Четвертое сословие - Джеффри Арчер

— Но сэр Сомерсет сказал эти слова, — Кейт снова сверилась со своими записями, — за шесть недель до того, как вы официально возглавили газету.

— А какая разница? — едва сдерживаясь, сказал Кит.

— Просто в тот же день, когда вы стали владельцем «Кроникл», вы уволили редактора и исполнительного директора. Неделю спустя они опубликовали совместное заявление, в котором говорилось, — цитирую дословно…

— Пришел ваш следующий посетитель, мистер Таунсенд, — сообщила Хитер, стоя в дверях, словно собиралась проводить кого-то в кабинет.

— Кто? — спросил Кит.

— Эндрю Блэкер.

— Перенесите встречу на другое время.

— Нет-нет, пожалуйста, — запротестовала Кейт. — У меня теперь материала более чем достаточно.

— Перенесите, — твердо повторил Кит.

— Как пожелаете, — столь же твердо ответила Хитер. Она вышла из кабинета, оставив дверь нараспашку.

— Простите, что отняла у вас столько времени, мистер Таунсенд, — сказала Кейт. — Я постараюсь закончить побыстрее, — добавила она, возвращаясь к своему длинному списку вопросов. — Могу я перейти к созданию «Континента»?

— Но я еще не все рассказал вам о сэре Сомерсете Кенрайте и о том, в каком состоянии я принял от него «Кроникл».

— Простите, — извинилась Кейт, — просто я переживаю из-за звонков, которые вы пропускаете, и чувствую себя немного виноватой перед мистером Блэкером.

Наступило долгое молчание.

— Нет никакого мистера Блэкера, — наконец признался Кит.

— Я не совсем вас понимаю, — опешила Кейт.

— Это кодовое имя. Хитер использует их, когда хочет дать мне понять, что встреча затянулась: Нью-Йорк — значит пятнадцать минут, мистер Эндрю Блэкер — тридцать. Через четверть часа она снова придет и напомнит, что у меня селекторное совещание с Лондоном и Лос-Анджелесом. А когда она всерьез злится на меня, приплетает сюда еще и Токио.

Кейт рассмеялась.

— Будем надеяться, вы продержитесь целый час. Никогда не поверите, что́ она придумает потом.

— Честно говоря, мистер Таунсенд, я не рассчитывала больше чем на пятнадцать минут вашего времени, — сказала Кейт, снова опуская взгляд на свои вопросы.

— Вы спрашивали меня о «Континенте», — напомнил Кит.

— Ах, да — спохватилась Кейт. — Часто пишут, что вы были просто раздавлены уходом Алана Рутледжа с поста редактора.

— Да, это правда, — признал Кит. — Он был прекрасным журналистом и стал близким другом. Но тираж газеты снизился до пятьдесят тысяч в день, и мы теряли около ста тысяч фунтов в неделю. Сейчас, с новым редактором, мы снова продаем двести тысяч экземпляров в день и в начале следующего года начнем выпускать «Санди Континент».

— Но вы не станете отрицать, что эту газету больше нельзя назвать «австралийской „Таймс“»?

— Нет, и я сожалею об этом, — Кит впервые признался в этом кому-то, кроме матери.

— Скажите, направленность «Санди Континент» останется той же, что и у ежедневного издания, или вы собираетесь выпускать качественную общенациональную газету, которая так необходима австралийцам?

Кит начинал понимать, почему приз присудили мисс Таллоу и почему Брюс так высоко ее ценит. На этот раз он более тщательно подбирал слова:

— Я постараюсь издавать такую газету, которую большинство австралийцев хотели бы читать за завтраком каждое воскресное утро. Я ответил на ваш вопрос, Кейт?

— Боюсь, что да, мистер Таунсенд, — улыбнулась Кейт.

Кит улыбнулся в ответ. Улыбка быстро исчезла, когда он услышал следующий вопрос:

— Не могли бы мы теперь поговорить об одном событии вашей жизни, которое широко освещалось в светской хронике?

Кит слегка покраснел. Чутье подсказывало, что нужно немедленно закончить интервью, но он только кивнул.

— Это правда, что в день своей свадьбы вы приказали шоферу не останавливаться и проехали мимо церкви всего за несколько мгновений до появления невесты?

Кит вздохнул с облегчением, когда в кабинет вошла Хитер и сурово доложила:

— Через пару минут начнется селекторное совещание, мистер Таунсенд.

— Селекторное совещание? — просиял он.

— Да, сэр, — ответила Хитер. Слово «сэр» она употребляла, только если была очень сердита. — С Лондоном и Лос-Анджелесом, — сказала она и после небольшой паузы добавила: — И с Токио.

Страшно сердита, подумал Кит. Но по крайней мере, она дала ему шанс сбежать. Кейт даже закрыла свой блокнот.

— Перенесите его на другое время, — тихо произнес он.

Трудно было понять, которая из женщин удивилась больше. Хитер вышла без единого слова и на этот раз закрыла за собой дверь.

В кабинете наступила тишина.

— Да, это правда, — наконец заговорил Кит. — Но я был бы признателен, если бы вы не упоминали об этом в своей статье.

Кит отвернулся и посмотрел в окно. Кейт положила карандаш на стол.

— Простите, мистер Таунсенд, вопрос был бестактным.

— «Просто делаю свою работу», так обычно говорят репортеры, — тихо сказал Кит.

— Может, лучше перейдем к вашей странной, если не сказать, эксцентричной покупке «Ту-Дабл-Ю»?

Кит выпрямился в кресле и немного расслабился — впервые за время этого разговора.

— Когда эта история появилась на страницах «Кроникл» — кстати, в день вашей свадьбы, — сэр Сомерсет назвал вас «пиратом».

— Уверен, он хотел сделать мне комплимент.

— Комплимент?

— Да. Полагаю, он подразумевал, что я действую в лучших традициях пиратов.

— И кого же вы имеете в виду? — с невинным видом поинтересовалась Кейт.

— Уолтера Рэли[19] и Фрэнсиса Дрейка,[20] — ответил Кит.

— Мне кажется, сэр Сомерсет скорее имел в виду Синюю Бороду или капитана Моргана,[21] — улыбнулась Кейт.

— Возможно. Но думаю, вы знаете, что в результате обе стороны остались довольны этой сделкой.

Кейт снова заглянула в свои записи.

— Мистер Таунсенд, сейчас вы являетесь единоличным собственником или держателем контрольного пакета акций семнадцати газет, одиннадцати радиостанций, авиакомпании, гостиницы и двух угольных шахт. — Она подняла на него глаза. — Что вы собираетесь делать дальше?