Рокот - Анна Кондакова

Она медленно положила ключи в сумочку, открыла дверь и вышла из машины. Стас остался сидеть, не двигался, не возмущался, не пытался покинуть это место. Он замер, как замирает кролик под тенью хищной птицы.

Марьяна боялась его дальнейшей реакции, но от своих планов отказываться не собиралась. Она открыла пассажирскую дверь.

– Выходи.

– Отдай ключи, – выдавил Стас. – Мне нужно найти Бежова, мы теряем время.

– Пока ты не выйдешь, ключи не получишь.

Платов не шевелился, продолжая вглядываться в темные воды Рокота через лобовое стекло.

– Выходи, Платов… выходи же… – Марьяна наклонилась, взяла его за запястье и потянула из машины. – Ты должен выйти. Я хочу помочь тебе. Давай. Мы должны это сделать.

Он напряг руку.

Марьяна словно ухватилась не за живого человека, а за железный крюк. И в который раз убедилась, что Платов только с виду такой хрупкий, но, когда надо (а порой и когда не надо), он проявляет неожиданную физическую силу.

– Отдай ключи, и поехали, – процедил он. Оторвал взгляд от озера и зло посмотрел на Марьяну. – Мари, я не шучу. Отдай мне ключи.

Она отошла от машины, похлопала по боку сумочки.

– Выйди и забери их у меня. Или отправляйся домой пешком, трус несчастный.

Это была опасная провокация.

Марьяна до конца даже не представляла, как отреагирует Платов. По большому счету она его совсем не знала, она лишь хотела помочь ему, и не только ему – помочь всем, ведь жизни Роберта и самой Марьяны напрямую зависели от того, справится Платов со своими страхами или нет.

– Выходи, подлый трус! – захохотала она (господи, как тяжело дался ей этот саркастичный смех).

И Стас вышел из машины. Нет, не вышел – выскочил, как чертов гепард из кустов.

От неожиданности Марьяна не сдержала визга и бросилась к озеру. Пробежав метров десять, она обернулась. Стас остановился, все такой же бледный, уставший и подавленный. Он не мог заставить себя подойти ближе, но уйти и сдаться он тоже не мог. Оставалось только бороться с собой. Он замер у границы собственных возможностей и противоречий.

– Черт… Мари, хватит… – Его желваки заходили ходуном. Казалось, Марьяна вот-вот услышит скрип его зубов. – Я оценил твой сюрприз. Поехали.

– Я хочу помочь тебе, Стас, – как можно мягче сказала Марьяна. – Все используют твой страх перед водой. Все. Разве ты не хочешь утереть им нос? Разве тебе не хочется, чтобы от тебя отстали? Разве не хочется зайти в воду и понять, что она не причинит тебе зла? В ней есть не только смерть, в ней есть и жизнь. Смотри, смотри на меня… – Марьяна сняла с себя пиджак и бросила его на песок, туда же полетели туфли. Сумочку она перекинула через плечо и повторила, звонко и решительно: – Смотри, это не страшно. Видишь?

А потом зашла в озеро по щиколотку. Теплая, прогретая в лучах солнца прибрежная вода окутала ее ноги, ступни утопли в бархатистом иле.

Стаса охватила паника, он вытянул руки, сделав шаг к озеру.

– Мари, не ходи туда. Не надо туда ходить… не надо. Давай просто уедем отсюда.

– Чего ты так боишься? – Марьяна шагнула дальше. Вода все выше гладила, лизала ее ноги. – Расскажи, почему ты боишься воды? Что в ней такого страшного? Пока не расскажешь, я не выйду.

Стас мотнул головой.

– Я не помню, не помню. Я не знаю, почему это происходит. Оно вдруг появилось… очень давно, еще в детстве. Я просто ненавижу воду, вот и все. Думаешь, я не пытался справиться, думаешь, не заставлял себя?

После ночного разговора с отцом Марьяна сделала предположение, откуда боязнь воды могла взяться в голове Платова. Возможно, как и в случае с ее отцом, страх Стаса основывался на чувстве вины и ненависти к себе, на воспоминаниях или даже физической боли. Он должен рассказать о своем страхе, признаться в нем и принять его.

– А на водоемы ты ездил? На море? – спросила она. – Или только в ванной барахтался? Что ты помнишь? С тобой что-то случилось в воде?

Стас не ответил, поджал губы и опустил глаза.

Он стоял от кромки воды уже метрах в трех, а Марьяна все дальше заходила в воду, провоцируя Стаса идти за собой. Она крупно рисковала, чтобы останавливаться на полпути.

Вода намочила подол ее платья, и то приподнялось и прилипло к бедрам. И ничего, если Стас разглядит на ее левой ноге четыре полосы, оставленные ногтями Полины, – так даже лучше: у него будет еще одна причина не думать об озере.

У дна вода была существенно холоднее, чем на поверхности, и перепад температур начал беспокоить Марьяну. Пальцы ног чуть онемели и уже не чувствовали мягкости ила.

Стас уселся на песок, подтянув к себе ноги.

Его взгляд скользнул по мокрому низу ее платья, белая ткань стала полупрозрачной и притягивала к себе внимание. Марьяна это понимала. Она намеренно сделала из себя лакомый кусочек для трусливого кролика, она хотела заставить его отвлечься от мыслей о хищниках. Пусть он думает о чем угодно, только не о собственном страхе.

В его глазах и правда мелькнуло что-то темное, что-то заставляющее колени вздрогнуть, но это дьявольское «что-то» длилось лишь мгновение, потом Стас отвернулся и произнес глухим голосом:

– Вылезай из воды. Хватит.

Его бледность прошла, он выглядел почти спокойным. Он привыкал к озеру, а озеро привыкало к нему.

– Стас… – Марьяна глубоко вдохнула и забормотала, панически захлебываясь в словах: – Стас… мои ноги… Господи, Стас. Меня затягивает… Их затягивает, Стас!

– Что? – Он недоверчиво уставился на Марьяну. – Брось, Мари. Это не смешно.

– Ноги онемели! – Это было уже не бормотание, а выкрик. Марьяна ухнула в воду по грудь. – Но-о-о-оги!

Стас вскочил.

Несколько секунд смятения, острой внутренней борьбы – и он кинулся в воду, вспарывая ее спокойную гладь, поднимая за собой волну и брызги. Возле Марьяны он был уже через пару мгновений.

Понимая, что добилась цели, она выпрямила ноги. На самом деле вода доходила ей до пояса. Стас не сразу осознал, что попался на банальную уловку.

– Прости, – прошептала Марьяна. – Это надо было сделать.

– Молодчина, – сказал он, оглядывая свою мокрую рубашку. – Твой сюрприз удался. Теперь мы можем ехать?

В его голосе Марьяна не уловила гнева или обиды, лишь облегчение.

– Теперь можем, – ответила она и отступила в глубину, а ведь не планировала этого делать.

Платова примагнитил ее взгляд.

В его зрачках вновь мелькнул уже знакомый Марьяне дьявольский блеск, на лице отразилась вина, потом – мука, он словно принимал неизбежное решение, о котором будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

Он сделал еще один шаг в воду, следом еще один, затем еще.