Убийственная тень - Джорджо Фалетти

Чарли умолк. В иной ситуации нетерпеливые слушатели наверняка попросили бы рассказчика пропустить то, что и без него всем известно. Но здесь и сейчас голос старого индейца как будто воскрешал память целого народа и в то же время пробуждал нечто, с чем присутствующие совсем не готовы были столкнуться.

– Такова наша история Вселенной. В самом средоточии наслаивающихся друг на друга миров был и есть Шим, дух Земли, повелевающий всем. Порой он выходит на поверхность, и всякий камень, растение, водный поток, облако подчиняется Матери-Земле, свято исполняя любую ее волю.

Роберт молча шагнул к выходу, достав из кармана пакет с табаком и бумагу.

Эйприл впервые после входа в пещеру подала голос:

– Но ведь это просто легенда. Какое она имеет отношение к Элдеро?

Чарли поглядел на нее так, словно она в чем-то не оправдала его надежд.

– Ни одна легенда не возникает на пустом месте, Эйприл. Элдеро был вождем. И очень влиятельным вождем, хотя и удалился от политики, предпочел жить уединенно со своим небольшим кланом на земле под названием Флэт-Филдс. Но он был также brujo, целитель, певец – называйте как угодно.

Все поняли, что хотел сказать Чарли, и дальнейших объяснений не потребовали.

– Он умел вопрошать Шима и получать от него ответы. По слухам, у Элдеро был прах мертвых и он умел оживлять песок, который, согласно легенде, представляет собой толченые кости Земли. Это уже говорит о его великой силе, но он стал еще могущественнее, когда завладел сосудом.

– Откуда он взялся, этот сосуд?

Чарли покачал головой.

– Никому не ведомо. Одни говорят, что испанцы привезли его с собой из набегов на Южную Америку, другие уверяют, что Элдеро получил его в дар от самого Шима. Никто этого сосуда до сих пор не видел, но в народной памяти ему придают не меньшее значение, чем Святому Граалю. Конечно, это легенда, потому истолковать ее так трудно.

Джим слушал его разинув рот. Сколько он знал Чарли, впервые тот произнес такую длинную речь. Только сейчас ему открылось, сколько чудес и знаний таит в себе ум человека, ранее прилагавшего все усилия, чтобы оставаться в тени.

Во взгляде Эйприл страх мешался с возбуждением. Неужели журналистское ремесло – такой возбудитель, что заставляет преодолеть страхи, присущие обыкновенному человеку?

– И в чем выражалась его власть?

Чарли ответил не сразу. Сперва он указал на две лежащие на полу шляпы. На одной чудом сохранилось полусгнившее от влаги перо; тулья другой была украшена потускневшим серебряным позументом. От полей обеих было аккуратно, видимо острым ножом, вырезано по клоку. Рядом со шляпами валялись старый красный платок и обрывок ткани с бурым пятном посредине.

Старик поднял именно эту тряпицу, поднес к носу, понюхал и кивнул, как будто эта проверка лишь подтвердила то, что было ему уже известно.

– В каждой вещи, в каждом предмете одежды, коими обладает человек, остается частица его души, след его жизни… – Он поднял повыше тряпку, чтобы все видели, затем небрежно бросил на пол. – Его крови. Обряд, который совершил Элдеро в этом священном месте, был возмездием за убийство его соплеменников и семьи его дочери Талены. Не знаю, как он добыл эти предметы, но совершенно уверен, что они принадлежали тем убийцам. – Он помолчал, давая возможность присутствующим осмыслить сказанное. – Вот как это было…

И всем вдруг показалось, что Чарли уже не с ними, не в пещере, что он перенесся туда, где происходили события вековой давности, завершившиеся смертью двух людей, чьи останки лежат сейчас перед ними.

– Перед Элдеро стоит сосуд. Он берет вещи тех, кого хочет поразить. Две шляпы, платок, обрывок рубахи, вымазанный кровью. Отрезает от них по клочку и сжигает их вот в этой глиняной чаше. А потом пересыпает пепел в сосуд с песком. Остается завершить обряд, но он не успевает этого сделать, потому что приходит вот этот человек и убивает его.

Глаза Эйприл горели; она заговорила так, будто всеми силами старалась удержать слова, но не смогла:

– А что должно было случиться по завершении обряда? И что за песок был в сосуде?

Чарли повел плечами, словно внезапно навалившаяся усталость напомнила ему о прожитых годах.

– У него нет единого названия, все зовут его по-разному. Безмолвный Воин, Сновидец, Сын Земли. Но самое точное, пожалуй, Chaha'oh.

– Что это значит?

Джим ответил вместо Чарли. Ему вдруг вспомнился их разговор накануне вечером, и он себя спросил, не совпадение ли это.

– Chaha'oh. Тень.

Чарли посмотрел на него и кивнул.

– Да, тень. Ее порождает, питает, дает ей силы сама Земля. Из Земли она появляется и в Землю уходит, прячется в ее укромных уголках. Как тень человека не может существовать без человека, так и Chaha'oh не может существовать без Земли. Обряд должен был вызвать к жизни ту тень. Но этого не случилось…

Он слегка усмехнулся, словно констатируя неизбежное. Потом поднял с пола новую горсть пыли. И всем в этом простом жесте почудилась угроза.

– Время прошло, но сила Элдеро не иссякла. Она лишь покоится в ожидании того, кто придет и разбудит ее. Калеб вошел в пещеру, обнаружил золотую вещь и принял ее содержимое за песок, перемешанный с золой. Он высыпал их, а сосуд унес с собой. Круг замкнулся. Тень ожила.

Джим спросил, желая опередить Эйприл:

– И что она призвана делать, эта тень?

Чарли поглядел на него изумленно – как это он до сих пор не понял? И произнес одно-единственное слово, просвистевшее, как меч, над их головами:

– Убивать.

Он снова дал им возможность осмыслить, поверить или не поверить, и эта пауза показалась им бесконечной, как все неведомое, непознанное. Потом он указал на скелет с раздробленным черепом.

– Первым она убила вот этого человека.

Джим присел и начал внимательно осматривать останки.

– Но убила не так, как убивает сейчас. Почему у него расколот только череп, а не все кости?

– Это трудно объяснить. Сосуд – он одновременно воля и неволя. То, что было внутри его, не может выйти само по себе. По-видимому, этот человек увидел сосуд, хотел его поднять и склонился к нему лицом. Этого оказалось достаточно…

В наступившей тишине каждый из присутствующих, памятуя о своих личных демонах, вообразил себе сцену этой смерти. Эйприл первая вышла из транса и попыталась опровергнуть истину силой своего рассудка. Голос, помимо ее воли, срывался на визгливые ноты:

– Нет, постойте. Объясните мне толком, что все это значит. Есть ли во всем этом хоть крупица логики или ее совсем нет? Вы взяли с меня обещание ничего не писать об этих происшествиях. А зачем, спрашивается? Представляете, что будет, если я его нарушу? Слышите громовый хохот моих собратьев по всему континенту? После такого разоблачения мне придется приплачивать самой захудалой газетенке, чтобы она мне доверила писать некрологи.