От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе - Проспер Бауссонад

Часто они, как немецкие kotsaten, фламандские и валлонские cossates и английские cotters, имели хижину, маленький клочок земли и несколько голов скота, но были вынуждены наниматься на работу, чтобы получить необходимые им для жизни дополнительные средства. Многие другие не имели вообще никакого земельного капитала и жили лишь на плату, которую получали за свой труд. Но все они, на каких бы условиях ни нанимались – поденно или сдельно, имели огромное преимущество: они могли свободно распоряжаться собой, имели право торговаться о размере платы и отдавали свой труд внаем лишь на короткое время.

Более прочным, но менее независимым было положение другого слоя наемных рабочих, который начал формироваться в это же время, а именно работников в хозяйстве (servientes, valets). Все чаще и чаще землевладельцы, которые сами занимались обработкой своей земли, нанимали необходимых для работы на ней людей (personnel) среди свободных людей, как совершенно не имевших собственности, так и имевших ее. Так нанимали – на месяц или, чаще, на год, раз за разом продлевая договор, волопасов, возчиков, козопасов, пастухов и пастушек для овец, свинопасов и девушек-служанок. В Нормандии были слуги, нанимавшиеся к одному хозяину девять лет подряд. Они очень сильно зависели от землевладельца, который имел над ними огромную власть и даже судил их, почти как абсолютный господин-феодал в прежние времена. Но все же их подчинение никогда не было таким полным, чтобы его можно было считать потерей свободы.

Мелкие землевладельцы, копигольдеры или censitaires, арендаторы земли и испольщики – métayeurs, и сельскохозяйственные наемные рабочие – вот общественные группы, из которых теперь состояло сельское население Запада. Одни из них были богаче, другие беднее, но все они были свободными. Однако их превращение в свободных людей произошло не полностью и не последовательно. Крепостничество и рабство – свидетельства того, что прошлое упорно не желало исчезать и общественные установления, которые, возможно, считались уже не существующими, продолжали существовать, а иногда даже возрождались. Во всей Северной Германии те ее прежние жители – славяне и пруссы, кого завоеватели оставили в живых, превратились в новое сословие крепостных (tides, smurdes), «ничтожных людей», которых презирали и с которыми жестоко обращались. На Британских островах развитие англо-нормандского феодализма и частичное разрушение племенного строя часто оборачивалось ужесточением крепостного права и его распространением на весь народ для кельтов Шотландии, Уэльса и Ирландии. В Нидерландах, а также в Арагоне и Верхней Каталонии по-прежнему существовали крепостные. В областях, только что упомянутых во вторую очередь, крепостное право для нескольких категорий христиан, которые назывались mezquinos, pageses de remensa, и для мусульман (ejaricos) было настолько суровым, что еще в XIII и XIV вв. законы там признавали право господ «обращаться с ними хорошо или плохо согласно своему желанию» (jus maltractandî).

Хотя в странах Пиренейского полуострова и в Королевстве обеих Сицилии к евреям и мусульманам часто относились благосклонно, предоставляли им определенную степень автономии и давали им права на собственность, случалось и так, что некоторых из них понижали до положения крепостных и применяли к ним право мертвой руки – mainmorte. Даже во Франции, где крепостное право в основном исчезло, право mainmorte кое-где сохранилось в Иль-де-Франс, в окрестностях Тулузы, в Бретани, но главным образом в Дофине, Шампани, Лотарингии и части центра страны. Правда, это крепостничество, связанное с земельным наделом и предписывавшее уплату специальных налогов на наследство, оставляло земледельцу основные гарантии гражданской свободы и прочности его существования. Но эти смягченные формы крепостничества существовали только в наиболее цивилизованных странах. В большинстве остальных стран положение крепостных оставалось очень тяжелым – правда, там они были лишь меньшинством. Было положение и хуже крепостничества: в средиземноморских областях Испании, Италии и Франции в результате войн и коммерции частично было восстановлено рабство, хотя оно не достигло прежних масштабов.

Тем не менее в целом можно сказать, что материальные условия жизни сельских слоев общества за эти три с половиной столетия, несомненно, стали гораздо лучше. Значительное число крестьян сумело создать себе вполне комфортные условия жизни, а некоторые стали состоятельными людьми. Большинство из них, став фактическими владельцами своей земли, смогли получить выгоду от повышения цен на сельскохозяйственную продукцию и от роста стоимости земли. Иногда их прибыль была даже больше, чем у ее формального владельца, чьи руки были связаны обычаями, которые устанавливали фиксированный размер арендных платежей, часто вносившихся в денежной форме. Считалось, что censitaires, то есть основная масса земледельцев Франции, оставляли себе на собственные нужды две трети доходов с земли. Распространение системы аренды земли также служит доказательством того, что коммерческое ведение сельского хозяйства имело преимущества, которые привлекали инициативных крестьян, а условия испольщины – métayage, видимо, сделали партнерство в сельском хозяйстве прибыльным для тех, кто предпочитал такой род деятельности.

Что касается наемных сельскохозяйственных рабочих, то нет сомнения, что большинство из них – например, поденщики в Италии и Испании – входило тогда в число самых бедных, даже неимущих сельских жителей. Как правило, они, по крайней мере вначале, получали очень низкую плату за свой труд. В Тоскане в XIII в. они зарабатывали 2 денье зимой и 3 денье летом, когда их нанимали на один день. В Англии им платили от 1 до 2,5 денье на прополке и жатве и от 6 денье за акр на других работах. Женщинам платили совсем мало – пенни в день. Но вскоре поденщикам помог постоянный рост цены труда. В Англии примерно к 1330 г. труд подорожал примерно на одну пятую, и работники, кроме заработной платы, получали еще премии, получившие название «любезности». В Пуату около 1307 г. носильщики корзин и рабочие на виноградниках получали от 8 до 9 денье в день без еды, а лесорубы от 10 до 12 денье. Во Франции средняя зарплата достигла этого значения в первой половине XIV в., а в X в. работник на сборе урожая получал только полпенни. Таким образом, к 1348 г. цена труда, очевидно, удвоилась. Затем она поднялась еще выше и теперь находилась в пределах от 3 до 2 су 6 пенсов, а это была почти половина цены труда горожанина и почти такая же зарплата, как у сельских работников в начале XIX в. Слугам жилось еще лучше, потому что они были защищены от безработицы и хозяин обеспечивал их едой и жильем, организовывал освещение этого жилья и стирку их одежды, а также давал им часть этой одежды. В Каталонии и Руссильоне слуги зарабатывали от 25 до 75 су в год, а во Франции до 1348 г. от 5 до 7 франков в год. Если учесть разницу в стоимости денег, это столько же, сколько они получали в первой четверти XIX в.

С тех пор как странами стали править монархи, стало меньше войн между феодалами и разбоя. Меньше стало и голодных лет: во Франции в XIII в. их было в шесть раз меньше, чем в X (10 против 60). В обществе еще не начался разгул чрезмерной конкуренции, и поэтому не было крупных экономических кризисов. Жизнь была простой. Все это способствовало росту благосостояния сельских масс Запада.