Зелье для государя - Людмила Таймасова

В том же году репутация английских врачей на континенте серьезно пошатнулась. Причиной скандала стала опубликованная в Антверпене книга под названием «Копия письма, написанного выпускником Кембриджа к своему другу в Лондон…». Анонимный автор обвинил Роберта Дадли, графа Лестерского, в многочисленных убийствах. Его помощниками в преступлениях выступали придворные врачи, которые владели столь высоким познанием в искусстве отравления, что «могли умертвить человека через любую болезнь, какую они желали, и через такой промежуток времени, какой был надобен». Книга вызвала огромный интерес, она была переведена на другие языки и выдержала несколько изданий. Среди врачей-отравителей подразумевался и Роберт Якоб, пациентом которого до отъезда в Московию являлся Роберт Дадли.

Царь Федор Иванович. Парсуна XVI в.

«Сходники», несомненно, постарались передать в Россию сведения о неприглядной репутации врачей Елизаветы I. Тем не менее при дворе царя Федора Ивановича вскоре вновь потребовались услуги уличенного в преступной деятельности лекаря. В своем письме от 15 августа 1585 г. Борис Годунов просил Джерома Горсея позаботиться о присылке доктора Роберта Якоба со всем необходимым «в связи с тем разговором», который состоялся между ними на Троицу (выпала на 30 мая). В Лондоне предвосхитили пожелание Бориса Годунова: уже 21 мая прошению Роберта Якоба о выдаче медицинской лицензии был дан ход.

В сентябре, выполняя поручение царского конюшего, Джером Горсей отправился в Англию через континент. Горсей вез к королеве послание от царя Федора, полное недовольных упреков, перевод которого «без дефектов» (как указано на документе) выполнил сам Горсей. В частности, государь писал: «Как мы полагаем, все эти действия ваших советников были предприняты без вашего ведома… Также мы направили от нас ребенка и прилагаем письма, из которых вы увидите, что подобные сделки в отношении его считаем неприемлимыми». Трудно сказать, о каком ребенке шла речь, но с этого времени проблема чадородия в царской семье приобретает особую актуальность. Русское правительство посчитало необходимым пригласить иностранного специалиста-гинеколога.

К зиме 1585 г. улучшилось материальное положение доктора Якоба: у него появились средства, чтобы переехать в дом в богатом лондонском районе у церкви Девы Марии Коулчерч. В кратчайшие сроки в канцелярии Медицинской коллегии были оформлены документы, подтверждавшие его квалификацию в области гинекологии. За четыре месяца он прошел все бюрократические ступени: 12 ноября — назначен кандидатом, а 15 марта 1586 г. — стал членом Коллегии. На следующий день решился вопрос о его поездке в Россию: 16 марта 1586 г. Роберт Якоб составил завещание. Он заплатил налог в 20 фунтов за дом, но завершить сделку не успел. Договор на аренду дома сроком на 40 лет от имени и по поручению Роберта Якоба заключили его дяди, Роберт и Хью Оффлей.

Доктор Якоб едва успел собрать необходимые вещи для поездки в Россию: 24 марта 1586 г. Елизавета подписала письмо к царице Ирине с рекомендациями как для самого доктора, так и для сопровождавшей его повитухи. Королева выразила надежду, что английские специалисты помогут «подруге и сестре любительнейшей» избавиться от бесплодия. Руководство Московской компании пребывало в уверенности, что царица Ирина находится «на пятом месяце беременности».

Поспешность с отправкой акушерки и гинеколога была, видимо, связана с тем, что русское правительство вело переговоры с Польшей о возвращении на родину королевы Ливонии Марии Владимировны, в жилах которой текла кровь Рюриковичей. В случае бездетной кончины царя Федора Ивановича она и ее дети обладали преимущественным правом в наследовании царских регалий. В грамоте от 25 марта 1586 г. польские власти сообщили о решении короля Стефана Батория отпустить королеву Марию. Летом того же года Мария Владимировна с детьми вернулась на родину. Слух о беременности царицы Ирины, видимо, был ложным. Она так и не узнала о прибытии акушерки.

Повитуха провела больше года в Вологде, а затем была отправлена в Англию. Вернувшись на родину, она подала жалобу на Московскую компанию с требованием возместить ей ущерб в размере 100 фунтов. Впоследствии Борис Годунов расценил приезд повивальной бабки как «бесчестье» для своей сестры. В чем состояла роль английского гинеколога, также осталось неизвестным. Его дальнейшая судьба неясна: в конце 1586 г. родственники аннулировали договор на аренду дома у церкви Девы Марии Коулчерч. Как считают, доктор Якоб умер на чужбине, не обремененный семьей. Его завещание вступило в силу 5 июня 1588 г.

После второго визита доктора Якоба последовал длительный перерыв, прежде чем царь Федор Иванович изъявил желание пригласить английского лекаря. В 1594 г. при государевом дворе появились два врача. Один из них был англичанином, другой — фламандцем. Оба прибыли на одном корабле, принадлежавшем Московской компании, при этом первый доктор отправился в путешествие из Лондона, второй — присоединился к английским купцам в Амстердаме. Их имена: Марк Ридлей и Болдуин Гамей.

Марк Ридлей (1560–1624) был младшим сыном в семье священника, свободно владевшего ивритом, латинским и греческим языками. В 1577 г. Марк Ридлей был принят в Кембридж, через три года он получил степень бакалавра, а в 1584 г. — магистра. Торжественная церемония вручения Ридлею диплома доктора медицинских наук состоялась 7 апреля 1592 г., но несколько попыток сдать экзамены в Королевскую коллегию завершились провалом. Он был принят в Коллегию на правах лиценсиата два года спустя по протекции королевы.

Кандидатура Марка Ридлея на должность царского лекаря была предложена не позднее 27 мая 1594 г., когда Елизавета I подписала грамоту к Борису Годунову. В своем послании королева поздравила царского шурина с рождением племянницы Феодосии (уже умершей к тому времени) и порекомедовала воспользоваться знаниями доктора Ридлея, посылаемого на службу к царю Федору Ивановичу. На следующий день, 28 мая 1594 г., имя Марка Ридлея было внесено в списки действительных членов Королевской медицинской коллегии.

Несколько дней спустя Ридлей покинул Лондон вместе с купцами Московской компании. Тем летом английские корабли изменили свой обычный маршрут: в Амстердаме на борт судна поднялся второй доктор — двадцати-шестилетний фламандец Болдуин Гамей.

Болдуин Гамей (1568–1640) родился в городе Брюгге. Одаренный юноша, в июле 1592 г. он закончил Лейденский университет, получив высшую оценку за научные труды в области «чахотки» (туберкулеза) и дизентерии. Учитель и наставник Гамея, доктор Герниус прочил ему великое будущее, однако в последующие два года молодой врач с трудом перебивался скудными заработками. Он сменил несколько городов в поисках работы. Наконец ему удалось получить место городского лекаря в Солене. Здесь весной 1594 г. его и нашло письмо доктора Герниуса, в котором тот советовал принять предложение русского посла и отправиться в Москву в качестве придворного лекаря.

Болдуин Гамей с радостью ухватился за представившуюся возможность. Все хлопоты по переписке с русскими властями и оформлению проезжих документов взял на себя доктор Герниус. По совету наставника, Гамей отправился в Амстердам, где ему следовало дожидаться английского судна. Здесь в доме друзей он познакомился с Сарой Оелс — хорошенькой дочерью голландского купца, получившей воспитание в Англии у своей тетки. Молодые люди полюбили друг друга. Юноша покинул Амстердам с твердым намерением жениться на Саре.