Эйсид хаус - Ирвин Уэлш

— Нет, только я. Тебя пронесло. Но оставь в покое эту чертову кислоту. Понятно?

— Да... Это безумие. Я принимал раньше кислоту, Брай, много лет тому назад. Но по сравнению с этой та была просто хуйня, а это настоящее сумасшествие. Какая же она безумная, Брай!

— Все нормально. Пойдем сейчас к тебе и придем в себя. В твоем доме есть какое-нибудь бухло?

— Да, куча банок. Виски и все такое.

Это была сильная кислота, настоящий крышесносящий продукт, но когда мы добрались до Рокси, то начали пить так, как будто завтра никогда не настанет. Это все, что ты можешь делать под кислой; просто вымыть ее из организма алкоголем. Моча — депрессант, она опускает тебя. Ты начинаешь снова обретать над собой контроль.

Было необходимо, чтобы Рокси заткнулся. Я не кидал ботинком снег в лицо Слепаку той ночью. Я ударил его ногой в лицо. Решающий удар мог с тем же успехом оказаться моим, как и Рокси. Это было неправильно; просто ужасно, глупо, трусливо и безрассудно. Я не могу похерить мою жизнь из-за одной глупой ошибки в мгновении запарки. Никоим образом. Я просто так не поступлю, вашу мать. Слепак и Умник; история двух мудаков. Ну, эта история закончена, я надеюсь. Закончена навсегда.

Черт возьми, все опять вернулось на круги своя. Я был шокирован до глубины души, когда на бумаге с шапкой Эдинбургского Окружного Совета увидел подпись Гарланда. Меня приглашали на собеседование.

Я все-таки поехал назад в Лондон, но после того как работа в Илинге накрылась, я отправился на поезде в Европу с Дарреном и Клиффом. Даррен и я, в конце концов, добрались до Римини. Он по-прежнему там, работает в баре, охранником, ходит на рейвы и трахается все время. Дело подходящее, но мне пришлось возвращаться на очередную свадьбу, на этот раз моего отца. Они выехали из нашего района в небольшой домик в Бэррате, через дорогу от Пилтона. За пять лет это место превратится в трущобы. Правительство же хотело видеть там больше домовладельцев, чтобы полностью возродить район. По-настоящему это не составляло никакой разницы: либо ты платишь ренту за говеный дом муниципалитету, или выплачиваешь за него по закладной жилищно-строительной кооперации. Прекрати выплачивать ссуду и ты сразу же увидишь, в каком месте находится твое домовладение. Я планировал вернуться обратно в Римини, но получил холодную, натянутую записку от Даррена, гласящую, что у него завязались большие серьезные любовные отношения с одной женщиной и хотя он будет рад, если я поживу в его квартире немного... бла, бла, бла. Так что я переехал к Рокси и внес свое имя на работу в парках.

— Привет, Брайан, — Гарланд протянул свою руку и я пожал ее.

— Мистер Гарланд.

— Позволь мне сказать, — начал он, — что тот прискорбный инцидент в прошлом году, как я чувствую, по зрелом размышлении был немного нехарактерен для тебя. Я полагаю, что ты справился с твоими, ах да, проблемами с депрессией?

— Да, теперь я чувствую себя превосходно, мистер Гарланд. В здоровом теле здоровый дух, как говорится.

— Это хорошо. Ты понимаешь, Брайан, ты был образцовым СПС до этой маленькой проблемы с Бертом Рутерфордом. Теперь Берт — соль земли, но я готов допустить, что он может быть фанатиком. Проверяющим нужны Берты Рутерфорды, в противном случае вся служба была бы разрушена апатией и беспорядком. Ты на собственном опыте, Брайан, познал, какая это может быть скучная работа. Ты должен осознавать, что парки имеют тенденцию привлекать агрессивные группы молодежи, приходящие туда не как в места отдыха, а с гораздо более дурными намерениями...

— Да, я допускаю, что это действительно проблема.

— Вот почему я хочу, чтобы ты вернулся на службу, Брайан. Этим летом мне потребуются люди, которые знаю всю кухню. И, помимо прочего, ты мне нравишься, Брайан, потому что читаешь книги. Читателю никогда не бывает скучно. Что ты сейчас читаешь?

— Я только что закончил биографию Питера О"Тула. Я никогда даже не предполагал, что он из Лидса.

— А он на самом деле оттуда?

— Да.

— Хорошо. Так что ты уже начал читать еще что-нибудь?

— Да, я читаю биографию Жан-Поля Сартра.

— Прекрасно. Биографии это превосходно, Брайан. Некоторые сезонщики читают все эти тяжелые философские и политические работы, книги, которые по самой их природе вызывают неудовольствие своей долей, — печально заметил он. — Ну, кроме того, в парке замечательно, если погода отличная. Жизнь может быть хуже!

— Это правда, мистер Гарланд.

Я возвращаюсь в парк. Неужели это не странно?

Я осознал, что сижу в Сити Кафе. Я ненавидел это место, но вот так оно все и происходит. Главная причина, по которой я оказался здесь, состояла в том, что в Кафе полно свежей пиздятины, а я не трахался ни разу уже пять месяцев. Это слишком долгий срок для человека в моем возрасте; это даже слишком долгий срок для человека в любом возрасте. Я всегда заканчивал здесь, когда чувствовал себя дерьмово и хотел почувствовать себя лучше. Вот, наверное, почему я ненавидел это место.

Я просидел около двадцати минут, попивая кофе, и вдруг почувствовал, как кто-то сел рядом со мной. Я не обернулся посмотреть, кто это был, пока не услышал голос.

— Совсем не разговариваешь?

Это была Тина. Я слышал, что она недавно рассталась с Ронни.

— Все в порядке, Тина?

— Да, неплохо. Как сам?

— Подходяще, да, жаль было услышать о тебе и Роне.

Она пожала плечами и сказала мне:

— Он стал по-настоящему скучным. Все началось, когда он дорвался до этой системы Нинтендо. Я бы предпочла, чтобы он закидывался транками, тогда от него было больше толка.

Я знал, что Ронни пристрастился к этой игровой системе Нинтендо, как утка к воде. Я думал, впрочем, что это был позитивный шаг вперед, и он мог дать ему хоть какой-то интерес в жизни, помимо постоянного потребления транков.

— Неужели она не вызвала у него интерес к чему-то за пределами наркотиков?

Она поглядела на меня с болезненным озлоблением.

— А что насчет меня? Я должна была вызывать интерес! А он сидит там, словно прикипевший, у телевизора день и ночь, и, когда я прихожу домой с работы, дрожит как лист в том случае, если я захочу посмотреть что-то другое, кроме его долбанных игр! А я работаю весь день, а затем вынуждена смотреть, как он играет в игры всю ночь!

— На что же он похож? Я могу пойти и повидать его, Тина. Попытаться вдолбить в его голову немного здравого смысла.

Тина понимающе покачала головой, очевидно признавая невозможность этой задачи, но она хотя бы сохраняла благожелательность ко мне за предложенную поддержку.

— Пойдем и посидим с нами, — предложила она, показывая на столик за моей спиной.