму или на папу. Мы сВалентином подмигиваем друг другу: уж мы-то знаем, на кого она похожа!

Ну вот и закончилась последняя страничка романа. Мне грустноот того, что придется с вами расстаться, но это совсем ненадолго. Зарасставанием последует новая встреча, и мы вновь с вами увидимся на страницахмоих следующих книг.

Мне хочется напомнить вам о том, что я, как и прежде, ждуваших писем, но у меня поменялся почтовый адрес, поэтому отправляйте своиписьма на адрес издательства. Если вы отправите свое письмо в издательство, тобудьте уверены в том, что оно обязательно до меня дойдет.