От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе - Проспер Бауссонад

Это освобождение крестьян, которое избавило от неволи гораздо больше людей, чем освобождение городов, было одним из величайших событий в истории. Оно дало огромным массам деревенского населения ценнейшие привилегии, которых оно никогда не имело раньше. Впервые для жителей сельской местности была торжественно провозглашена и стала существовать на деле личная свобода и свобода заключать договор. Крестьяне завоевали значительную часть свободы распоряжаться своим трудом. У крестьянина теперь было законное место в обществе, где его признали ценным человеком; а почувствовав себя независимыми, крестьяне вскоре ощутили и свою силу. Деревенские массы перестали быть покорными стадами и стали группами людей, гордых своей свободой и полных решимости заставить всех уважать их права. В истории крестьянства началась новая эпоха, и условия жизни сельских жителей стали лучше, чем были когда-либо раньше.

В сельских округах Запада так же, как в городах, освобождение народа и освоение новых земель привело к образованию новых слоев общества и стало причиной возникновения общественных классов, отличавшихся от тех, которые были характерны для предыдущей эпохи. Стали возникать различия между свободными крестьянами-землевладельцами, censitaires, арендаторами, которые платили налоги и не были владельцами своей земли, хотя пользовались частью прав владельца и их можно назвать «полусобственниками», и помощниками и организаторами обработки земель. Наряду с крепостным правом и даже рабством – пережитками прежнего социально-экономического строя – возник класс наемных сельскохозяйственных рабочих.

Верхушка крестьянской массы стала настоящей буржуазией, сельским «третьим сословием». Эти деревенские буржуа добились полного права собственности на свою землю и даже покупали на свои сбережения земли у дворян. Они проталкивали своих детей в ряды духовенства и на административные посты у правителей государств и у крупных феодалов. Очень скоро они добились и богатства, и уважения. Именно к этому слою крестьянства принадлежали те мелкие землевладельцы в Германии, которые назывались «крестьяне – владельцы феодов» (lehnbauern), а также многочисленные в южных немецких областях крестьяне, освобожденные от уплаты (cens, freizinsen, parleute), и поселенцы-первопроходцы на расчищенных от леса землях, которые стали наследственными владельцами своих земель (erbpachter). Они часто объединялись в одну группу населения с чиновничеством, с деревенскими дворянами (knechte) и даже с сословием рыцарей (ritterstand). Такая же элита существовала в Нидерландах. Во Франции и Фландрии некоторые из таких привилегированных крестьян сумели проникнуть в ряды дворянства, как бывший крепостной Сен-Бенуа-сюр-Луар, который в XII в. стал одним из самых известных рыцарей в Бургундии.

Но чаще всего они были родоначальниками духовных лиц, чиновников и городских буржуа, деревенскими «петухами по походке», которые, как сказано в одной тогдашней сатире, имели «пастбища, и земли, и большое имущество». В Испании, особенно в Руссильоне, если кто-то из них исполнял должность управляющего или судьи у своего сеньора, то ездил на коне, как дворяне, и ел пшеничный хлеб. В Англии мелкие землевладельцы-крестьяне – среди которых были и потомки тех, кто в прежнюю эпоху получил землю в обмен на услуги по ее обработке, и новые свободные собственники – присягали на верность непосредственно королю, заседали в судах присяжных и в судах своего графства, приближаясь по своему положению к мелкопоместным дворянам, которые вели такую же трудовую жизнь, как они. «Крестьянин так близко подошел к придворному, что царапает большим пальцем ноги его пятку» – эту английскую поговорку сохранил для нас Шекспир. Образование и развитие этого среднего класса мелких землевладельцев-крестьян, обеспеченных или даже богатых, было характерной чертой этого периода и в значительной мере стало результатом освобождения крестьян.

Однако основным и гораздо более многочисленным слоем крестьянства на Западе были вилланы-арендаторы, называвшиеся также censitaires, которые сумели получить, под разными названиями, большинство гражданских свобод, но по-прежнему были обязаны выполнять многочисленные повинности и не были полными собственниками своей земли. Земля, которую возделывали эти арендаторы, оставалась собственностью ее прежнего владельца, и его право собственности подтверждалось арендной платой (cens), которую они вносили. Но большинство привилегий истинного собственника перешло к арендаторам, и так они стали почти владельцами наделов, которые обрабатывали. Именно арендаторы обладали основными правами собственности – например, правом наследования, дарения, продажи и отчуждения; они также могли заложить или завещать свою землю. Они могли не бояться выселения, если вовремя вносили арендную плату, размер которой стал фиксированным и был четко определен в индивидуальном или коллективном договоре. К этому разряду крестьянства в западном мире принадлежали миллионы сельских жителей, чье положение определялось множеством весьма разнообразных соглашений и арендных договоров.

В Германии такие крестьяне назывались hörigen. С помощью права лопаты (jus palae) они часто становились, по сути дела, полными владельцами освоенных ими земель, хотя формально были ее постоянными арендаторами по договорам долгосрочной или наследственной аренды (erbpachter). Господа не могли ни отказаться допустить такого пользователя на арендованный им надел, ни забрать такое крестьянское имение обратно в свои руки. В Нидерландах к такому же результату привело предоставление земель в бессрочную аренду (beklemregt). В Англии арендаторы добились, чтобы их наследственное пользование земельными наделами было признано законом, и стали называться копигольдерами, то есть «держателями по списку», имея в виду хранившуюся у них копию соответствующего судебного решения – список со свитка-оригинала. Из них и образовался этот разряд арендаторов, такой многочисленный, что до самого недавнего времени они держали в своих руках треть земель Британии. Во Франции суть этого же процесса, то есть переход земли в руки крестьян, была скрыта под множеством внешних личин – всевозможных соглашений и арендных договоров с разными условиями и под разными названиями; но все они в итоге передавали земледельцу подлинные права собственности в обмен на арендную плату – cens. Постоянная аренда (aforamento) в Португалии и контракт (livello) на предоставление земли при условии платы за аренду (fitto), который стал обычным в Италии, действовали также. При итальянской системе крестьянин даже имел право оставлять себе доход, который раньше его господин получал с наследства (по-французски такой доход назывался lods et ventes). Владелец имел лишь преимущество при покупке в случае продажи земли и сохранял название владельца лишь потому, что через более или менее долгие промежутки времени требовал от арендатора повторно заключить с ним договор. Так, медленно и постепенно, происходило одно из самых важных событий в истории – переход истинных прав собственности в новые руки под видом долгосрочной или наследственной аренды, пока не исчезли последние следы прежнего подчинения.