Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль

–Гранж,– проговорил он.– Что еще можно сказать об этом человеке, пока мы ждем результатов экспертизы?

–Что он был молод?– предположила Эйра.

–У меня есть похожая пара,– сообщил ГГ.

–«Мартинсов»?

–Угу. Купил их прошлой осенью, когда подумал, что надо бы мне слегка обновиться, но почти не носил. Жесткие, и надевать неудобно.

–Пожалуй, не так много пожилых мужчин расхаживает в «Мартинсах» в наше время…

–Прости?

–Я имею в виду, взрослых мужчин в самом расцвете сил.

–Спасибо,– сказал ГГ с улыбкой.

Эра ощутила мимолетную тоску, грусть от того, что они больше не будут работать вместе.

–Как и сказала Ширин, в основном эти ботинки были популярны в молодежной среде. Бунтарский дух и все такое…

Какая-то мысль внезапно пришла ей в голову. Не то чтобы она была в теме, для нее то время вообще ассоциировалось с группой «Спайс Герлс», но кое-что она все-таки знала. Например, о страстном желании ее поколения обладать тем, что было только на снимках газет, на экране телевизора или где-то еще.

–Пожалуй, не так много было подростков, имевших «Мартинсы»,– проговорила Эйра.– Только не здесь и не в девяностые годы. В Хэрнёсанде еще куда ни шло, там жили парни, которые одевались в куртки «секонд-хенд» и играли в музыкальных группах, но чтобы в Крамфорсе и окрестных деревнях? У людей просто не было таких денег. Думаю, пара «Мартинсов» выделялась бы на общем фоне.

–Как я и сказал,– вздохнул ГГ.– Хорошее знание местности.

В тот день, когда Эйра вернулась обратно к привычной схеме работы в качестве дежурного стража правопорядка, в южном полицейском округе Онгерманланда случилось не так уж и много.

Драка в Болльста, причем по знакомому адресу, и взлом киоска на пляже в Лу. Злоумышленники обчистили контейнер с мороженым и покусились на запас конфет. По местным меркам – настоящая трагедия, но для полиции работы почти никакой, разве что сделать внушение деревенскому комитету и группе возмущенных детей, чтобы они отнеслись к произошедшему серьезно.

–А я на следующей неделе иду на собеседование,– сообщил Август Эйре, когда они уезжали оттуда с опущенными из-за жары стеклами,– планирую получить место в западном районе Стокгольма.

–Поздравляю,– сказала Эйра.– Желаю удачи. Надеюсь, ты его получишь. Нет, правда.

–Если я все еще хочу этого.

–Потому что не в центре города, да?– Она ощутила раздражение. Только выпустился, а уже привередничает.

–Я бы мог остаться здесь,– сказал Август.– Если появится вакантная должность.

–Ты шутишь,– не поверила Эйра.

Август промолчал. Он и впрямь не шутил. Отыскал ее свободную руку, коснулся ее бедра и двинулся дальше.

–Никто не хочет здесь задерживаться,– сказала Эйра.– Остаются только те, у кого здесь семья, корни, воспоминания. Потому что они жить не могут без охоты и рыбалки, леса и реки. Остаются, если создают семьи и хотят, чтобы дети могли носиться по приволью, но не для работы. Ты можешь проторчать здесь тридцать лет и все равно остаться офицером полиции. А если мечтаешь сделать карьеру, то имей в виду – должность начальника местного отделения освобождается раз в пятьдесят лет.

–Мне здесь, пожалуй, нравится.

–Да ты с ума сойдешь.

–Здесь есть спокойствие, которого я больше нигде не встречал. Близость к природе. Ощущение, что вдыхаешь кислород в чистом виде. А еще этот свет…

–Ты еще не видел, что творится здесь в ноябре, и не знаком со здешней зимней тьмой. Ты никогда не замерзал в январе, сидя в машине, которая не заводится.

–Можно ведь прижаться друг к другу,– сказал он и рассмеялся, сжимая ее бедро.

–И что подумает об этом твоя девушка?

–Я же говорил, мы не относимся друг к другу, как к собственности.

–Нет, нет и еще раз нет.

И, чтобы не углубляться дальше в эту дискуссию, Эйра включила радио. Передавали «Летнее мучение» в стиле рэгги, которому уже несколько лет стукнуло. Август подпевал, барабаня в такт пальцами по опущенному стеклу.

Голос у него был что надо. Эйре сделалось не по себе от сквозивших в нем беспечности и беззаботности, словно ее напарник предпочитал жить только настоящим, отбрасывая в сторону все, что казалось ему ненужным.

Она сбавила скорость и свернула на узкую дорогу, которая, круто поднимаясь, шла через горный хребет.

–Разве мы не собирались вернуться в Крамфорс?– спросил Август.

–Собирались, но так быстрее. Не волнуйся, много времени это не займет.

По ту сторону хребта их взгляду открылась небольшая зеленеющая ложбина. Своими волнистыми лугами, пасущимися коровами и редко разбросанными там и сям небольшими фермами она напоминала пейзажи Альп, и Эйре это нравилось.

Прямая, усыпанная гравием дорога вела к дому на опушке леса. Лужайка перед домом была подстрижена, но в остальном все указывало на то, что строение уже давно пустует. Покосившийся во многих местах дощатый забор, поблекшая от солнца и ветра краска. Эйра с удовольствием отметила птичье гнездо в печной трубе.

–Ты собралась купить дом или хочешь просто потискаться?– спросил Август.

Эйра заглушила мотор и вышла из машины.

–Сказать по правде,– проговорил он, вставая позади нее и разглядывая пришедшую в упадок хибару,– не слишком ли много придется здесь ремонтировать?

–В этом доме жила она,– сказала Эйра.

Август помолчал какое-то время, и она это оценила. Это место требовало к себе почтения, преклонения перед той печатью траура, что оно на себе несло.

Или он был просто тугодумом.

–В смысле, Лина?

–Угу.

–И с тех пор никто там не жил?

–Ее родители вскоре свернули свои дела и переехали жить в Финляндию. Ее отец работал машинистом на сельхозмашинах, а мама, кажется, была учительницей.

Она увидела, что на окнах до сих пор висят занавески. В этом не было ничего удивительного. Люди ведь никогда не знают заранее, доведется ли им еще вернуться.

–По прошествии года ее объявили умершей. Довольно быстро, но такое бывает, когда тело не найдено.

Август прошелся немного вдоль забора, приоткрыл калитку. Негромко заскрипели несмазанные петли.

–Как можно так просто оставить дом и уехать?– удивился он.– Ведь непогода может здесь все разрушить.

–Мне кажется, в тот момент они как-то об этом не думали.

–Я не только про эту лачугу говорю, здесь повсюду хватает такого добра. Почему бы не скупать такие вот дома, ну ладно, пусть не этот, но остальные, ремонтировать их и продавать жителям Стокгольма или немцам? На этом можно было бы сколотить неплохие деньги.