Три черные колдуньи - Лариса Соболева

Все, идет по прихожей. Кто же идет?..

Снова все свое внимание Жанна переключила на дверную ручку, которая, казалось, поворачивалась чересчур медленно. А еще чудилось, сейчас распахнется дверь и оттуда выпрыгнет чудовище. Распахнулась.

Вот и он… Живо скользнул глазами по гостиной, наверное, искал Ганнибала, после чего замер, глядя на Жанну несколько озадаченно. Неизвестный стал известным. Итак, один убийца за шторой, другой в дверном проеме. Кто же из них? Теперь надо построить диалог так, чтоб успеть записать на кассету главное из его слов, но едва она открыла рот, он перехватил инициативу:

— У тебя открыто? Ты не спишь?

Второй вопрос просто идиотский, как будто Жанна лежала в кровати с закрытыми глазами. Она двусмысленно, с намеком, сказала:

— Ждала тебя.

Его не удивило ни то, что ждала его, ни пространный намек, мол, знаю, зачем ты пришел в два часа ночи. Как ни в чем не бывало, ровной интонацией, он задал следующие вопросы:

— Почему же не отвечала? Звонков не слышала?

— Слышала. Зачем пожаловал в такой час? Хочешь забрать тетрадь детектива? Не дам. — Лучше все сразу выдать, так Филя быстрее расколется.

Он наконец переступил порог, до этого стоял в прихожей, держась за ручку двери, вошел, остановился на пятачке, чистом от масла. Руки сунул в карманы куртки… А вдруг Филипп пришел с пистолетом? — вот что она не учла. Продумала, как встретить убийцу, и забыла о почерке. Непростительная ошибка, как бы не стала роковой. Жанна крепче сжала свой пистолет, пряча руку под подушкой, но палец держала не на курке, а на скобе, нечаянно выстрелит, куда пуля попадет — неизвестно. У, как Филипп посмотрел на нее! Уничтожающе. Облокотился спиной о дверной косяк, голову наклонил и уставился исподлобья. Но его фраза прозвучала мирно:

— А ты хитрющая. Скажи, тебя кто-то направил?

— Конечно, меня направили, — пошла ва-банк Жанна. — Я специально преследовала тебя, чтоб быть к тебе поближе.

— Ты из органов?

Гениальная подсказка! Лучше не бывает. Жанна заговорила скороговоркой с целью убедить его, заодно припугнуть:

— Да. Я лейтенант милиции. Мы не случайно встречались, не случайно я врезалась в твой автомобиль, не случайно наши места в филармонии оказались рядом и так далее.

Ага, Филипп приподнял брови, мол, неужели? Кажется, он попал в затруднительное положение: и верит, и не верит. Теперь его глаза забегали, видимо, он высчитывал, чем грозит ему убийство милиционерши, следовательно, ложь подействовала. Но этого недостаточно, необходимо добиться его признания, пора в лоб лепить.

— А теперь скажи, за что ты убил Нину? Только не заливай мне про ревность. Ты позволял фотографировать ее в обнаженном виде на пикниках, позволял купаться голой, значит, не так уж ревновал.

— Откуда ты все знаешь?

— Я работаю где? — вопросом на вопрос ответила Жанна, заодно лишний раз напомнила Филиппу, какая она важная птица. — Мы там все знаем. Повторяю: за что ты убил Нину?

Жанна отметила: Филипп не торопится признаваться, а время летит, то есть кассета крутится. Жаль, не придумали изобретатели автоматическое записывание голоса: есть голос — кассета крутится, нет голоса — останавливается. Черт возьми, почему он так уверенно держится? Мало того, с каждой минутой впадает в дивное спокойствие, а Жанна позволить себе этого не может. В чем дело? Филипп будто угадал, какие ответы она ищет:

— Ты не из милиции.

Неприятно удивил Жанну. Логика у него не хромает.

— Откуда такие выводы? — спросила.

— Будь ты милиционером, записки детектива отнесла бы в прокуратуру, и мы сейчас с тобой не разговаривали бы.

Ух ты! Он верит в существование тетради. По-другому быть не может, Жанна предоставила кучу доказательств, например, та же Аля и технология убийства детектива. Нет, он не сомневается, что есть записи детектива, бесспорно, он убил Нину, а подтверждения до сих пор нет. Остается держать марку крутой девицы из органов.

— Ошибаешься.

— Покажи удостоверение.

— Потом. Сначала ты скажи, за что убил Нину.

Филипп пошел в открытую:

— Ну, да, да! Убил. Отдай записки, Жанна.

Вот и признался! Слава богу, не Вениамин убийца. Но Филиппа не было в городе, как он это сделал? Надо записать от слова до слова, причем срочно, а то пленки не хватит. Жанна пошла на хитрость:

— Возможно, я тебе отдам… Но сначала скажи, неуловимый мой, как ты убил жену? Тебя же не было в городе.

— Не было, — осмелел Филипп, очевидно, понял, что к органам Жанна точно не имеет отношения. И вдруг… — А разве детектив не написал, как он узнал, что я убил Нинку?

Это называется — бездарный провал. «Держись, Жанночка, — мысленно сказала она себе. — Он тебя уже не боится, будет цинично-откровенным, потому что пришел убить тебя. Выкручивайся».

— Последние дни перед смертью он не вел дневника, — выдумывала она на ходу, посему говорила медленно. — А в день убийства Лева заехал в контору, написал твое имя, оставил тетрадь Але и уехал. Она испугалась, что ты убьешь и ее, поэтому забрала тетрадь и спряталась. Все ясно?

— Ясно, что дело надо доделывать до конца. Да, я искал Алю, не нашел.

— Так как же ты убил Нину?

— Приехал на своей машине, потом уехал.

— Я так и думала.

— Она обманывала меня, но это одна из причин.

— Обманывала? Ты видел?

— Разумеется, я ее… поймал с поличным. Мама не раз говорила, что Нинка нечистоплотна по отношению ко мне, я не верил. Однажды уехал, через пару дней мне позвонила мама, сказала, что поссорилась с Нинкой. Собственно, они часто ссорились. Но мама сообщила мне причину последней ссоры: в моем доме ночевал мужчина. Как тебе?

— Дальше?

— Нинка не стала оправдываться, а оскорбляла мою мать. Она угрожала ей!

— Неужели? Ну и?.. Ты приехал…

— До последнего не верил. Но не успел подъехать, а из моего дома в половине двенадцатого ночи вышла некая рожа. Я не рассмотрел его. Вообще факт, что Нинка наставляет мне рога… меня заел… взбесил.

— Ах, вот как зашел убийца Нины: открыл дверь собственным ключом, — продемонстрировала Жанна осведомленность.

— Совершенно верно. Я ворвался в дом. Нинка была полураздета, то есть в одежде для сна, это еще больше меня подогрело. Она очень удивилась, увидев меня. Естественно, я стал требовать признания, с кем она спит в мое отсутствие. Сначала она оправдывалась, несла ахинею. Дескать, это был друг семьи, ему негде ночевать, потому что мать и отец Нинки уехали в Москву. Но я же видел! Видел, как из моего дома выходил мужик, а ее лепет — ложь. В какой-то момент она неожиданно разъярилась, словно фурия, будто это я изменил ей, посоветовала мне поинтересоваться у мамы, которая лучше Нинки знает, с кем спит моя жена. Оскорбила меня, назвала грязным шпионом, маминой тряпкой… много чего наговорила, потом побежала в спальню наверх, выкрикивая угрозы.